- Мне плевать на твои извинения. С такими темпами скоро все Двудушники будут приносить твирин, курево и извинения. Пёс с ними, с иммуниками, какого лешего ты вот это купил!? Ты потратил все деньги на всякую хрень вместо того, чтобы просто купить овощей и мяса. Теперь опять наши запасы потрошить придётся, - Атаман отвесил провинившемуся очередной подзатыльник, - Какого лешего нельзя просто взять и купить то, что просят? Не приказывают, не поручают, а просят?
Новичок, уже успевший показать себя как редкостный разгильдяй и косипор, лишь стоял, понурив голову.
- Ладно, не буду тебе мозги пудрить. Чтоб сегодня весь твирин, который купил, выпил в одну харю. Наказание твоё. Понял?
Рыжик лишь виновато кивнул.
Ноткин, завершив нагоняй, подошёл к ящику. Вытащил из кармана авоську, куда начал складывать изрядно подсохшие продукты. Пару морковок, картофелины четыре штуки... Вслед за ними отправился кусок вяленого мяса и половинка хлеба. Сверху уместилась бутылка свежего молока - только сегодня купил ещё один отправленный за продуктами Двудушник. Или же из магазина бутылку опять спёр, а себе - баловство, вроде новой горсти орехов для игры, или папиросы. По крайней мере, поручение было выполнено. "Найди, укради, сам роди, но чтобы было..." - самые ответственные ребята из атаманской вольницы негласно взяли это за свой девиз. Стоит ли говорить, что стали одними из лучших товарищей атамана.
Уставившись на открытый ящик, Ноткин приподнял бровь. После недолгих раздумий в карман куртки уместилась головка чеснока. Свежий, тоже сегодняшний.
- Гусар, Фугас! На вас оставляю руководство. Через пару часов вернусь, - Атаман, махнув парням рукой на прощание, закрыл за собой складскую дверь и с полной продуктов авоськой наперевес направился к выходу из лабиринта складских павильонов. Не прошло и пяти минут, как Ноткин уже шагал вдоль пахнущих креозотом железнодорожных шпал к одиноко стоящему посреди путей вагончика. Удивительно нынче дело - снять бы его с путей да отправить на лом, или, на худой конец, поставить на тупиковой ветке, далеко ходить не надо. Так некому, Станция уже давно не в эксплуатации... Хотя, регулярному поезду и так особых хлопот не создаёт этот вагончик, переход на соседний путь недалеко.
Запрыгнув на ящик, атаман промолотил мелкую дробь по железной двери вагончика.

"Дома её нет, что-ли? Хотя куда ей, с хворью-то..."
Из-за двери раздался слегка хрипловатый, медовый голосок.
"Чего-сь?"
Атаман начал медленно переваривать услышанное. Секунд десять прошло, когда из-за двери раздались приступы кашля, затем - трубный, длинный, громкий "сморк" и такой же хрипловатый голос позвал:
- Да заходи уже!
- Ага-сь, - Атаман зацепил пальцами дверь и потянул на себя. Закрыв поплотнее, обнаружил девочку валяющейся на кровати, вспотевшую, растрёпанную, в мятом-перемятом одеяле. Не хватает ещё беспорядочного, учащённого дыхания с прерывистыми стонами и бледного цвета кожи - идеальный человек, подхвативший Песчанку. Ништяк, атаман. Будет что во время ужина рассказать, чем мелкоту да девчонок постращать.
- Здрава будь, Михайла, - Атаман поместил авоську с продуктами на полку и присел рядом с кроватью на корточки, - Где болячку подхватить умудрилась? Мне тут ребята весточку скинули что ты заболела, я сразу к тебе... попроведовать, что называется.

"Бедняжка... как же она эту зиму переживёт? Раньше дед пригревал, помогал, а теперь, когда дело к осени... м-да."
- А я их того... сдую, - схохмил атаман, глядя туда, куда указывала ручка девочки - на старый чайник и помятую кружку. "Должно же быть что-то ещё!.."
Ноткин подошёл к полке и взял чайник, снял крышку и заглянул внутрь. В ноздри ударил пряный запах замоченных степных трав. Для супа не подойдёт. Вода тёплая, видимо, недавно кипятилась. Налив в кружку травяной отвар, атаман подошёл к Мишке. Молча передал кружку.
- Кастрюли нет? Котелка хотя бы?
Вода... так, а что с водой? Оглядев вагончик, атаман так и не нашёл никаких запасов. "Придётся до Болот топать."
До ближайшей болотной лужи минут пять было, если резвым пешкодралом.
Поболтав чайник, Ноткин обнаружил, что ещё около трети воды там оставалось.
- Держи, кстати. От орлов моих привет тебе, - На небольшой ящик рядом с кроватью, по призванию, видимо, тумбочку, атаман положил три светло-голубых кругляша - купленные сегодня парнями иммуники.
Теперь, пока котелок не найдётся, надо осмотреть продукты. Ровным рядом Ноткин разложил на старой, заштопанной тряпичной скатерти овощи, половину буханки хлеба и рядом поместил чехол с ножом, дабы на видном месте был.
"Ещё костёр разводить придётся. А где дров достать? Пёс его знает..."

- Да ничего особенного, навестить решил да супчик сварить, - отмахнулся атаман. Впрочем, и отмахиваться было незачем - чужую помощь Мишка хоть и оценивала, но благодарность была молчаливая. От небольших подарочков, иногда по долгу дружбы подносимых Ноткиным, она не была совсем уж прямо в восторге, если скажет "спасибо" - атаман был готов скакать на месте от радости.
- От орлов моих, я ж говорю... от дармоедов кое-каких точнее, которые иммуники купили, а вместо свежих овощей для нашего супца накупили себе разной дряни, которую тебе ещё рано, - ответил Ноткин, выкапывая из ящика небольшую кастрюльку, и прихватив две бутылки воды. Затем подался наружу, и, поставив посуду на землю, вытащил из лестницы ящиков небольшую коробку. Убедившись, что она пуста, с усилием повыдирал плохо забитые гвозди, один раз даже засандалил занозу в руку, но дело было сделано - без особых повреждений для импровизированного крыльца, небольшой ящик был разобран на полтора десятка небольших дощечек.
Затем пришлось повозиться, чтобы вырыть небольшую, по щиколотку, ямку. Сложив в ямку несколько деревяшек в форме сруба, все остальные уложил в получившемся "колодце". Затем описал несколько кругов вокруг вагончика и вернулся с несколькими охапками травы. Уложив маленький стог, сделал ещё несколько кружков, на этот раз - вдоль железной дороги, и вернулся с несколькими небольшими камнями - в самый раз для литровой кастрюльки. Уложив их вокруг костра, накидал сухой травы в сруб, чиркнул спичкой. Как и положено, почти всегда, когда хочешь что-нибудь зажечь, набежал лёгкий ветерок, и пришлось обходить костёр, чтобы встать спиной к ветру, и, согнувшись в три погибели, зажечь охапку из нескольких спичек. Пламя сначала в несколько присестов сожрало солому, затем крайне неохотно принялось за уложенные дощечки. "Не пожалел я парней... плеснуть бы твирина сюда, полстакана хотя бы" - сокрушённо покачал головой Ноткин, глядя на жалкое зрелище постепенно разгорающегося, но грозящего вот-вот угаснуть костра.
- Ты как там? Не скучаешь? - спросил атаман, обращаясь в глубину вагончика.

- Керосинку?
"Ну и дела... Кастрюли, керосинка... что ещё?.."
- Не удивлюсь, если у тебя где-нибудь под вагончиком завалялся разобранный бураховский агрегат, ну, которым он свои отвары делал, - хохотнул атаман, раздувая костёр, - А подожди... - Ноткин полез к указанному ящику и извлёк оттуда небольшую ёмкость, где ощущалось около половины топлива.
- Керосинка, может, и не понадобится, зато сейчас шарахнет, - открыв бутыль, атаман щедро плеснул на костёр.
"Перебор... Бляха-муха!"
Шарахнуло действительно что надо. В воздухе стремительно поплыл грязно-чёрный дым, по ногам Ноткина ударил жар, а пламя весело заплясало на дровишках. Уклонившись от клуба дыма, атаман плотно закрыл бутыль и поставил на место.
- Пусть пока разгорается, пойдём овощи нарезать, - окинув костёр придирчивым взглядом, Ноткин заскочил в вагончик и извлёк нож. Срезав с первой попавшейся картофелины тонкий слой вместе со шкуркой, спросил:
- Тебе рассказать про ту нашу ночь, когда мы со сбора твири не вернулись?
Да... памятная была ночка, когда он и Артист с тремя Двудушниками и их питомцами заблудились в Степи и провели ночь около костра. Атаман, Фугас, Пень, и Мила, и все четверо с Душами сидели около костра (повезло, что под твирь взяли первое попавшееся - опять же старый ящик), и в постоянной тревоге не засыпали до рассвета; причины тому были. Вернулись все под утро, замёрзшие, уставшие, порядком напуганные, и вместо ящика - полные карманы твири. О, полученную взбучку от Бураха Ноткин не забудет никогда!

- Если бы заблудились, - начал атаман после короткой паузы, срезав ещё один слой грязи с картофелины, аж от макушки до задницы; бросил на тряпицу срезанную полоску, - Не просто заблудились, а шандец просто как заблудились. Увлеклись с ребятами, потом уже оглянулись - и вот, степь да степь кругом. Попытались по солнцу сориентироваться, но толку уже ноль было - закат уже надвигался, и вышли на берег реки. Широкая была речушка, прямо как Горхон наш. Думается мне, что на берег Горхона мы и вышли. Решили заночевать, значится, был у нас под твирь какой-то ящик, раздобыли впопыхах для сбора. Нашли ложбину какую-то, там приткнулись. Твирь по карманам рассовали, ящик раскурочили, костёр сочинили, всё как положено, - Первая очищенная картофелина отправилась в кастрюлю, и атаман незамедлительно приступил к следующей, - Ночь чёрная была, хоть глаз выколи. Вот сидишь ты, на костёр смотришь, а потом отворачиваешься - и темнота, только камни и кусты видны, от костра свет идёт, а дальше этих кустов - вообще нифига не видать. На небе... красотень, звёзды крупные, как будто молоко кто-то расплескал... Развеялся я на первых порах - валяешься себе у костра, на звёзды смотришь, да махоркой дымишь... Артист на ногах мурлычет, ты ему в шёрстку рукой залезешь, почешешь - а он глазёнки закатил, и кайфует, засранец этакий, - За увлекающим себя самого рассказом атаман не заметил, как начал очищать третью картофелину, - Ну, в общем, орлы мои сразу задремали, а валяюсь, кайфую, ни жив ни мёртв. Комары не беспокоят, дымило там солидно. А потом - чувствую, кошак мой напрягся, и внезапно так зашипел. Ясное дело, ребята сразу на уши, и видим - к нам из темноты женщина выходит, в саване из грубой ткани. Лица не видно, под капюшоном скрыто было, и ног не разглядеть - саван за ней по земле волочился, - Атамана уже завлекал рассказ. Наш пострел везде поспел - заблудился в Степи, встретил неведомую хрень посреди ночи, и вернулся жив-здоров...
Тем временем четвёртая картофелина была завершена, и настала очередь морковки.

Отредактировано Ноткин (2012-08-25 19:15:51)

- Ага, точно. Оспина. Землёй от неё так же пахло, когда яму найдёшь какую-нибудь свежевырытую, в неё прыгнешь, вот так, примерно, - Полоска грязи отправилась в кучу картофельных очистков - Стоит она, молчит, на нас уставилась. Мы тоже сбились в кучу, как мыши, пялимся на неё. Фугас и спрашивает: мол, куда бредёшь. Сразу видно, что степнячка. А она и говорит, хриплым таким голосом: мол, иду отсюда подальше, и к костру липнет, как телёнок к соли. Мила... ты её помнишь, с нашей гулянки по Станции, к парням жмётся. Я вообще рот на замок поставил, а то мало ли чего наговорит... А Фугас своё продолжает: мол, одёжку-то свою подними, дай на ноги посмотреть, - Ноткин положил очищенную морковину и отёр нож о рукав куртки, - А она своё продолжает: насытили меня люди, накормили меня кровушкой своей...
Холодный, обыскивающий, впивающийся в самую суть человека взгляд. Хриплый женский голос, чета такому только голос Оспины. И...
- Фугас повторил, чтобы ноги показала. И тут - веришь, нет - думал, что жизни лишусь! Япона мать, там ноги обломанные, уже под коленом кожи да мяса нет, просто кости торчат обломанные, в землю втыкаются, ну, костыли ровно! Растудыть твою налево... Меня аж перекосило! Мила чуть было чувств не лишилась... Фугас с Пнём струхнули, от неё отодвигаются, ну, и сидим мы напротив как голуби на карнизе под дождём, жмёмся друг к другу... Зверёныши наши тоже - кто боится, кто напряжён, к хозяевам на руки лезут. Ты прикинь! Про шабначку столько фуфла пороли, и чего только на неё не сваливали, а тут такое дело - сидит напротив, руки у костра потирает. Офонареть... Эти трое всё шепчутся, мол, шабначка за нами пришла, чур меня, лалы-лалы, а она сидит себе спокойно, на огонь смотрит, и тихо так своему чему-то улыбается... Минут десять она сидела, потом встала и пошла вдаль своей дорогой.
Если бы это ещё было... так нет, сама Степь тогда пугала. Над жёлтой равниной начинало восходить солнце - и пугали облака на небе одним только фактом своего существования. Пробирались через Болота, уже когда были близко к Городу - болотный туман нагонял страх, и все звуки казались более размытыми и приглушёнными, а оттого - более страшными

- А я и не знаю, но ноги мы попросили бы показать в любом случае. Кстати, надо бы Оспине как-нибудь саван приподнять, да посмотреть тоже, правду о ней талдычат, якобы она шабначка или... - Атамана прервал громкий "аапчхиии!!!" Оставив недочищенную морковку, Ноткин подошёл к столу, налил в ту же кружку грубого прохладного чая. Протянул кружку девочке.
- Не. Когда ушла, ни слова не сказала. Может, оно и к лучшему, некоторых вещей лучше не знать, - Ноткин вернулся к овощам. Дочистив морковку до конца, ещё раз хорошенько отёр нож, и принялся за мясо. Небольшой кусок, шириной с кружок варёной колбасы, на такую кастрюлю должно даже трёх четвертей мяса хватить.
- Сидели мы так часа четыре. Потом дров уже нету, костёр потух, - Нож врезался в кусок мяса, отрывая куски так, чтобы небольшого размера были, - и дело уже к рассвету было. Это вообще отдельная история... стоишь спокойно, смотришь на зарю, и тут - бац! Слепнешь, внезапно. Холодно ещё было, мы пошли вдоль реки. По пути напоролись на небольшой приток, пришлось потом ещё и его обходить, и вляпались мы там в болото. В километре уже Станцию заметили, начали выбираться.
Самая мякоть - возвращение. Когда до сих пор волновалась и чуть ли не плакала Капелла, когда Артемий грубым степным голосом отчитывал горе-путешественников. Когда Спичка самым невежливым образом ржал над тем, как залетели Двудушники, а Хан, к которому Ноткин ещё не успел привыкнуть как к союзнику (и, скорее всего, получал взаимно), всего лишь качал головой и посмеивался.
- Когда вернулись, сначала сразу в Крепость... Отогрелись, потом доложились Капелле... Получил я свои подзатыльники от Артемия. В общем, весело нас встретили.

- А потом ещё нас заставили из собранной травы эту бурду делать, - вспомнил Ноткин. Тоже весело. Ещё толком не отошедших от той ночки горе-собирателей привели к берлоге Бураха на заводах, привели к аппаратам и сказали - на, мол, делайте. Твири было порядочно, отвара получилось с полведра. И это тоже не забывается - стоявший у здорового штурвала наверху Фугас, с усилием вертевший его туда-сюда, шаромыжащийся рядом Пень, Мила, сосредоточенно подкидывающая твирь в бак. И сопровождали всё это недоумённые вопросы вперемешку с такой же недоумённой руганью: "куда эта? а куда ету хрень?".
- Через пару часов приволокли нас к Бураху в убежище, - продолжил Ноткин, ловко шинкуя морковь, - Облепили мы этот... дистоллилятор... или как там эта хренотень называется, не помню уже, и начали мусолить его. Вроде как что-то нащупали, начали туда травы сандалить, а Бурах там на кровати своей дрыхнет без задних ног. Потом Фугас забрался по лесенке к крышке одного из баков, нашёл там вентиль какой-то, и начал его вертеть в разные стороны. Агрегат этот загудел-запердел-затрясся, начал подавать бурду эту через сток. И всё бы ничего, да вот ведро под него не подставили. Мы сразу засуетились-забегали, нашли ведро какое-то старое - пёс с ним, готово. А вот потом, когда это зелье начали с кровью мешать, вот это было реально посмешище! - Атаман еле сдержал смех, - Отвар этот шмонит, как... ну, если в твирине травы смешать и проварить хорошенько, и ещё настояться дать часов пять-шесть, вот аналогично этому, и кровь эта из недр Земли, тоже не мёд. Начали думать, рук марать никому не хочется. Подумали сначала на Милу, девчушки наши с такими делами лучше справляются. Поначалу нормально всё шло, первый пузырь готов, потом она повернулась к нам, и харя у неё... как будто она там работала с тем, что от быков иногда остаётся после еды! - Ноткин еле сдержал идиотскую улыбку от уха до уха, - А потом она ещё руки запачкать умудрилась этой панацеей, так это вообще не передать! - Не настолько был нос Ноткина ориентирован на запахи, чтобы передать словами всю эту терпкую вонь, исходившую от лекарства. А ведь жизни она спасала!

Отредактировано Ноткин (2012-09-03 18:03:12)

Ноткин замолчал, уже понимая, что рассказывать-то особо и нечего. Пытаясь усиленно вспомнить то, что могло показаться Мишке интересным, атаман услышал ровный детский мягкий храп из глубин одеяла.
"Храп!?" - Атаман потряс головой, хорошенько прочистил уши, чтобы убедиться, что храпит действительно заснувшая девочка, а не какой-нибудь бомж, решивший заглянуть на огонёк.
Нифига себе!
- Вот и славненько, - пробормотал Ноткин под нос, складывая нарезанные ингредиенты в кастрюлю, - Она проснётся, а супец как раз готов будет.
Стараясь не разбудить, тише кошака прокрался к набравшему силу костру и водрузил кастрюльку на огонь. Небо было затянуто облаками, но уже начинало постепенно синеть. До полноправных сумерек минут сорок, не меньше.
Самому тоже не мешало что-нибудь перекусить. Вытащив из авоськи полбуханки хлеба, отхватил солидный кусок, намереваясь оставшуюся горбуху оставить Мишке. От взятой с собой головки чеснока оторвал три больших зубчика, почистил. Потряс вторую бутыль. Удовлетворённо хмыкнув, приступил к трапезе.
Хлеб был свежий, хороший. Пускай не исходило от него запаха, какой исходил ещё в продуктовой лавке в Жерле - такого, что текли слюни, и, купив буханку, хотелось потратиться на ещё одну.
С чесноком также было хорошо. Только сегодня купленный, он тут же разбудил во рту и глотке нехилый вулкан. Создавалось впечатление, что вот-вот - и можно будет кипятить там воду в котелке. Аж скулы сводит, настолько ядрёным оказался. Ноткин почувствовал, как рот быстро наполнялся слюной.
- Ой, ё, - прошипел он. Нравилось ему это ощущение. Что кислющая оскомина от свежего лимона, что вот этот пожар во рту от чеснока - любил атаман такие вещи, также как и любил искать приключений на свой ловкий и вёрткий зад.
Отхлебнув воды из бутылки, Ноткин тут же пожалел, что сделал это - пожар во рту резко потух.
В полной тишине, подчёркиваемой детским храпом ("нифига себе!" - второй раз подивился Ноткин) покончил атаман со своим хлебом и тремя зубчиками чеснока. Выскочив на улицу, обнаружил, что небо уже не светло-серое, как было в Степи каждый божий день во время осени, а постепенно сдвигалось к голубому. Скоро сумерки, скоро.
Сидя у костра и дымя папиросой, Ноткин с закрытыми глазами словно поднимался в воздух. Сначала ощущалась непонятная лёгкость, а потом атаман вдохнул воздух, перебиваемый табачным дымом. На поверхности готовящегося супца уже начали проступать мелкие пузырьки. Нормально, вскипит минут через двадцать пять.
"Полуночный жор", как выразился один из его товарищей. "Земля тебе пухом, Гоблин", - в ответ помянул погибшего от Песчанки на одиннадцатый день хозяина фразы атаман.
Разбудил его шёпот.
Чей?
Говорила Мишка - мол, по ночам кругами кто-то ходит. "У куклы её спросить, может?" - мысленно спросил Ноткин. Куколка же её всё знает.
Хотя, если сама Михайла говорит "кто-то", то это значит, что куколка не знает. Обратившись в глубину вагончика, Ноткин громко прошептал:
- Слышь, куколка, ты знаешь, кто здесь кругами по ночами ходит?..
Молчание.
"Ну и бог с ней."
Докурив папиросу, Ноткин посмотрел на кокон, в котором спала Михайла. Внезапно захотелось понянчить этот кокон. С чего бы это?.. Осмотрев со всех сторон, поднял его и перенёс на кровать.
Так лучше будет.
Кукла уместилась рядом, возле головы спящей девочки.

Отредактировано Ноткин (2012-09-12 20:43:35)

"Вот и посидел. Вот и дождался супчика"
Мишка проснулась минут через десять после того, как атаман, облокотившись спиной на самый высокий ящик в крыльце, упал в нирвану. Жаль, конечно, что от Капеллы поручений ближайшие пять лет ждать не придётся - мал ещё для разведки степных просторов. Теперь недели считать придётся до совершеннолетия, а уж потом - точно атамана не ждите. Второй дом в Степи найдёт.
Если бы это было чуть подальше от Станции метров на сто! Тогда уже можно было бы и подремать под шум ветра. А так - Станция близко, вон, сквозь сумерки видны ворота, из которых расходятся железнодорожные пути. Тогда в разы было бы легче.
Втюрился атаман в Степь по самые помидоры. Позавчера ещё с тоской вдаль смотрел, покуривая на крыше склада, так впечатлён был.
В глубине вагончика хорошенько отсморкалась Михайла. Все также выходя в своём коконе, сбила с ящика кружку, в результате чего та проскакала по ступенькам и упала возле крыльца.
"Как влом идти!.." - Атаман вздохнул. Потянулся к кружке, совершенно не сдвигая задницы с места, но всё же смог её взять и поставить рядом. Отломил ещё один зубчик от головки чеснока, откусил мелкий кусочек, которого вполне хватало на пожар во рту.
- Аврокс? Белый? Нифига себе! - уже вслух подивился Ноткин, - и чего там?
Атаман знал, что Мишка всегда говорит правду. Всегда. Возможно, если бы история Ноткина была небылицей, то может, и она могла бы чего-нибудь напридумывать, но тогда это была бы игра в страшилки, а это уже слегка из другой оперы.
Ну и дела! Встретить аврокса - уже большая редкость, но чтобы белого...
А погодите... Случаем, не об этом ли Исидор рассказывал, что в случае смены Хозяйки приходил бык соответствующего цвета?.. Действительно... рассказывал дед, что накануне прихода к власти Катерины встретил он неподалёку от Болот чёрного Аврокса.

- Солидно, - протянул атаман, глядя на камни, куда указала Мишка, - Вот у нас точно такой же случай. Спервоначалу обрадовались - вон, мол, твири сколько, хоть ж... ммм... короче, хоть одним местом ешь. А потом, как овраг-другой прошли - и всё, заплутали.
Степь... С одной стороны, заблудиться немудрено в этих местах, но и с другой - так нелепо... Вот смотришь ты на Город, уходя - вроде как виден, там, в низине, у Горхона. Как пропал город - намечаешь, на что ориентироваться. Пропал первый ориентир - намечаешь второй, третий, а потом - всё. Запутался. И сидишь на пятой точке, и думаешь: что дальше?
- Ничего удивительного, - пожал плечами Ноткин, - для них печальница та же трава, что и все остальные. Они ж не люди, думаешь, им разница есть, какие травы хавать, а какие нет? А то, что Белый - это своего рода знак. Мне дед рассказывал, что перед тем, как Алая Нина со Светлой Викторией пришли к власти, видел в Степи бело-чалого Аврокса... ну, красного окраса, таких чалыми зовут, и с белыми пятнами. Потом, когда Катерина власть взяла в свои руки, увидел он чёрного Аврокса. Теперь вот... раз уж вы с Капеллой белого встретили, значит, Капелла к власти придёт.
Даже радостно, что опять это предзнаменование увидели. Значит, всё будет так, как Капелла обещала. Уже не сиделось на месте - хотелось опять прихватить с собой пару-тройку товарищей, и забрести в какие-нибудь дебри. Опять из того, что под руку подвернётся, сочинить костёр, и сидеть тише мыши у огня, прислушиваясь к ночи и глядя на крупные звёзды.
- Через недельку-другую опять погуляю с ребятами. А может, и через день-другой. Тянет меня туда, Михайла. Тянет.
Уже начал закипать суп. В ответ на вопрос девочки атаман снял крышку - тут же шарахнул хороший парной клуб. Вытащив нож из чехла, потыкал первую попавшуюся картофелину. Прошёл, вроде.
- Ещё пару минут, для гарантии. Ну, что там дальше?

- Да... везёт вам в странствиях больше, чем нам, - улыбнулся Ноткин, поигрывая ножом. Фокусы известные - подкинь-поймай, в землю швырни, так, чтоб воткнулся, и прочие, и прочие, коих местная пацанва каждый день придумывает штуки три-четыре, а вытворяет и того больше. Слушая девочку, Ноткин уже порядком наигрался, и, наконец воткнул нож в землю - прямо стоит, твёрдо, буз усилия не вытащишь.
А вот Михайла таки учуяла исходивший от супчика пар. Сюрприза не вышло.
- Понадеялся, блин, на насморк, - сокрушённо покачал головой Ноткин, - Это, Михайла, наши ребята колдовали. Настои помнишь, которые нам Бурах поставлял? В общем, когда стало ясно, что твирь вся на панацею пойдёт, попытались супец сделать, мол, чтоб как настой действовал. Насобирали трав в Степи, замешали приправу такую, - Атаман извлёк из нагрудного кармана куртки свёрток из листьев савьюра, в которых обычно порошки хранили, развернул, - Зацени, тут перемолотая бурая твирь и перец. Ребята, конечно, без фанатизма делали, здесь, если не вру, твири на перец где-то три к десяти. Так подбирать старались. Это вместо соли, у нас её нет... Кто-то вообще вместо перца с солью в суп твирь эту кидал. Не буду говорить, что потом с ними было, - Ноткин загадочно ухмыльнулся, вспомнив, как великолепно блеванул с крыши склада Фугас.
- Вышел, что называется, свежим воздухом подышать... наружу нельзя было, Склады были заколочены, и буквально кишели мародёрами и бандитами. Ну, а он, значит, с крыши, - Ноткин подвигал рукой у рта и слегка наклонил голову. Не к столу будет сказано... - Его потом вообще болячки не брали. Насчёт Песчанки не знаю, он дурачина тот ещё, в заражённый район полезть может запросто... а вот когда ночь наступает, на Складах холодно, все сопли гоняют, зубами лязгают, а ему ничего - в рубашонке да куртке шаромыжится, дрыхнет себе под одеялом... Потом, когда бурую твирь замешали с перцем, супчик получился хороший. Все хвалили.
Ноткин вытащил нож из земли, привычным жестом отёр его о рукав куртки. Потыкал картофелину.
- И никто не блевал, - хохотнув, поставил точку. - Всё, теперь готово, - сняв с костра кастрюлю, поднялся по лестнице, зашёл в вагончик, и поставил посудину на полку, где овощи нарезал. Затем вернулся к костру, и сдвинул в самый жар разложенные вокруг камни. Знал он ещё один трюк, как согреться можно...
Вернувшись, положил перед Мишкой слегка подсохший кусок чёрного хлеба, оставшийся после перекуса и перекура. Очистил ещё пару зубчиков чеснока:
- Чесночку, м?..

Атаман глянул на Михайлу, которая с явным пренебрежением принялась за еду. Свежий, ядрёный чеснок, от которого у атамана рот горел самым натуральным образом, бедную девочку аж на слезу пробил, отчего Ноткин чуть было не прыснул со смеху.
- Ну, если тебе соль нужна, дело твоё... Чеснок хорош, не? Кстати, позволь... - Атаман взял ложку, зачерпнул супец. Подул, чтобы остудить, затем отправил в рот, - М-м, хорош супец. В самый раз. На такую кастрюлю бурой твири листа одного достаточно... даже меньше. Налетай.
Через раскрытую дверь был слышен шелест трав. На небе уже загорелись первые звёзды.
- Как поешь, выйдем, покажу кое-что, - Ноткин усиленно пытался вспомнить, про какие созвездия рассказывал ему Умник. Пареньку одиннадцать лет, а порой такие знания показывал, что весь склад с раскрытыми ртами сидел от удивления. Один раз лазил по своему заколоченному району, чтобы унести из дома телескоп. Когда вернулся, пустили не сразу - кто знает, что он выкинет на этот раз? Заразится, или нет? Или попытается пошутить и сымитирует болезнь, а потом и в самом деле заразится? Были и такие "Умники". Стоит ли говорить, что такие артисты больше не возвращались.