Поезд несся сквозь Дикую Степь наперекор всем встречным ветрам. Солдаты чистики ружья в соседнем вагоне, кто-то крепко спал, а кто-то взволнованно обсуждал предстоящую миссию с товарищами. Путь был не таким долгим, как предполагалось изначально. Армия в город приехала аж на двое суток раньше положенного.
Генерал склонился над большой картой этого провинциального городка и ткнул пальцем в большое сооружение, которое именовалось Станцией. «Справа от нее расположим "Дору"... нужно будет исследовать окрестности, это я поручу Мосину и его умельцам...»
Александр хмуро глянул в окно, за стеклом простиралась мрачная и холодная степь, где-то там горели сигнальные костры, их было видно издалека. Хорошо, что Инквизитор позаботился хотя бы об этом... Нет, Блок не питал особой неприязни к Инквизиции, но... да что уж тут врать, вечный гнет с их стороны уже откровенно надоел, и вот теперь ему, великому полководцу, придется исполнять приказания какого-то сварливого глупого старика! Впрочем, не такого глупого, если уж пробился в Инквизиторы...
Поезд сбавлял скорость и вскоре с оглушительным скрежетом замер на месте. Армия Александра Блока прибыла в пункт назначения. Локомотив остановился между двумя холмами, машинист дальше следовать не желал.
Железнодорожные мортиры были распределены по путям, у каждой по шесть солдат и двум огнеметчикам, они должны были охранять оружие от нападения обезумевшей толпы... им был дан приказ стрелять на поражение по любому, кто посмел бы подойти к мортирам ближе, чем на десять метров.
«Дора» была установлена, как и  планировалось, справа от здания Станции. Она устрашающе возвышалась над городом, направленная дулом точно на поселение. Блок отдал приказ всем солдатам занять свои позиции, оставил при себе только два отряда. Им было поручено обследовать окрестности.
Александр обходил оружия, с тоской иногда поглядывая через плечо на Город. Армия приходит лишь тогда, когда ничего нельзя исправить.
- Товарищ генерал! – окликнул его кто-то из солдат. Пепел обернулся, перед ним стояли трое здоровенных детин в форме, которые за руки держали маленького ребенка, бедно одетую девочку.
У Полководца внезапно возникло желание высказать этим дурням все, что он о них думает, но лишь отпихнул солдат от ребенка.
- Не подходить. Марш отсюда, - приказал им Блок и повернулся к девочке. – С тобой все в порядке?

Генерал Пепел «железные зубы» питал необыкновенную слабость к детям. Вероятно, на этом сказалось то, что в свои сорок шесть лет он так и не сумел стать отцом, более того, даже не нашел подходящую женщину на роль матери его детей. Неудовлетворенный отцовский инстинкт давал о себе знать каждый раз, когда на него смотрели маленькие детские глазки.
Ребенок выглядел так, словно ее буквально возили по земле. Александр даже не мог определить, что стало причиной этому: его дурни-солдаты или образ жизни девочки. Было темно, поэтому Блок не сразу разглядел заметную худобу сиротки. Даже беспризорники в Столице выглядели упитаннее, нежели она. Даже в свете станционного фонаря было ясно видно ее чересчур бледное лицо, потухшие глаза, тощие руки. Генерал невольно поморщился, дитя представляло собой действительно убогое зрелище.
Блок присел перед девчушкой на корточки и протянул ей руку, предлагая ей примирение. Улыбка у него вышла не очень доброжелательной, но вполне искренней – ну не умел Полководец улыбаться, не дано, как говорится.
- Как тебя зовут, девочка? И где твои родители? – с неподдельным беспокойством произнес Александр, оглядываясь по сторонам, точно проверяя, нет ли кого рядом кроме его отрядов. «Ох, не пристрелите только их...» - волновался он про себя, не отводя взгляда от юной незнакомки. – Здесь плохое место для маленькой девочки.
Не просто плохое, а крайне опасное для жизни. Причем, не только для ребенка, но и для любого взрослого. Солдатам приказано стрелять на поражение при любом раскладе, будь то мужчина или женщина, старик или дитя. Поэтому девочку нужно было срочно уводить отсюда.
Блок забеспокоился не на шутку: во-первых, у него были другие планы (к примеру, встретиться с медиками, особенно с тем прославленным в Столице ученым), ну а во-вторых, ситуация была из разряда чрезвычайных, по крайней мере, для самого Александра. Генерал аккуратно взял дитя за руку, опасаясь напугать ее.
- Идем отсюда. Покажешь, где твой дом.

Долго девочка не отвечала... Генерал даже забеспокоился, не потеряла ли она дар речи от страха перед солдатами. «Если так, я с них шкуру спущу», - нахмурился Александр, продолжая пристально разглядывать дитя. Блок не производил впечатления доброго и душевного человека, впрочем, он не особо таковым и являлся. Несмотря на все потуги, он не мог сохранять добродушную улыбку очень долго.
- У тебя нет дома? – сочувственно произнес Полководец, изогнув бровь, вернее, то, что от нее осталось после попадания в голову осколка бронебойного снаряда. Беспризорница, значит. Неудивительно, ты, Александр, должен был сразу догадаться. – Потерялась? – снова переспросил Генерал, поднимаясь в полный рост и выпрямляя спину. Мишка доставала ему, дай бог, до бедра. Александр не отличался особым ростом, так считал он сам, хотя остальные этому поражались. А когда он ездил в деревню к своей... невесте... все детишки висли на нем и просили покатать.
- Как тебя зовут? – повторил он вопрос, глядя на ребенка. Суров, ничего не скажешь... Зато на него положиться можно, даже по взгляду это видно: серьезный такой, стальной буквально. Полководец мог стать каменной стеной для того, кому сам мог довериться, но кто знает, что скрывалось в этой голове на самом деле: Александр не шибко любил говорить о себе.
- Идем, - Полководец взял руку девочки, да так, что та теперь точно не могла высвободиться, и повел за собой в сторону города.
Ночные прогулки по городу опасны всегда, даже в цивилизованной Столице можно получить удар ножом в спину, если будешь неосторожен, пробираясь сквозь темноту поздней ночью. На удивление путешествие по улицам этой провинции оказалось вполне себе спокойным, они приблизились к Управе, осажденной солдатами.
Внутри было мрачно и тихо, стены были заставлены деревянными ящиками с провиантом и боеприпасами, в углу находилась стойка с карабинами. Кипела работа: солдаты таскали с улицы эти самые ящики и нагромождали их друг на друга. Блок пропустил девочку вперед и указал ей на небольшое кресло, придвинутое к столу, а сам достал из очередной коробки буханку ржаного хлеба и протянул ей.

Карта этого затхлого городишки была изучена вдоль и поперек еще в поезде, поэтому миновать путь от Станции до Управы труда не составило. Блок старался обходить зараженные районы, но стяги с подвешенными за хвост чумными крысами буквально окружили генерала и маленькую девочку. Впрочем, даже это не помешало Блоку отвести ребенка в безопасное место (а сейчас это была Управа) без лишних проблем.
Удостоверившись, что дитя сыто, Пепел принялся за изучение местности на карте, теперь уже карта была не обыкновенная схематичная, а подробная, где каждый дом располагался на своем месте и имел определенную форму. Кое-где уже имелись подписи карандашом, весьма необходимые при сложившейся ситуации. Город был не большим, но крайне извилистым, улицы путанные, много тупиков, поэтому Блок поручил отряду обойти город и сделать соответствующие пометки на карте.
Склонившись над картой, Генерал уперся взглядом в странное сооружение на противоположном берегу реки Горхон. Он практически сразу поставил на нем карандашом жирный знак вопроса. Нужно будет узнать об этом побольше...
Александр поднял голову и взглянул на девочку, которая дожевывала хлеб. И снова на его лице появилась улыбка, на этот раз более свободная, не натянутая и даже какая-то добрая. Блок отвлекся на давнишние воспоминания, задумался о чем-то, но через некоторое время точно очнулся. Он огляделся, ведь выпал из реальности аж на целые пять минут. Улыбка за это время успела стереться с его лица. Из солдат в помещении остались только двое – старший лейтенант Андреев и младший лейтенант Ильин. Еще двое охраняли непосредственно входную дверь.
Генерал приблизился к девочке. Медленно, точно опасался напугать ее. Он заглянул ей в лицо и снова улыбнулся. Нет, не было у него ни дочки, ни сына, хотя и очень хотелось ему стать отцом. Появись у него дети, он мигом бы бросил военную карьеру и посвятил бы себя семье (хотя, быть может, он только уверяет себя в этом). Блок бы баловал своих детей, позволял им веселиться, бегать по дому, играл бы с ними...
- Ты устала? – чересчур заботливо спросил Александр. Он огляделся в поисках хоть какого-нибудь подобия кровати, но, к сожалению, ничего похожего не обнаружилось. Отпускать ребенка на улицу, когда город погряз в смертельной болезни, он не имел права. Решение пришло внезапно: Блок сдвинул вместе несколько стульев так, что трое стояли «лицом» к другим трем. Сверху он застелил импровизированную кровать утепленной одеждой из ящиков.
- Можешь поспать здесь, надеюсь, будет удобно. А утром мы найдем, где ты живешь.

Странное чувство вызывала эта девочка. Она вроде была худенькой и хрупкой, но Александр видел в ней стальной стержень, который мало того что вселял уважение, так еще и уверенность в том, что дитя само способно за себя постоять. Но это, впрочем, не отменяло желание Блока защищать ребенка от всех бед и ненастий, по крайней мере, в эту ночь, когда она находилась под его личным покровительством.
Она спала так сладко, что, подходя время от времени к ее кроватке, Полководец не мог скрыть умиления. То и дело отвлекаясь от работы, а в данном случае это был учет продуктов, затраченных во время поездки, Блок не мог не подходить к ребенку и не начинать разглядывать ее бледное личико, чуть измазанное в грязи.
Но нет, одернул он себя, нужно работать, в первую очередь требуется отыскать медика, чтобы он смог доложить обстановку в этом треклятом городе. За ночь Блок самостоятельно успел исследовать восточную часть поселения, вместе с отрядом они по наущению Сабурова отправились в это огромное сооружение, которое местные называли Бойнями. Запах стоял соответствующий, неприятный, трупный, запах гнилой плоти.
Если отряд и встречал сопротивление, то оно мгновенно подавлялось залпом из ружей, а путь продолжался дальше. «Здесь обитают идолопоклонники», - с неприязнью думал Александр, морщась, заглядывая в эти жуткие лица местных обитателей.
Где-то в глубинах этого страшного места раздавались победные кличи и чьи-то болезненные стоны. Блок приказал идти именно навстречу этому звуку.
Сначала в воздух – предупредительный. Дикари не расступились, пришлось перестрелять всех до единого, чтобы освободить почти бессознательного молодого человека из их плена. Мужчина был практически раздавлен, если от лица и осталось что-то, то это было скрыто под толстым слоем густой крови. Разбитая в конец губа, багровый след на щеке, подбитый глаз – и не верится, что перед Блоком тот самый медик, которого он искал полночи.
Данковского сгрузили на носилки, которые быстро соорудили из только что освежеванной кожи. Вынесли его достаточно аккуратно и, разумеется, отправили в Управу. Там этой ночью был организован приют для всех неприкаянных.

Когда Мишка проснулась, Блок тихонько дремал, склонившись над бумагами. В последнее время он совершенно не высыпался, поэтому  прикорнуть на полчасика сейчас для него уже было подарком судьбы. А разбудил его плеск воды. Блок встрепенулся и снова принялся за работу, поглядывая то на девочку, которая посреди ночи решила выпить воды, то на Бакалавра, лежавшего на полу и все также не приходящего в себя.
Александр поднялся на ноги и, перешагнув через медика, накрыл ребенка своей шинелью.
К утру Генерал снова задремал, положив голову на руки.

Сколько проблем, и это только первые сутки их пребывания в этом богом забытом городке! Поджигатели ранили добрую часть часовых, а крысы одолевали со всех сторон. Генерал был готов рвать и метать, он вконец разругался с майором, пытаясь заставить его делать хоть что-то, что могло бы спасти ситуацию. Связываться с Властями бесполезно, ждать подкрепления бесполезно. Но, как ни прискорбно осознавать, армия не справляется с поставленной задачей.
Когда в Управе поднялся шум, Генерал помчался туда: под угрозой были две ни в чем не повинные жизни Бакалавра Данковского и девочки Мишки (удивительно, что могут рассказать мальчишки, если часовой солдат позволит ему потрогать карабин). Только Александр хотел ворваться в двери административного здания, как ему в «объятия» прыгнула девочка, кою приютил он прошлой ночью.
Она кричала, колотила ногами все, что придется – Блок героически выдержал каждый пинок, который пришелся ему по хромой ноге. Но потом она словно опомнилась: увидела, что перед ней вовсе не безвольный солдат, который обязан был никого не впускать, а уж тем более выпускать. Она увидела, что накинулась на Генерала Пепла и стала пятиться назад в здание Управы. Что ж, Блок шел следом...
Восклицание несчастного ребенка повергло офицера в шок: она серьезно считала, что его солдаты (а может, даже и он своими собственными руками) довели этого знаменитого ученого до такого состояния? Если бы Александр даже захотел бы расквитаться с медиком, сила его удара была гораздо меньше, чем у тех бешеных аборигенов.
Генерал схватил Мишку за плечи и слегка (не сильно, но ощутимо) тряхнул, дабы привести малышку в чувство.
- Успокойся, - вкрадчиво произнес он. – Мы вытащили Бакалавра из Боен. Он вскоре очнется. Его жизни ничего не  угрожает, - Блок смотрел девочке прямо в глаза, продолжая держать ее за плечи. Отпустил он ее только тогда, когда убедился в том, что ребенок не воткнет ему в грудь нож с перепугу. – Мы пришли как раз вовремя, еще чуть-чуть – и его  бы убили.
Блок отошел от Мишки к столу, вновь перешагнув обездвиженное тело научного светила и вновь склонился над картой.
- Где находится твой вагончик?
Да, Александр уже был сполна проинформирован.

Генерал опустился на стул и потер переносицу. Да, не думал он, что в городе настолько плохи дела. Тяжело приходилось его солдатам, которые за прошедшую ночь лишили жизни более трех десятков несчастных жителей города и, как минимум, пятнадцать нарушителей правопорядка. Обстановка заметно накалилась с приходом армии... а вот Правительственный Инквизитор уже сыпал письмами с недовольными опусами, призывая Блока явиться к ней. Да, это оказалась женщина. На самом деле, получив от нее первое письмо с подписью «Аглая Л.», Александр долго хохотал: девушку на этой должности он себе просто не мог представить.
Зря смеялся. Инквизитор, по слухам, был женщиной суровой и жестокой, она в первую же ночь отправила на виселицу с десяток невинных людей, которые ей почему-то были неугодны. Блок предпочел не связываться с ней.
- Я же должен тебя вернуть домой, - как будто удивился Генерал, считавший ответ вполне очевидным. Мишка с сожалением смотрела на Бакалавра, и взгляд ее был настолько несчастным, что Блоку стало совестно за то, как он обращался с «телом».
В ответ на просьбу девочки Пепел самостоятельно поднял бесчувственного медика и устроил его на стульях. Крови не брызнуло, это хорошо. Александр снова повернулся к ребенку.
- И все-таки покажи мне, где ты живешь. Обещаю, это останется нашей тайной, – улыбнувшись, офицер протянул Мишке руку в знак дружбы. Жаль, что о нем рассказывают так много страшных вещей, что детишки пугались при любом упоминании знаменитого Генерала Пепла.
Поэтому недоверие со стороны этой малышки его совершенно не удивляло. Даже наоборот, это было настолько обычно, что Александр перестал замечать косые взгляды. Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки, так что сплетни далеко не беспочвенны.