- Собственно, здесь Каины и живут, - хмыкнул каким-то своим воспоминаниям Андрей. Металл на воротах уже не выглядел особенно свежим, регулярные дожди, влажный ветер с реки и время уже проели кое-где ржавые язвы, ослабили петли - вон как протяжно и визгливо они застонали. Всегда как-то неудобно было возвращаться в это место. Казалось, вот-вот выйдет во внутренний двор Нина, улыбнется старому знакомому... Но нет больше огненноокой Хозяйки, "Горны" также погрузились в тишину - лишь Симон то и дело отдавал какие-то распоряжения, да Мария, словно птенец, иногда покидала свою келью.
- Справа, вон в том корпусе, живут Симон с Георгием, старшие представители этого семейства, слева - Виктор, муж Нины. - Стаматин на секунду умолк, вспоминая... Столица, первая встреча с Ниной - такой прекрасной, такой... завораживающей. Иногда даже казалось - а если бы не вовремя брошенное этой женщиной слово ободрения, то довели бы братья до ума свои творения, не пропали бы - каждый в своем болоте? Но довольно...
- А здесь - Мария, дочка Виктора. Вот мы с Петром говорим тебе: "Нина, Нина", а ты ведь ее даже не знаешь. Но поглядишь на Марию - и все поймешь, она - практически полная копия матери. - взлетев по ступенькам, Андрей вздохнул и уверенно постучал в тяжелую деревянную дверь. "Только бы ты дома была, глупая девочка." - очень уж не хотелось Андрею встречаться со старшими Каинами. Симон был еще ничего, но вот Виктор одно время точно не одобрял дружбу своей жены и "безумцев-архитекторов". То ли ревность, то ли еще что... В любом случае, даже если это были лишь домыслы Андрея, последний не горел особым желанием видеть постную рожу кого-либо иного из Каиных.
   Плотная дверь не пропускала звуков, но чувствовалось - за ней есть движение, что весьма обрадовало старшего Стаматина, готового уже в худших традициях жанра бросить своего друга на пороге незнакомого дома в незнакомом городе. Но уж сильно хотелось узнать, что же такого у Каиных случилось, что аж шепотки по городу поползли...
- Гости, Мария! Открывай!

Отчего-то Андрей с неким пренебрежением "или всё-таки затаённым страхом" отзывался о мужчинах дома Каиных. Показательно было и то, что он наотрез отказался следовать за бакалавром к кому бы то ни было из них. А вот визит к Марии, племяннице Симона, был как раз его инициативой. К тому же, его достаточно вольный возглас "Гости, Мария!" косвенно указал на их достаточно если не близкие, то вполне неформальные отношения.
Им открыли быстро, дверь распахнулась практически настежь. И все приветливые и вежливые слова, которые вертелись на языке Даниила, застряли в глотке.
На пороге стояла молодая женщина. Кажется, ей было около двадцати, а, возможно, и того меньше. И она... Чёрт, она была прекрасна. Чуть встревоженная, с выражением лёгкой озабоченности на лице, со слегка приоткрытыми чувственными губами - особенно. Она была прекрасна той роскошной, дикой красотой, какой не встретишь в Столице, хоть с псами ищи.
То, как быстро девушка, несомненно, являвшаяся Марией "судя по восторженным отзывам о её матери и последнему замечанию" собралась, ни за что не желая показывать растерянность, и ослепительно улыбнулась, приветствуя незнакомого человека, только усилило впечатление.
Воспользовавшись приглашением войти, пропустив всё же от большого воспитания Андрея вперёд, бакалавр оказался ближе к девушке и получил возможность почувствовать странный запах её духов, "будто травяной". Удовлетворяя интерес Марии к его персоне, представился, кивнув:
- Даниил Данковский, к Вашим услугам...
Фраза получилась оборванной, по логике вещей за представлением должно было следовать обращение, однако как здесь было принято называть женщин, Данковский не знал.
"Госпожа? Мисс?.. Гражданка?"
Стало неловко, однако в общем это была заминка не слишком страшная. Даниилу показалось по какой-то причине, что Мария вполне могла бы обратить внимание на его смущение и рассмеяться, "по крайней мере, я бы не удивился."
Неумышленно пропустив мимо ушей упоминание о том, что он якобы явился девице во сне, Данковский взглянул на Стаматина, ища у него поддержки. Начать беседу с Каиной он сумел бы лучше бакалавра.

Мария продолжала уверенно улыбаться, пытаясь скрыть за этой улыбкой свой усталый и напряженный вид, улыбка смогла произвести на неизвестного гостя впечатление – Марии не нужно было обладать особенным чутьем, чтобы увидеть, как расширились глаза этого мрачного молодого человека. Мужчина приблизился, а девушка кокетливо взглянула на него, но что-то в ее взгляде выдавало взрослую и умную женщину, а не типичную красивую дурочку.
- ...Мария, - закончила за гостя девушка. – Зови меня Марией, Даниил, - такой резкий переход на «ты» должен был произвести еще более сильное впечатление на мужчину. Мария, как и ее дорогая мать, умела пленять таких, как Даниил, но сейчас она была напугана, что тщательно скрывала за горделивой походкой и уверенным (хоть и чуть дрожащим) голосом. Пропустив мужчин в дом, она проводила их в небольшую спальню. Чуть томный взгляд был прикован к Даниилу, таинственная улыбка, вся ее женственность и стать принадлежала ему.
Вопрос о снах был ожидаемым, но девица не знала, как отвечать на него в присутствии господина Данкоского:
- Ночью, Андрей... Я почувствовала что-то сильное, что идет в город. А потом... Потом я видела этого молодого человека, Даниила. И еще две тени. Они шли в город.
Мария, стремясь отвлечь гостей от своих ночных видений, позвала служанку – девушку блеклую и непримечательную, особенно на фоне Марии – и обратилась к гостям:
- Чего желаете? Чай, кофе? Или может быть, твирин? – произнесла она, лукаво прищурившись. Каина села на кровать, расправив юбку определенно прекрасного платья. И снова улыбка, подаренная сразу двум мужчинам – ей не привыкать, день ото дня к ней являются прекрасные юноши, и они обсуждают с Марией будущее, которое она пророчествует утопистам. – Итак, по какому поводу вы пришли ко мне в гости? Даниил, ты же не местный? Откуда же приехал? Ведь из Столицы? Я знаю, что из Столицы... Где изволил остановиться?
«Это он... я знаю, что он тот, кого я видела во сне... наш спаситель. Что-то грядет...»
Вопрос Андрея насчет Симона заставил улыбку исчезнуть с лица Марии, а саму девушку вспомнить все подробности сегодняшней ночи... Тяжелый вещий сон, судороги, дурное предчувствие. Визит к отцу. Озабоченное лицо папы... обморок.
- У нас... Симон... – Мария вдруг потеряла нить мыслей, которые крутились у нее в голове, тонкие брови изогнулись, девушка сосредоточенно облизала губы и тяжело вздохнула. – Симона нет, - наконец произнесла Каина, набирая в грудь побольше воздуха. – Он... В покоях... он... Симона убили, - наконец, произнесла она, кусая нижнюю губу.

Отредактировано Трагик (2011-07-22 18:59:13)

Поначалу все это походило на плохую, но еще не самую ужасную постановку - вот недоговаривает что-то представительница младшего поколения Каиных, мнется на месте Данковский, готовый, похоже, тут же распрощаться со своими собеседниками и не слышать больше того бреда, что они несут; но не так-то просто сбежать от старых и новых знакомств, а уж сколько их впереди - только богам и известно... Но как все же интересно было наблюдать за Марией, выискивающей в темной фигуре Данковского какие-то свои зацепки, знакомые черты, образ из сна - да что угодно! Кто их, Хозяек, разберет, что у них в головах творится. Интересно, выложит она ему все свои предчувствия и видения как есть, или же подготовит, мягко подведет к осознанию того, что не все в мире - чистая наука и не все подчиняется логике?
   А вот последующие вести уж точно вылились ушатом ледяной воды на обоих посетителей. Андрей подскочил на ноги, сделал шаг навстречу Марии, невольно сжимая и разжимая кулаки, заглядывая девушке в лицо, пытаясь поймать ее взгляд.
- Как... Когда?! -  Немыслимо! Симон - этот забавный старикан, этот великий человек - и мертв? Ха! Глупость какая, не может такого быть, не могло случиться. - Он же... Душа города, не меньше! У кого вообще на него рука подняться могла? Его даже грифовы подхалимы уважали, сами скорее друг дружку перебили.
   Опустились плечи, Андрей сник, внезапно весьма заинтересовавшись узором на ковре под ногами. "Невозможно, просто невозможно..."  Он дал им с Петром площадку для строительства, одобрял каждый шаг, помог найти людей, покровительствовал после смерти Нины. Сколько ему было тогда? Видимо, очень много, но жизни в Симоне, казалось, на десяток человек хватит с излишком. И чтобы он - да стал чьей-то жертвой? Да это сколько наглости надо было иметь, насколько гнилую душонку, чтобы совершить подобное?
   Гнев утихал. Ему на смену постепенно приходила та горечь, что недавно была словно разлита в воздухе - только теперь въелась в кожу, проникла в кровь, осела в груди плотным комом.
- Мария, можно... повидать Георгия? Или Виктора? - последнее имя далось охрипшему голосу архитектора с трудом. Да и зачем ему было нужно видеть страших Каинов? "Убедиться, что это правда." - неумолимо отвечал внутренний голос. Глупо было сомневаться в словах девушки, да и на такие темы не шутят, но только неистребимое упрямство и недоверие толкало к весьма глупым поступкам. Вот только интересно, отчего так это сообщение задело Данковского?

Хмурясь, будто только что увидел что-то мерзкое, бакалавр помотал головой и отступил, перенося вес на оставшуюся позади ногу. Это походило на дешёвый фарс, на плохо поставленную комедию положений.
И они оба были её участниками.
Что Андрей, будто ужаленный подскочивший от известия о смерти старшего Каина, что эта девушка, которая, кажется, была не вполне в своём уме.
"Они что, так развлекаются? Проклятье, я не верю ни единому слову!"
- Погоди, погоди!- перебивая Марию, ставшую, словно заклинание, твердить (шутка ли!) что-то связанное с ним, Данковский приложил пальцы к виску, затем резко отводя их в сторону,- Как это случилось? О чём ты вообще говоришь - зачем не есть мяса и не пить воды, что за внутренний покой такой? При чём здесь вообще я?! Какое, к чёрту, предвестие смерти?
"Они здесь все сумасшедшие. Что за глупости?.."
Чутьё однако подсказывало недоброе. Данковский просто не мог допустить, чтобы кто-то так жестоко смеялся над ним. Даже эта... Мария. Нет, она не была той, кто стал бы лгать о смерти своего дяди.
- И почему ты так уверенно говоришь, что это не последняя смерть?- тише и суше спросил Даниил, убедившись, что женщина его слушает.
"Мне кажется, мне только чудится, или она обвиняет меня? Да что она вообще о себе возомнила, кукла безмозглая?.."
Кукла оказалась строптива и тут же показала зубки, сообщая, что просить не умеет, но для него делает одолжение. В руки к бакалавру упорхнул надушенный листок бумаги, с выведенным аккуратной женской рукой списком из семи имён и фамилий. Удостоверившись, что Мария записала себя любимую, свою семейку и, как ни странно, архитекторов Стаматиных, Данковский успел шикнуть в ухо, пока Каина не отстранилась:
- Ты надменная девица,- затем он уже громче добавил,- Почему именно они? И зачем сохранять их жизнь?
"И причём тут, опять же, я?!"

>>>Горны. Виктор Каин

Отредактировано Бакалавр (2011-07-26 23:24:50)

- Похоже, Симон заранее просил соблюсти траур. Я не знаю, как это случилось, я не видела этого. Отец сказал, что никто не мог пройти во Внутренний Покой. Ты со временем все поймешь, Бакалавр Данковский.
«Он мне не верит – его проблемы, немного времени потребуется, чтобы он осознал, как был неправ. Но даже мне становится рядом с ним страшно...»
Мария устало прикрыла глаза, но завершить разговор не удалось: новые непонимания, новые вопросы. Даниил был крайне любопытен и цеплялся за каждое слово, за каждую пророненную фразу. Вскоре он поймет, как эта способность может спасти ему жизнь. Сама Мария не знала, почему она была так уверена, что это не последняя жертва, но чутье, ее особенная интуиция, доставшаяся от покойной матери, твердила девушке именно эти скорбные слова.
В любом случае, Мария отвечала уже тоном более резким и даже немножко оскорбленным:
- Почему ты так уверенно говоришь, что тебя зовут Даниил? Ты ведь просто это знаешь и все, - лицо ее выглядело очень серьезным. Казалось, что сейчас она состарилась лет на десять, превратив себя не в кокетливую девицу, а в серьезную зрелую женщину. – Я чувствую, что что-то явится к нам из самой глубины, с самых нижних пластов Земли. Из далекой степи кто-то идет сюда. Многие считают, что это Шабнак-адыр. Да, степной дух. Человек не мог убить Симона, я даже начинаю верить в то, что шабнак действительно идет сюда.
В этот момент Мария с какой-то надеждой взглянула на Андрея, взгляд ее был долгим, многозначительным, но все же она перевела свой чудный взор на Даниила. Передав записку Бакалавру, она услышала о себе очень лестное мнение, но решила все-таки на него не реагировать, хотя брови чуть сдвинулись к переносице, она едва поморщила носик в недовольной гримасе.
- Эти люди нужны мне. Они спасут нас, но потом. Сейчас твоя задача – спасти их. Поверь мне, они должны жить. Я знаю, что только ты сможешь изменить их судьбы.
Мария проводила Андрея благодарным взглядом, а затем и Даниила полным сомнений взором.

"Горны". Георгий и Симон Каины.

Сердитой черной птицей Мария пронеслась через двор.
Только злость удерживала ее от того, чтобы удариться в слезы. Злость на предателя, которому верили безоговорочно. На дядю, который не принял никаких мер. На отца, у которого не оказалось достаточно влияния, чтобы решить все одним мановением руки. И на себя заодно. Войди она в полную силу – предатель вспыхнул бы сейчас алым пламенем, где бы ни находился…
Не позаботившись даже, чтобы запереть дверь, Мария выхватила из секретера бумагу. Стулья – к черту. Пристроив лист на крышке секретера, быстрым летящим почерком начертала воззвание.
Второе письмо требовало более аккуратных формулировок и тонкой игры. Как бы там ни было, а беду необходимо удержать в тайне как можно дольше.
Мария сложила записки углом, нетерпеливо покосилась на дверь – что ж, она и не ждала, что Инна придет в ту же минуту, в конце концов, у Георгия для нее свои поручения – и провела ладонями по лицу.
Неужели это все, что она может сделать?
Когда дверь, наконец, приоткрылась, и в узкую щель просочилась – нет, не Инна, а не менее перепуганная, хотя еще и не заплаканная Рута, ни одного нового адресата в горестно склоненную голову Каиной так и не пришло.
Под вопросительным – всего лишь вопросительным! – взглядом Марии Рута сжалась еще сильнее, хотя куда уж, казалось бы. Из виноватого бормотания было ясно лишь одно: Инна не придет.
«Ну дядя, ну спасибо тебе!..»
Как на него похоже: сначала многократно напомнить, что ни одна душа не должна знать, в чем дело – и тут же выбить из рук единственное оружие…  Как пошлешь простую горничную с таким компроматом? А если на словах что-то передать? Поспешно распихав письма по конвертам, Мария вдруг словно вспомнила что-то, достала один листок обратно и мстительно добавила постскриптум.
- Знаешь, где найти младшего Ольгимского? – спросила она без особой надежды, и отчаянное мотание головой было ей ответом.
«Что ж ты, милая, такая храбрая, когда туфли старые у меня выпрашиваешь?..» - горько вздохнула Мария. Конечно, когда хозяйка в хорошем настроении, отчего бы и не повыпрашивать…
- Поймаешь в Сквере мальчишку какого-нибудь, отдашь ему. Да смотри убедись сперва, что уж он-то знает. Награду получит у Владислава. А вот это, - Каина вложила второй конверт прямо в трясущуюся руку, - передашь Стаматину Андрею лично. Его ищи в «Фактусе». Иди, сегодня больше поручений не будет.
Рута не двинулась с места, и глядя на ее дрожащие губы, Каина сжалилась:
- Хорошо. Утром. И смотри не перепутай! – последние слова Мария выкрикнула уже вдогонку.

Марии было не привыкать готовиться ко сну без прислуги. Горничные, как правило, подолгу на этой работе не задерживались, и продолжать пользоваться услугами недотепы, от которой решила избавиться, Каина брезговала. А замену пока еще найдешь…
Как нужно было сейчас видение! Чтобы найти предателя, хватило бы малейшего намека, тончайшего лучика озарения. Если бы только знать, что для этого сделать… Провертевшись остаток ночи под одеялом, сбивая простыни и уже не зная, как пристроить истерзанную подушку, Мария заснула лишь ближе к рассвету.
Когда она очнулась от тревожного сна, не приносящего отдыха, утро было поздним, а вода для умывания – еле теплой. Рута не рискнула будить хозяйку, это понятно, но где носили ее черти теперь? Если она все еще не доставила письма, этот хмурый день будет последним днем ее работы…
Дверь скрипнула и захлопнулась, когда Мария почти закончила сражаться с резным деревянным гребнем, но шаги были не Руты. Горничная не остановилась бы в прихожей, зная, что ее ждут и, вероятно, гневаются. Каина отложила гребень, накинула на тонкую рубашку изрезанный шитьем пеньюар и выглянула из комнаты. Лицо ее просветлело, и она бросилась встречать гостя, на ходу завязывая под грудью тесемки. Что ж, возможно, Рута еще немного здесь поработает.
Как же рада была Мария видеть Стаматина! Несмотря на потрепанный вид, несмотря на свежий твириновый дух – это с утра-то! – он сейчас являл собой большую жизненную силу, чем вся мужская часть клана Каиных вместе взятая. Каспара Мария по привычке не учла в расчетах, но даже если и с ним… Она лучезарно улыбнулась, протянула Андрею руку – то ли для пожатия, то ли для поцелуя, это уж он сам решал, по настроению и обстоятельствам – и легко потянула его в гостиную. Теперь предстояло говорить о страшных вещах, и улыбка ее поблекла.
- Андрей, мне не на кого надеяться, кроме тебя. Обещай, что сохранишь все в тайне. Беда наша страшна.
Упомянуть сейчас про письмо Владу ее бы не вынудили и под пытками.

Сделав последний шаг, Мария вдруг оказалась в крепких объятиях. Это было… неожиданно. Андрей редко позволял себе подобные вольности, ведь в ответ можно было нарваться на заледеневший взгляд или даже явное неудовольствие, но на этот раз он внезапно угадал не только с моментом, но и с тональностью. Как, оказывается, нужен был ей сейчас подобный жест – выражение участия и обещание поддержки… Сырость с щегольского плаща мигом пропитала ей рубашку и коснулась теплой со сна кожи, заставив Марию поежиться, но не отстраниться. Меж ними было нехорошо в последнее время, и меньше всего ей хотелось отталкивать Андрея в минуту искренней приязни. А следом за сыростью до нее добралось тепло его рук. Оно придало ей сил.
Разомкнув объятия, Стаматин последовал за ней в комнату. Он весь был к ее услугам, сейчас как никогда, Каина это чувствовала. И взяла быка за рога.
- Он был в Горнах. Был с Симоном. А теперь… - Мария помедлила, но Андрей должен был узнать, что случилось. Только тогда она сможет рассчитывать на его помощь – настоящую, полноценную. – Они исчезли оба. И Рубин, и… тело.
Прошло уже два полных дня, а она впервые назвала Симона... этим словом. Это был какой-то чудовищный оксюморон. Что всегда представлял из себя ее невообразимый дядя – чистый могучий дух, лишь по какой-то нелепой случайности отягощенный плотью, но даже ее подчинивший своей воле. Что станется с духом, как скажется на нем то неизвестное святотатство, что вершит теперь над телом вероломный слуга? В гневе Мария отчетливо скрипнула зубами.
- Симона необходимо вернуть. Без промедления. Ты знаешь, где он может его прятать?
Надежда была призрачной, но она была. Андрей водил знакомство с разными людьми. Некоторых из них Каина не удостоила бы и взглядом, но она не могла не признавать, что и крысам порой известно такое, что недоступно сильным мира сего.
А если он и не знает – ради нее перевернет каждый камень в этом городе. Нужно лишь правильно попросить.

Ни причитаний, ни растерянности – Мария не смогла бы выбрать более подходящего рыцаря для схватки с этим чудовищем. Деловой подход казался ей сейчас лучшим оружием. Вот только помочь Андрею умными мыслями Каина вряд ли была способна.
- Не спрашивай, что он мог сделать. Все, что только придет в его вероломную голову. При одной мысли об этом меня бросает в дрожь.
Одно плохо в деловом подходе: устремившись к цели и набрав обороты, Андрей чувствовал себя хозяином положения. Вряд ли он сам об этом задумался хоть на секунду, но едва взявшись за дело – даже не взявшись, только подумав о первом шаге – Стаматин уже распоряжался в ее доме. Только сейчас у Марии не было ни времени, ни желания ставить его на место, тем более – сбивать с мысли.
Однако сесть она и не подумала.
- Я не знаю. Не знаю! – выкрикнула Мария с досадой, прекратив кружить по комнате и остановившись прямо перед Андреем. – Сходи к дяде, - после некоторого колебания добавила она. – Не уверена, будет ли он рад тому, что я тебе доверилась, но ему придется это проглотить. Судья видел Рубина последним.
Видел, и говорил с ним. Мог ли Георгий уже тогда заподозрить?.. Исключено. Лишь тень сомнения – и Рубин не получил бы ни единого шанса остаться с Симоном наедине. Но был ли дядя в себе в тот момент? Вот в чем вопрос. Вечером он казался бодр до отвращения, но то – вечером. В любом случае, раз уж силы вернулись к нему, он сможет вспомнить что-нибудь важное.  А Андрей – в отличие от нее – сумеет задать правильные вопросы.

Андрей подчинялся.
Как бы мужественно он при этом ни выглядел, какое бы личное мнение ни имел, в конечном итоге он всегда делал то, что она говорила. И это было правильно, и никого не удивляло то, что Алая повелевает, а другие покоряются. Как же иначе?
И только сама Мария знала, сколько сил и нервов вбухано в эту кажущуюся легкость в данном конкретном случае. Мария знала, а сам Андрей наверняка догадывался. Эта война нескончаема. Долгие осады немилостью, изнурительные для самой Каиной, стремительные гневные блицкриги и внезапные контратаки непокорства – это был танец, и Мария как никто понимала, что длиться он может лишь до тех пор, пока оба они слышат одну и ту же музыку.
Но никогда раньше паркет под ногами не превращался в зыбучие пески. Ей не пройти их, не опираясь на тех, кто рядом.
И пока – пока! – Андрей держал.
- Я буду осторожна, - пообещала Мария. Она не собиралась отсиживаться дома и сходить с ума от безделья, но осторожной – о да, она будет.
Каина легко сжала пальцы Андрея в своих и незаметно начала оттеснять к двери. В идеале скоро должен был явиться второй рыцарь, а каждому ведь хочется чувствовать себя единственным…
– Но смотри, о Симоне никто не должен знать! Даже Петр.
Круг посвященных и так наверняка уже был шире, чем им бы хотелось. Дядя собирался написать кому-то, и отец мог попытаться что-то предпринять …
- Кто-то из них наверняка обратится к твоему другу, - предупредила она. – К бакалавру. Или дядя, или отец. Это ничего. Он… Он все равно уже сплел свою судьбу с Городом, и ничего с этим не сможет поделать. – Мария чуть не сказала: «возьмет нас за горло», но эта метафора была довольно сомнительна с точки зрения оттенков смысла. Черный крылатый образ в ее видении был не только зловещим, но и притягательным…
- Ты давно его видел? – спросила Мария с неясной тревогой.
Она просила его беречь Приближенных. Но смог ли он уберечь хотя бы себя самого?

Домой совсем не хочется. Хозяйка опять будет ругаться, как будто есть Руты вина в том, что Инна ночью напортачила, Симон умер, а братья его каждый в свою сторону гнут. Кому ж хочется, чтоб зло на нем срывали, да чтоб лицом о дурных вестях напоминать? А вести эти куда ни глянь - совсем дурные.
Не хочется - а ноги сами несут. И явиться нехорошо, и не прийти втройне хуже. Попомнит потом Мария неверной служанке позорное бегство, а заступиться за нее некому. Лучше уж крики да тычки, чем новое место искать, после Горнов-то. Медленно, ногу за ногу заплетая, тащится Рута к дому хозяйскому, а небо хмурое, и лужа на мостовой какая-то ниоткуда и вдруг.
Прислоняется к каменному забору, из туфли вытряхнуть воду, на двери дома смотрит, глазам не верит: сам, мордой наглой, предательственной, архитектор из покоев хозяйки выходит, да уверенно так, бодро, широким таким шагом. Ровно как из кабака своего, пакость. А он ей и раньше не нравился! Еще до всего этого утра, когда сплетен она вдоволь наслушалась, еще раньше не нравился! Ну разве ж можно девице на выданье мужчину у себя принимать? Одной, да в такой ранний час? Ох, ну позору же не оберешься!
А хозяйка-то! Рута, как видит ее, вовсе страх забывает. Это что, в таком виде, наедине, мужчину?! Ох-ох, и добро бы он и правда ночевал. Неприлично, но понятно, дело-то молодое. А это же вовсе не пойми что!
Пока платье хозяйке готовит, пока кровать убирает, все молчит Рута, молчит, да как же тут смолчишь?
- А что же, передумали архитекторы уезжать? Нехорошо выходит, ночью его от Станции кулаками отгоняли, а чуть свет, он сюда скачет.
Что скачет-то исключительно от ею же отнесенной записки, Рута и говорить не стала.

Легко порхнули пальцы по ее ладони. Он уже был не здесь, видящий цель Андрей походил на тонкую серую птицу, рвущую небо. Сам он уже скрылся за углом, а плащ только догонял его торопливо. Разумеется, Мария не специально провожала, рискуя промокнуть под моросью, просто так стремительно он двигался – глазом не успеешь моргнуть, уже ускакал, казалось, даже контуры смазывались.
Не из-за него задержалась Мария на крыльце, а исключительно в воспитательных целях. По дорожке от ворот к дому приближалась Рута. Условно говоря приближалась. «Еще медленней – и она просто начнет двигаться в обратную сторону!..» - бесстрастно отметила Мария. Дождавшись, пока верная служанка добредет до крыльца – так, что стали различимы ханжески поджатые губы – она молча развернулась и захлопнула дверь у той перед носом, будто потеряв терпение. Ни  стыда у девицы ни совести. Хотя бы ради приличия можно было изобразить спешку или хоть глазки виновато опустить… Показухи Мария не любила, но неприкрытая нерадивость раздражала еще сильнее.
Как и завистливое молчание, и демонстративное неодобрение. А уж когда рот раскрыла дерзкая девчонка… Хорошо, что делом занята была в этот момент, платье на хозяйке застегивала. А не то не миновать бы ей пощечины. О которой Мария, без сомнения, пожалела бы в следующую же секунду. Ехидство, с которым были преподнесены сплетни, решили все: долго здесь Рута не задержится. Тем меньше было причин демонстрировать ей хозяйские чувства.
- С тобой не посоветовался, - обронила Мария небрежно, всей спиной изображая безразличие.
И здесь вероломство… Да какое!.. Неужели правда хотел бросить ее, бросить их семью, оставить в страшный час?! Хорошо, что не увидеть было Руте, как румянец отливает от щек, оставляя на фарфоровом личике смертельную бледность, разбавленную розовыми пятнами. Не сейчас. Не стоит слушать дуру. Дыма без огня не бывает, но пусть эти новости сначала достигнут ее ушей каким-нибудь другим путем, не таким сомнительным. Может быть, не все так страшно… Влад живет рядом, он должен знать, что там было на самом деле…
Хотя что там еще могло быть? И так все ясно.
- Дверь открой.
Мария быстрыми щипками разогнала кровь по щекам, чтобы не появляться перед Ольгимским в облике степных духов смерти. Вот только это оказался не Владислав.
- Даниил! – с искренним изумлением и радостью Мария выплыла навстречу гостю, отодвинув с пути бестолково топчущуюся Руту.
Только ведь утром она думала о нем, и мечтала о новом видении! И вот он во плоти, бледный и с болезненно горящими глазами, но главное – живой, и с соболезнованиями, и у нее!.. Боже, хорошо, что она успела переодеться… При одной мысли о том, что она могла выскочить к нему запросто, в пеньюаре, на благородную бледность не осталось и намека.
Как у них принято здороваться, в этой Столице?.. Впрочем, какое же ей до того дело. В этом доме – здороваются так. Мария протянула Даниилу руку. Что он сделает с ней – тоже своего рода тест.
- Ты ведь знаешь, что за беда нас постигла? Дядя сказал тебе? Прости, что мы снова встречаем тебя вот так, жалобами: воистину, ты появился здесь в наш в черный час. Но, быть может, в этом и есть высший смысл?

Жест вышел очень душевным. Возможно, даже более личным, чем дружеские объятия Андрея. А ведь при знакомстве он показался ей сущей деревяшкой, она даже засомневалась, может ли он быть тем темным пламенем… Впрочем, два дня в Городе не прошли бесследно не только для его тела (она отметила темные круги под глазами), но явно отразились и на духе. Слова подобали скорее идущему на бой рыцарю, нежели бесстрастному ученому, каким отрекомендовал его Стаматин.
- Неизвестного? Но ведь… - Мария задумалась. Видимо, Судья был в своем репертуаре. Очень на него похоже: демонстративно отказаться от высказывания собственного мнения, чтобы в полной мере насладиться тем моментом, когда грамотно направленный «независимый эксперт» придет к тем же выводам. – Впрочем, не хочу показаться предвзятой. И да, мы поступим с ним так, как он того  заслуживает. В этом можешь не сомневаться.
Рута уже переходила все грани бестолковости. При случае придется ей напомнить, что случается с любопытными варвАрами, а пока – стоило дать ей последний шанс проявить сообразительность и предложить гостю чашку чая.
Даниил все еще держал Марию за руку, и она легко потянула его за собой в гостиную.
- Разве можно сейчас доверять хоть каким-то стенам? Симона не защитил даже Внутренний Покой… Но я буду осторожна, если ты просишь.
Мария улыбнулась – скорее вежливо, чем нежно – и опустила руку. И тут же пожалела об этом.
Худые пальцы в черных перчатках, показалось ей, все это время служили чем-то вроде стебля, который поддерживал тяжелый цветок и питал его соками. Оторвавшись от этого стебля, Мария пошатнулась и шагнула к секретеру, чтобы вцепиться в спинку стула прежде, чем потеряет равновесие. От макушки до пят ее стиснула судорога, зрачки превратились в черные озера, и все тело застыло, напряженное, будто натянутый лук.
Далеко отсюда, в таких планах, о которых даже посвященные только слышали, перед устремленным сразу вовне и вглубь взором Марии змея вонзила клыки в собственный хвост.

«Зачем так невовремя?!.» - чуть не простонала Мария вслух, борясь с уносившим ее прочь видением, таким желанным еще несколько часов назад. Искрящаяся темнота накатывала на сознание, неся образы и прозрения, и как ни горько было Марии гнать их прочь, она никак не могла себе позволить показать слабость. Только не сейчас…
Даниил продолжал говорить, и Каина, почувствовав, что справляется, сфокусировалась на его подернутом мутной пеленой лице. Его силуэт расплывался, то приобретая змеиные очертания, то будто бы прирастая копьем драконоборца, и очень осторожно Мария все же позволила видению проникнуть сквозь кожу, впитаться ядом через поры. Когда же темная волна схлынула, Каина обессиленно опустилась на стул и сжала пальцы в замок, чтобы никто не видел, как дрожат руки.
Визуальные образы удалось отогнать, будто назойливую стаю ос, но, как уже бывало раньше, обрывки пророчеств упали безусловным пониманием в распахнутое сознание. Битва Данковского не предполагает победы. Тем не менее, он будет сражаться. Будет не понимать, и биться в кровь о страшные и удивительные чудеса, и не сможет поразить врага, не нанеся смертельного удара себе самому…
Ольгимский. Если сейчас все, что она может сделать – эта малость…
- Влад…
Собственный голос показался Каиной вороньим карканьем, и она махнула Руте, чтобы та принесла воды. Приняв фужер царственным жестом – руки уже не тряслись – Мария сделала сдержанный глоток и отставила его в сторону. Передышка была совсем крохотной, но ее хватило дочери Нины, чтобы вернуть самообладание.
Каина поднялась и позволила бакалавру взять себя за руку, стараясь не слишком явно опираться на нее.
- Если он не дома, то у Станции. Знаешь, дом с заколоченными окнами… Я просила его найти мне Рубина. Предложи ему помощь. Если он поймет, что ты не меньше него заинтересован… Он будет искать выгоду. И сам скажет, что ты можешь ему предложить. Это самый простой путь. И Влад не знает про дядю.
Только сейчас Мария поняла, что руки у нее заледенели: тепло пальцев Данковского чувствовалось даже сквозь перчатку, и она была благодарна за это тепло. Но как же невыносимо было понимать, что в любой момент змея может ужалить, и тогда это сердце – без сомнения, пламенеющее сердце – остановится навсегда!.. Даниил уже отравлен этим ядом, уже сцепился в смертельной схватке с невидимым врагом…
Не зная, как выразить то, чем горела сейчас ее душа, Мария осторожно спросила:
- Скажи… Ты уже изучил врага? Ты понимаешь, что он не многим по силам? И все же готов вступить в бой?

Мария невольно сжала руку Данковского, сама не зная, было это ободрением, благодарностью – или прощанием. «Только не это»… Судьба его не была предопределена, но висела на тонком волоске удачи, и пока волосок выдерживал немалые бури. Вот только сколько их еще впереди?
- Я восхищаюсь тобой независимо от ее исхода. Хочу, чтобы ты знал об этом. Если кто-то и сможет победить этого врага – только ты. Судьба привела тебя на наш порог в этот час.
Наверное, так в старину провожали на войну мужчин. И все же Мария достаточно оправилась от видения, чтобы не позволить себе ничего, что могло быть истолковано превратно. Она поможет ему, чем сможет, но ни к чему сейчас обещания и посулы. Это и в самом деле его битва, так пусть же он идет по этому пути не ради награды, а по велению сердца. Раз уж – по велению сердца ли, по прихоти ли судьбы – рассвет застал его на берегах Горхона, а не на дальней пересадочной станции.
Потому что теперь Каина знала безусловно, как если бы сама была там: не одного Андрея влекла сегодня ночью Станция и безопасность, которую она сулила. Только Стаматин и теперь опасно балансировал на грани позорного бегства, как бы тщательно он не скрывал свои мысли, а вот Даниил… Похоже, Даниил останется с ней. По крайней мере, пока не победит. Или не проиграет. Но с ней – до конца. Сейчас его битва отчаянна, безнадежна и страшна, потому что дело, за которое он сражается, почти проиграно. Но он ведь умный человек. Очень скоро он должен понять, что на кон поставлено гораздо больше, чем жизнь маленького городка, каких тысячи. Мария никак не могла придумать, как заставить его увидеть важность того, о чем она просит, но, возможно, не нужно никого заставлять. Истину не скроешь, и рано или поздно, как бы невероятна эта истина ни была, он увидит и поймет, за что сражается на самом деле.
Главное, чтобы Данковскому удалось дожить до этого момента.
Ей хотелось задержать его рядом подольше: казалось, с каждой секундой, что он рядом, ей все больше удавалось понять – и про него, и про его роль в этой страшной пьесе. Вот только времени не было. Совсем. Ни у кого. Но у Даниила – в особенности.
- Ты расскажешь мне, что тебе удастся выяснить?

Мария не стала прощаться.
Мария даже не стала провожать его, оставив это Руте. Потому что удержаться от того, чтобы долго смотреть ему вслед, оказалось бы непросто. А это было не нужно.
Она закрыла глаза, стремясь вернуть так невовремя нахлынувший и ушедший шквал образов, зацепиться за то знание, что он оставил трепыхаться на отмели ее сознания, словно мелкие рыбешки.
Вероятно, там было что-то более важное, чем бьющиеся в стекло птицы – черная, белая, и две серых – но сейчас, спустя время, отчетливо читался только этот образ. И по этому поводу следовало что-то предпринять.
В очередной раз.
Андрей так увлеченно взялся за дело… Возможно, если происходящее здесь и сейчас покажется ему важнее и перспективнее, даже невзирая на опасность, удастся отвлечь его мысли от нежелательного направления? Симону это неизменно удавалось. Ей – с переменным успехом. Ну найдет он ей Рубина… что само по себе будет замечательно, но ведь после этого он снова…
Сидя дома, ничего она не добьется. И что с того, что буквально каждый счел своим долгом умолять ее не выходить на улицу? Не бродит же госпожа Язва по дворам, гремя косточками. Во всяком случае, пока. И как минимум в Каменном дворе. А начать можно не с такой уж дальней прогулки. Мария до сих пор не завтракала, а принимать пищу в компании Руты, особенно после того, как та оказалась права насчет Стаматина… Кусок в горло не полезет.
Итак, первым пунктом плана – выяснить, на что оказался богат сегодня кулинарный талант Инны.
-->Георгий Каин

Отредактировано Мария Каина (2014-09-23 14:37:55)