Продолжение пробного поста

- Что значит - умер!? - вскинулся Ноткин -Голубь, ты того... по дороге не падал никуда? Не ударялся обо что?..
- Спотыкался пару раз, - ответил Голубь.
- Да не поверю! Жил ведь как-то старикан доселе! Так... Гусар! Гусар, спишь? - Последние слова Ноткина ушли вглубь склада.
- Нет! - Парнишка по прозвищу Гусар зашёл в комнату Ноткина, - Вызывал, атаман?
- Вызывал. Гусар, поручение срочное. Давай бегом к дому Симона Каина, помнишь, где это?.. Особняк "Горны", Каменный Двор... Вспомнил? Узнай, что там с Симоном, поспрашивай у прохожих. Что узнаешь - запиши, - Ноткин вырвал из своего дневника пустой лист и выудил из нагрудного кармана карандаш, - Как узнаешь - со всей информацией ко мне. Понял?
- Понял.
- Выполняй!
Как только парнишка исчез в дверях, Ноткин взял лежащую на краю металлического листа папиросу и, затянувшись, сказал:
- Ну, ты, Голубь, конечно, намутил воды... Не удивлюсь, если Хан не знает об этом.
- А я не удивлюсь, если Хану будет на это наплевать. Хм... я так вижу, тебя что-то волнует. Оставлю тебя ненадолго.
- Да не, можешь посидеть здесь.
- Мне сейчас домой нужно, сварганить к обеду что-нибудь. Как раз брат старший с завода вернётся, голодный, как зверь. Потом, может, зайду.
- Ну хорошо. Но если что, тебе здесь рады. Заходи почаще, - Ноткин помахал рукой на прощанье.
Голубь закрыл за собой дверь, и Ноткин остался наедине со своими тёмными мыслями, которые столь внезапно поселились в его голове после слуха о смерти Симона Каина. Докурив папиросу, Ноткин достал ещё одну и, прикурившись от спички, расположился на матрасе, расстеленном на полу.
Облокотившись спиной, Ноткин затянулся ещё раз и попытался отогнать мрачные мысли:
"Спокойно, дружище... Не критикуй музыку, пока концерт не закончился... Гусар собирает данные, может Симон жив... хотя какому идиоту понадобится распространять ложный слух о его смерти?"
Даа... Как всё-таки настроение упало. Начался день с хороших новостей - по подсчётам, на пять дней хватало провианта, как наворованного, так и заработанного выполнением самых разнообразных поручений. Самым распространённым поручением являлась рассылка почты - город хоть и маленький, но элементарный телефон являлся здесь роскошью. Казна банды составляла около пятнадцати тысяч местных, добытых теми же путями, что и провизия, что позволяло заключить с Грифом взаимовыгодную сделку. Даже Хан лопнет от зависти и страха, увидев у врагов револьверы и ножи на поясе. И тут - такие новости!..
"Поживём - увидим!.. Поживём - увидим..."

>>>Стержень.

Ноткин закрыл за собой входную дверь склада - и тут же увидел, как на него из полумрака складских помещений уставились пары глаз детей из его банды. Ловя на себе взгляды, порой спрашивающие, порой требующие объяснений, атаман прошёл в свою комнату и сел за свой рабочий стол.
Оставленная Голубем буханка хлеба давно зачерствела. От плотвичек осталось несколько обглоданных скелетов, и Ноткин даже догадывался, кто это мог всё сожрать в его отсутствии - преступник валялся около откупоренной бутылки чёрного твирина и громко мурчал, прикрыв глаза от удовольствия и изредка поводя ушами на лишний шум.
- Артист, свали отсюда, - Ноткин взял кошака на руки. Тот издал протестующий мяв, требуя отпустить его, но атаман даже не моргнул, и кот через несколько мгновений лежал на матрасе.
Стоило Ноткину повернуться, как он увидел пятерых детей, стоявших на пороге его личной комнаты. Они, как и прежде, стояли и ели атамана глазами.
- Говорите. Я вас слушаю, - Ноткин жестом пригласил ребят за стол. Те поколебались, но всё же расселись по ящикам, стоявшим вокруг стола.
- Атаман, дозволь спросить? - один из ровесников Ноткина решил начать разговор.
- Спрашивай.
- Правда ли это? Что нам Гусар сегодня рассказал, и что ты видел на улице города, это правда?
Ноткин вздохнул.
- К сожалению, да. Волнуешься? Чему волнуешься-то, Сморчок? Говори давай, не тяни!
Собеседник замялся.
- Правда, что Исидор и Симон мертвы? А точнее - убиты?
- К сожалению, да, - ответил Ноткин.
- А что теперь?
- Теперь? Чего уж там, живы будем - не помрём. Живём дальше как обычно, друзья мои. Готовимся строить новый мир под покровительством Капеллы.
- Она нам не Хозяйка, - последовал ответ.
- Она Хозяйка мне, а я, в свою очередь - вам! Так что изволь слушать меня! Сейчас ты бы прозябал в Башне, если бы не моё предложение уйти! Скажешь, нет?
- Извини, атаман... вспылил немного - Сморчок поспешил перевести тему.
- Тебе лучше не забываться, - кивнул Ноткин. - Что тебя волнует именно?
- Как мы будем жить теперь, когда мёртв человек, являвший единственной властью? Кто возмёт на себя ответственность за нас? И... мы  можем постоять за себя?
- Изволь. Выйдем в основное помещение.
Атаман и делегация прошли в самое большое помещение склада, где их ожидали остальные Двудушники. В ответ на многочисленные расспросы, Ноткин поднял руку, требуя тишины.
- Это все вопросы, которые есть у банды? - спросил Ноткин, обращаясь к Сморчку. Тот кивнул в ответ. - Ясно. Слушайте сюда! Естественно, сегодняшние события вызвали у нас тревогу, у кого-то горе... но я обращаюсь к вам всем - смерть Симона Каина мало что изменит. Мы будем жить, как жили и раньше, зарабатывая и воруя на жизнь, будем растить своих питомцев... пока не превратимся в силу, с которой следует считаться. Дальше. Кто-то спрашивал про ответственность за нас. Так вот, ответственен за вас я, и ещё раз я!
- А как же Ольгимская-младшая? - из толпы сразу же полетел вопрос, который Ноткину следовало ожидать.
- Капелла конечно же наша Хозяйка, но следить за всем буду я - за тем, чтобы вы были накормлены и одеты... и за тем, чтобы вы были в безопасности. Я полагаю, с оружием ни у кого проблем не возникло, если что, Грифу покажем почём фунт лиха, да и до Песиглавцев Хана нам недалеко. Крепитесь, друзья! Нам сейчас тяжело, но это для того, чтобы наступили лучшие времена!
- Ура! Ура! Ура! Ноткин! Ноткин! - Двудушники кинулись обнимать атамана и жать ему руки.
- И пусть в Башне продолжают крутить своё мракобесие в ярме Каспара Каина!
- Да!!!
Когда страсти улеглись, атаман приказал:
- А теперь - по койкам. Завтра всё узнаем и решим.
Через двадцать минут, когда Двудушники разлеглись кто где - кто по матрасам, кто на длинной одежде, которую они невесть где достали, - Ноткину не спалось. Отхлебнув твирина, он задумался:
"Они верят в тебя. Они готовы пойти за тобой. Смотри, не ударь в грязь лицом... атаман!.."
Ноткин снял обувь и прилёг на свой матрас, разминая уставшие за день мотаний по Городу ноги. Артист устроился у атамана в ногах. Завтра предстоит много дел. Ноткин зевнул и начал постепенно забываться...

>>> "Сгусток"
Атаман закрыл за собой дверь склада. "Мне вот интересно, как детишки отреагируют?.. Послушаются ли меня?". Прошёл в свою комнату. Вырвал из дневника чистый лист и начал писать. Через две минуты отложил карандаш в сторону. свистнул:
- Фьють! Гусар, иди сюда!
Лучший друг Ноткина по кличке Гусар был человеком, которому атаман мог доверять так же, как и остальным Термитцам.
- Отнеси письмо Капелле. Желательно под дверь подложить.
- Сделаю.
- Всем ко мне!
Двудушники нехотя вышли к светящему пурпуром фонарю, возле которого стоял Ноткин. Атаман прикинул на глаз:
- Так, кому нет девяти - подойдите ближе ко мне. Остальным не расходиться. Слушайте внимательно. В Кожевенный сейчас соваться даже не вздумайте. Не только я прошу - Капелла тоже просит. Это первое. Второе - опять же по просьбе Капеллы, я отправляю этих детей, - Ноткин обвёл взглядом малышей, которых подозвал, - в Многогранник.
Двудушники затихли вмиг.
- От те на... - пробормотал плечистый и коренастый Тюлень, скребя затылок пятернёй, - Ты, Ноткин, когда так в уме повредиться успел? Помочь надо чем, а?
- Спасибо, Тюлень, что заботишься так - но нет, не надо. Да будет вам известно, что в Город вернулась Песочная Язва.
Крепость тут же зашумела, как потревоженное гнездо ос. Атаман подождал, пока поутихнут споры - минут десять прошло, ни больше ни меньше - и продолжил:
- Повторюсь, ни в коем случае не лезьте в Кожевники. Один из домов уже заражён, - Ноткин решил умолчать, чей именно. - И повторяю ещё раз - кому девяти нет, идём со мной в "Сгусток"
Маленьких ребятишек было всего тринадцать человек. Попрощавшись с Душами, детишки начали собирать свои манатки.

Отредактировано Ноткин (2012-02-19 12:00:13)

Пока дети собирали свои вещички, Ноткин решил быстренько проведать, как обстоят дела с водой. Тюлень, насколько атаман помнил, отправился вместе с детьми к источнику Сугаг Хадуг, и сейчас его присутствие в Замке и наполненные до краёв баклаги воды, сложенные в углу, свидетельствовали о том, что поручение было выполнено.
"Вода лишней не бывает... Жидкое золото, как батька говаривал, земля ему пухом..."
Возню Ноткина прервала подошедшая девочка. Рядом с ней стояла худая, высокая фигура, которую было достаточно тяжело разглядеть. "Голубь вернулся, что-ли? Интересненько-с..."
- ...Это Ноткин?
"Это не Голубь", - услышав резкий и непривычный голос, да к тому же столь удивлённый, как будто его видели впервые, понял атаман. Да и самого Голубя мужчина был выше на голову, ни больше ни меньше.
Интересно знать, что взрослые здесь забыли? Случаем, не человек ли от Грифа?
Девочка по кличке Килька, которая привела этого мужчину к атаманскому столу, кивнула - "Да, это наш Ноткин"
- Ноткин? - Мужчина подошёл поближе, и атаман при помощи свечи смог разглядеть сильные, выделяющиеся черты лица. Силён волей, оно по лицу и видно. И становилось совершенно понятно - разговор будет серьёзный. Атаман даже как-то подобрался, стал не таким разгульным и прозорливым, каким был почти всегда. Впрочем, на манеры изъясняться это особо не повлияло.
- Ага, я это. А к тебе как обращаться... пожелаешь, гость дорогой?

Отредактировано Ноткин (2012-04-17 14:43:03)

- Вот как... Ученик, значит, дедовский... земля ему пухом, - С учениками Исидора Ноткин виделся крайне редко - когда к деду они приходили, Исидор разрешал присутствовать, но не мешать и не перебивать. Атаман невольно вспомнил, как он, раскатив челюсть до пола и еле удерживая себя от любопытных вопросов, слушал сентенции старого менху о медицине, философии и местной мифологии, хоть толком ничего и не понимал. Среди них был и этот самый Шкиль - угрюмый молодой человек. Было дело, что встречались взглядами, но доселе друг другу и слова не сказали.
- Мишка, говоришь... Да, были. Я сегодня утром туда лазил, - При взгляде Михаила даже хвастаться расхотелось, к тому же, все ещё свеж был в памяти немой, горький укор Капеллы, да и сам хорош. Второй раз за жизнь лицом к лицу с Песочной Грязью - как те немногие, с которыми он успел сбежать из Сырых Застроек во время Первой Вспышки, похоронив там родителей.
А вот Михаил, по-видимому, очень торопился. Куда именно? "Не успел только про дом рассказать, а он уже про деда..." Атаман сперва несколько опешил, но Шкиль и не собирался ждать:
- Ну так что? Поможешь?
- Ты погоди, это... ямщик, не гони лошадей, как в песне поётся. Там, в общем, дом кровавой плесенью покрыт, как будто помидорами закидали, а внутри крыс хоть ж... короче, хоть одним местом ешь. А о смерти Исидора разве тебе Мишка не рассказывала? Якобы его костяным не то зубом не то когтем закололи, и даже орудие в груди оставили, а до этого он, вернувшись из Степи, сжёг свою одежду, а потом, замотанный в тряпки, пошёл к Симону. После того, как с Симоном переговорил, его и прихлобастали. Я так кумекаю.
"Интересно только, если это не шабначка, то зачем коготь в груди оставлять?" - Вопрос Михаила о младшем Бурахе, которого Ноткин ранее не видел, навёл атамана на мысль. "Тогда точно не он Исидора прирезал, не настолько он глуп."
- Сын-то? Раньше не встречался с ним, но шумиха была по этому поводу, якобы он батьку своего... того. Но на самом деле не он это. Он приехал-то рано утром, а деда ещё ночью убили. Лоботрясы ведь пошли, диву даёшься - стоит хотя бы одному хоть что-нибудь спи... - здесь Ноткин всё-таки позволил себе сказать непристойность, - как все сразу начинают повторять вслед за ним. Идиоты... А вообще лучше меня Капелла осведомлена, так сказать, в этих вопросах. Можешь ещё к ней обратиться, я на рассказы не мастер.

Казалось, что Михаил атаману не то, чтобы не верил - этакая ирония "да ну!?", когда взрослые одёргивают завирающегося мальчишку. Ну и дела... "Ну, Михаил, ежели доказательств хочешь, их ты и получишь"
- Ага, точно Мишка говорила. Мои ребята в этот дом ещё вчера лазили. Обоих, конечно, дружинники не пустили, но они парням и рассказали об этом... гм... когте. От них и узнали, в общем. Если хочешь, можешь одного из парней моих спросить. Гусар! Подойди сюда! - Ноткин увидел, как вызванный парнишка спускается с антресолей, подобно орангутану в джунглях, цепляясь за балки и доски. Несколько секунд - и вот Гусар спрыгнул и встал рядом со Шкилем.
А вот Шкиль, похоже, решил докопаться до всего, что случилось. До всего докопаться, всё понять. "Не по адресу ты пришёл, если всё на свете узнать хочешь. Я и сам не очень много в этом деле знаю."
- Насчёт Симона не спрашивай, я в дела этих колдунчиков носа никогда не совал и совать не буду. - Дело было не только в тайнах и скрытых способностях утопистов, иногда выдающих такие фортели, что мама дорогая. Один из этих фортелей стоял на том берегу Горхона, и породил он следующую проблему - вражду с младшим Каиным. Отец его - единственный из Каиных, которого атаман более-менее уважал, да что там уважал, он с ним даже словом не перекинулся, но всё равно - Виктор Каин невольно внушал уважение. Тяжело было поверить, как у почтенного и рассудительного отца и целеустремлённой матери мог вырасти такой урожай - жестокий и упёртый сын, и такая же упёртая и истеричная дочь. Характерное для утопистов стремление к совершенству, к нарушению закономерностей и созданию чудес у этих двоих проявлялось в буйном фанатизме бараньей упёртости, и на каждого, кто простолюдин - ни с того ни с сего презирающий, и этим выводящий из себя взгляд. - Говорили, что умер точно.

Вот и отлично. Не будем о Симоне. На этом и закончился... допрос? Ну да, совсем немного, но есть что-то.
- Эй, погоди, а адре... - Ноткин замешкался, словно прикидывая, понадобится ли ему помощь от Шкиля. В самый последний момент решил, что понадобится, но его вопрос уже перебило хмурое и угрюмое "удачи". Хорошо хоть, что сказал, в каком именно районе его искать, да и то шаромыжиться, чтобы его найти, придётся если не день, то часов девять-десять точно. В Кожевенном ведь сам чёрт ногу сломит.
"Ну, бывай, Шкиль" - мысленно ответил Ноткин, подходя к компании детишек, собравших вещи.
- Так, слушайте меня внимательно. Ни в коем случае не маячьте у Каспара перед носом. Вообще ведите себя тише воды ниже травы. Ни в коем случае не рассказывайте о том, что происходило у нас в Крепости, даже если будут требовать. Пытать они вас не будут, на здравомыслие этого ублюдка я надеюсь. Заодно передавайте Каспару от меня привет, что мы нашли один из их тайников. Скажите, что атаману Ноткину мясо из их схрона по нраву пришло... - Слова Ноткина прервала распахнутая настежь дверь склада. Замершая на пороге девчушка, стиснув губы, осмотрела компанию, а потом выдавила сквозь слёзы:
- Там Хромого побили!
- Где? Что с ним? - Опять бандиты шалят. "Ну всё, скоро на их складе заиграет музыка, но услышат её только Двудушники.
- Его сюда несут, - всхлипнула девчонка. В этот момент показалось двое парней, тащивших под руки Хромого - молодого двенадцатилетнего парня. Под глазом наблюдался солидный кровоподтёк, изо рта также сочилась кровь, на лбу и щеках проглядывались свежие шрамы, а рука была прижата к правой стороне живота - печень. Сам Хромой, стиснув частично выбитые зубы, надсадно и надрывно стонал.
- Кто его так? Гордый, я к тебе обращаюсь, что с ним?
- Шавки... - выдохнул Гордый, таща избитого Хромого к своей койке.
Шавки - это хановские. Понятно. "Извиняй, Капелла, но детей я не поведу."
- Остаётесь здесь и никуда не идёте. Идите наверх, нечего вам здесь делать, - бросил Ноткин кучке детишек, наблюдавших за Хромым, затем кинулся к койке, куда уже укладывали Хромого, - Где это произошло? Расскажи мне всё.
- Их... четверо их было... против нас троих... меня, Гордого и Фугаса, - Хромой сплюнул кровь, взял в руки стакан воды, поднесённый Фугасом. На меня двое напало... пока Гордый с Фугасом с теми управились, они меня... молотили...
- Они его сначала на землю повалили, потом сели сверху и начали дубасить, - сказал Гордый, - Я собрался было ему помочь, но меня самого перехватили. Во, - он указал на внушительных размеров синяки на животе, - Потом наши Души в бой вступили, они и рванули во все лопатки к Каменному двору.
Атаман замолчал и уставился в одну точку. Ничего. Ничего, кроме горечи и гнева. Всё-таки Капелла наивная.
- Значит, так. Если кто из пёсьих морд зайдёт на Склады - бьём до потери сознания и тащим сюда. Допрашивать будем. Все сходки и встречи назначаем подальше от Каменного Двора. Ясно?
- Ясно, - кивнули Гордый и Фугас.
- Ты, Хромой, лежи пока. Береги силы, понадобятся ещё. - Со стиснутыми зубами атаман прошёл за свой стол и вырвал из тетради чистый лист. Карандаш давно не затачивался, но буквы можно было разобрать. Закончив писать, Ноткин сложил лист вчетверо и передал Гусару с поручением. Тот, кивнув, резво стартанул в сторону "Сгустка".
Хорошенько оттерев нож, атаман отхватил от куска вяленого мяса солидную часть и положил это на отрезанный кусок хлеба. Налил в первый попавшийся стакан твирина. Разделив кривой бутерброд на две части, пошёл к Хромому.
- Хромой!.. Хромой, слышь... ты это, как передохнёшь, можешь перехватить кое-чего, я принёс, - Стакан с твирином и тарелка с хлебом и мясом - а точнее, половиной сделанного Ноткиным - оказались рядом с побитым Хромым.
- Твирина... слышь, атаман... твирина дай, - Хромой потянул руку к стакану.
- Вот, держи, - Атаман протянул твирин, и Хромой, давясь и покашливая, начал глотать степной наркотик.
- Спи давай. Мы пока поищем, что у нас насчёт перевязок, - Ноткин, посмотрев на то, как смыкаются веки молодого парня, посмотрел на него внимательнее. Ну, точно. Сейчас заснёт. Вгрызшись в хлеб и мясо, атаман вернулся за свой стол. Скудный полдник завершил хорошим глотком твирина. Закурил.
"Мы не будем нападать. Всё-таки, только оборона. Капеллу жалко - это раз. Парней жалко - это два. Вот только оборона должна быть жёсткой... Чтобы от нас после... двух-трёх недель отвязались раз и навсегда."

Отредактировано Ноткин (2012-05-17 18:23:49)

Что же делать, что же делать... Капелла все глаза выплачет, да и самого тебя, атаман, на части разорвёт - она на это способна, хоть и дочь Светлой Виктории. Но ей рано или поздно стоит понять, что вмешиваться не надо - не надо, как девочкам не позволено вмешиваться в пацанские дела, и наоборот.
- Атаман, слышь, - к Ноткину подошёл Фугас, - К тебе эта маленькая из вагончика.
- Впускай, - ответил Ноткин.
"Мишка... Ты, конечно, невовремя..."
Атаман, выпустив дым, кивнул сиротке из Степи.
- Привет. Нет, не заболел. Его избили на улице. Не трогай, спит.
"Так, надо хотя бы Мишку под шефство взять. Перехватить дать ей что-нибудь хотя бы на пару дней. У нас должно всего этого хватить, если что - ещё натырим."
- Хорошо, что пришла. Как раз передать кое-что собирался, - Атаман, затушив папиросу, подошёл к одному из ящиков. Не то, чтобы собирался, а так, мысль пролетела. Хлеба и мяса... да, так. И молочком сверху покрыть. Начав копаться в ящике, атаман одним ухом слушал Мишку и одновременно отгонял Артиста от запасов съестного, ведь наблюдалось там то, что по размеру и вкусу претендовало на роль ворованного.

Атаман вылез из ящика и чуть не прищемил крышкой лапу сунувшемуся Артисту. От резкого стука крышки кошак мигом сдриснул на своё прежнее место и начал внимательно следить за хозяином.
- Держи. У нас этого добра ещё два ящика будет, - На грязную, кое-как заштопанную тряпичную скатерть появилась буханка хлеба и бутылка двухдневного молока, а вслед за ней початый кусок вяленого мяса. - Заверни, удобней оно будет, - посмотрев на деньги, атаман тут же сверкнул глазом и заграбастал мелочь в карман. Соблазн был велик - закинуться иммуниками надо, хотя и помогает в одном из десяти случаев. А с другой стороны - можно было и прикупить какой-нибудь медленно убивающей здоровье дряни типа курева, твириновой водки, и тому подобного
- Трогал. Более того, даже пару крыс прирезал. Живой, не боись. Хмырь этот был уже у меня, все спрашивал о том, что знаю... Он тебе кстати адрес свой точный не говорил? Сказал, мол, в Кожевенном его искать и поминай как звали. Миша... Михаил... Михайла... гы! - Последние слова атаман произнёс уже задумчиво, заматывая Мишкин паёк в тряпицу.
- Вот. Как закончится, ещё заходи. Ты сама как, в порядке?

Хватанув адрес Шкиля, как собачка ловит летящую в неё мелкую кость, Ноткин подвигал глазами - туда-сюда, влево-вправо. Нет, пожалуй запомнить надо, пусть этот ваш "Потрошитель" и готов помочь, но мало ли что... Поймав обеспокоенный взгляд Мишки, подпёр подбородок рукой:
- Мне-то откуда знать о настоях? Слышал, конечно, лучше иммуников помогают, но всё равно... а, погоди-кось... угхум... - Ноткин проглотил вмиг пальнувшую мысль. Нет, не сейчас. - Нет, слушай, Артемия не видел. Такие вот дела, говорят мне об опеке евоной над вами, а лицом к лицу с ним встретить не доводилось. Даже не знаю, где он живёт. Так что, Михайла, не боись, этой Кларе от меня ждать нечего.
Руками трогать. Ха! Ещё чего...
- Это посмотрим ещё, кто кого тут тронет, - Прозвучало это не угрожающе, но насмешливо, ведь не в принципах атамана было бить девочек. Было несколько таких - перевоспитали с помощью целебных подзатыльников и не менее целебной отправки на сбор выбитых зубов ушибленными руками. Атаман невольно вспомнил, как это было в первый раз; он тогда даже ничего сделать не успел - брат Яринкин, собственно, Фугас, вломил одному из обидчиков по самое не балуй. Посмотрев на такие дела, атаман одобряюще кивнул заступнику Яринки и объявил: так, мол, и так, кто девочек бить будет - Души лишим и из Замка за шкирку выкинем. Приутихли, однако.

Опять наступило затишье. Изредка перешёптывались ребята, как будто птицы в голубятне. Несколько парней резались в карты на антресолях. Артист спокойно дрых в ногах у атамана. Ровно разливался свет от фонаря, стоящего на бочке в центре.
- На сходку! - Атаман взял небольшой железный прут и пробил три удара по бочке. Сбор был быстр: всего за несколько секунд Двудушники, взяв своих питомцев и стараясь не наступить ногами на шатающихся по складу Душ, собрались вокруг атамана.
- Значится так, ребяты, - Ноткин убрал руки за спину, - сегодня мы узнали достаточно. Во-первых, начинается эпидемия болезни. Скорее всего, цены сейчас завышают так, что мама не горюй. Так что деньги не тратьте. Если уж очень нужно, то спереть что-нибудь разрешаю, торгаши нынче крысятничают по-дикому, так что не лишним будет и им нос утереть. Во-вторых, на ребят недавно напали шавки из хановских. Гордый говорит, что с помощью Душ этих ублюдков прогнали и даже наваляли как следует. Гордый, верно говорю?
- Ага, - черноволосый парнишка с действительно гордой осанкой кивнул и ласково взъерошил шерсть на голове солидных размеров барбосу, - Мой Койот их как следует погрыз.
- В общем так, ребяты. Не я требую, Капелла просит. - Ну, как сказать... просит. Скорее всего, придётся таки наблюдать, как Хан постепенно сольёт половину своих Псиглавцев, а на вопрос Капеллы лишь пожать плечами, мол, мы защищались. Главное, что правдой сей факт окажется, - Сами на них не нападайте, это важно. Только если они нападут на вас. Разрешаю даже до смерти бить, но повторяю, не нападайте сами. Если получится пойти на переговоры с Ханом, может, установим перемирие. Но тогда тоже ухи востро держите, кто знает, что ему в голову взбредёт. Схроны все перепроверьте, на случай шмона. Лучше, конечно, всё перенести сюда...
- А что Капелла? - перебил Ноткина Гусар.
- А Капелле придётся понаблюдать за тем, как мы будем всю эту мразь рихтовать. Пусть вмешивается, если хочет, правда... толку от этого будет мало. Оружие тоже приведите в порядок. Одежду надевайте как можно более плотную и крепкую. Смотрите, чтоб движению не мешала. И главное, не начинайте лезть сами. Бить в обратку разрешаю, только если шавки на вас полезут. Южные Склады оккупируйте, нам псиглавцы тут нахрен не сдались. Всё ясно?
- Ясно, - закивали в ответ Двудушники.
- О бандитах. Гриф вроде как о нас не вспоминает, хорошо будет, если так останется впредь. На словесные поносы не ведитесь, вообще лучше будет, если на время эпидемии в одной песочнице друг на друга не бросаемся. - Уже задумалось отправить гонца с запросом перемирия, - Главное, сами тоже ведите себя тише воды ниже травы. Ясно?
- Ясно, - второй волной по складу прокатился ответ.
- Теперь к делу. Готовьтесь. Из схронов в Почке и Седле притащите всё сюда. Все схроны из Земли тоже распотрошите и несите в Замок. Старайтесь шавкам не попасться на глаза. Всё, сходка закрыта.
Двудушники разбежались по своим прежним местам, и когда Крепость покинули ребята, отправленные с поручением атамана, на складе вновь установилась тишина.

Отредактировано Ноткин (2012-06-23 19:13:39)

Дом Шкилей
Михаил буквально несся, сшибая прохожих, хватая их за грудки и вытрясая лекарство. К сожалению, по пути столь поздним вечером очень редко попадались дети, а ведь именно у них с большей вероятностью можно было найти порошки. Практически каждый в Городе знал, что во время прошлой Вспышки детки собирали красивые таблетки, перемалывали их и изготовляли порошочки, некоторые из них побеждали заразу. Но весь ужас был в том, что в результате человек мог лишиться жизненноважных органов. Если повезет, он становился инвалидом, если нет – смертельный исход. Впрочем, всегда сохранялся шанс, что ядерная смесь порошка могла не нанести особого вреда.
Михаил подлетел к какому-то пацану и схватил того за воротник.
- Мне срочно нужен порошок. От песчанки. Срочно! – рыкнул мужчина. Какое счастье, что пацаном оказался двоедушник. Да, сначала он, конечно, обрушил на Шкиля поток неадекватной речи и нецензурной лексики, зато направил туда, где необходимое лекарство вполне могло оказаться.
Склады манили своей непривлекательностью и необыкновенной серостью. Особенно производили впечатление глубокие лужи, которые покрывали мощеные «улочки». Еще никогда Город не выглядел так гадко, как в этот вечер.
Второй раз за сутки Михаил посещал склад, в котором прятались двоедушники. Он искренне надеялся, что порошок будет найден сейчас же, пока этот идиот в змеином плаще не забрызгал кровью всю его постель.
- Ноткин, - позвал Шкиль. – Нужна помощь.

То, с какой агрессией встретили на Складах Шкиля, явно говорило о том, что взрослых здесь обычно не жаловали, ибо относились к ним с осторожностью и поразительным подозрением. Пожалуй, если бы мужчина шел с заряженным револьвером в руках, мальчишки тут же бы атаковали его, при том не оставили бы на нем живого места.
Ноткин же принял его практически радушно, вероятно, узнав в растрепанном силуэте утреннего визитера. Серый кот, обвивавший ноги, по всей видимости, хозяина, заставил Шкиля брезгливо поморщиться. Не то чтобы мужчина терпеть не мог животных, но вот аллергия на шерсть не могла не вызывать отрицательных эмоций при встрече с пушистым зверьем.
Размениваться на длительные вступления Михаил не собирался, на это просто не хватало ни времени, ни сил.
- Ноткин... это срочно... – тяжелая отдышка свидетельствовала о том, что Шкиль бежал сломя голову, а ситуация была крайне опасной. – Правда, что у тебя есть порошок?
Вот так вот, прямо в лоб. Знахарь с ужасом осознавал, что если у Ноткина не найдется лекарства, то придется обегать весь город. Время дорого. Пока Михаил здесь болтал с атаманом, Данковский мог уже умереть. А если хуже... если он еще и Бураха заразил? Что если Артемий не стал соблюдать предписанные инструкции и пошел на контакт с зараженным? Что если он вывел Данковского на улицу?!
Глаза Шкиля внезапно приобрели форму двух тарелок. Это же тогда непоправимо... Зараза пойдет по городу... черт!
- Быстро найди порошок! Это очень важно, вопрос жизни и смерти!

Михаил Шкиль
При выходе со Склада Двоедушников на Вас нападает бритвенник. Он запускает в вас нож с близкого растояния, после чего втыкает второй вам под ребра. Удачи!

Когда Михаил покинул Крепость, снова настала тишина.
- Атаман, слышь, - Чёрный, один из тех парней, что недоумённо уставились на Ноткина, когда он передавал незнакомцу порошок, подошёл к столу, - Ты чего так расщедрился?
Вопрос был поставлен не очень-то вежливо по отношению к лидеру Двудушников, но Чёрный спрашивал совершенно без злого умысла - по-дружески.
- Этот гражданин, Чёрный, обещал помочь. А знаешь чем он сможет помочь? В случае чего - к нему можно будет обратиться за помощью. Ты наш с ним разговор слышал днём? Этот мужик - ученик деда Исидора. Несомненно, он поможет, как дед раньше заботился о нас. Что скажешь?
Чёрный немного подумал. Достал из нагрудного кармана папиросу, закурил. Молча выпустил облачко дыма.
- Да, атаман, ты прав. Но ты ещё многого не знаешь... В Плесне схрон помнишь?
Ноткин прикинул. Старый дом... вроде бы в Почке, рядом с одной из тех безумных лестниц. Целый склад порошочков любой убойности.
- Ну, помню.
- Там пусто.
Бац! Атаман ошалел от подобной новости.
- Как - пусто? Чёрный, ты того... не пугай меня, ага?
- Это правда, там пусто.
"Блин!"
Хорошее дело. Теперь и порошков лишились. Надо будет кое-что у Хана выяснить. Провокация. Скорее всего, очередная провокация.
Снаружи вдруг хлопнул выстрел. Стреляли из револьвера. Весь склад замер.
- Гусар, Фугас, Чёрный. Пойдёмте со мной, посмотрим, не попал ли наш долговязый друг в беду. Свет, живо!
Гусар взял в руки заправленный и зажжённый керосиновый фонарь, и четверо ребят вышло.
- Держитесь вместе, внимательней смотрите по углам.
Пробираясь по темнеющим складам, ребята через пять минут плутания вдруг обнаружили место боя.
На спине лежал Шкиль. Пальто его было окровавлено. В руке застыл револьвер. Рядом стоял на коленях ещё живой бритвенник, зажав на животе руку, сквозь пальцы которой сочилась кровь.
- А ну, врежьте ему, гаду! - После звонкого крика Ноткина, ребята дружно кинулись в атаку. Сначала ноги парней хорошенько прошлись по печени и дыхалке напавшего бандюгана, а затем Чёрный, выхватив из кармана полуметровую цепь, нанёс несколько ударов, чем уже окончательно прикончил беспомощного врага.
- Шкиль! - позвал Ноткин, - Миха! Ты как!? Свет сюда, свет! Смотрите по сторонам, вдруг ещё кто полезет...
Ребята рассредоточились по периметру. Свет от фонаря озарил поле боя, и... атаман увидел распотрошённый свёрток из листьев и рассыпанный порошок.
Через мгновение Склады огласил дикий ор, вперемешку с крепкой и вкусной матерной руганью. После приступа гнева, тихо ругаясь под нос, собрав весь уцелевший порошок в одну кучку, Ноткин насыпал полторы горсти в карман - всё, что осталось от свёртка.
- Давайте, несём его в Крепость, пусть отлёживается.
Времени, к счастью, потребовалось не так уж и много. Взвалив бессознательного (а может, и неживого?) Шкиля, парни быстро смогли найти дорогу, благо фонарь взять додумались.
- Девчонки! Принимайте раненого! Приведите его в чувство, пусть очнётся, он ученик деда, знать должен что да как! Ребят, ещё не расходимся. Вчетвером к его дому. Пошли. Если он взял порошок, значит, он ему нужен не просто так. Нам в Кожевенный надо, в один из домов, который у Термитника стоит. Гордый, на тебя руководство оставляю.
Четверо парней вышли из Крепости, и, освещая себе дорогу фонарём, двинулись к выходу из лабиринта складских помещений к Утробе. Оттуда - по набережной Жилки мимо Жильников и Дубильщиков, и к Термитнику сквозь Кожевенный.

Дом Шкилей

Отредактировано Ноткин (2012-08-26 21:33:56)

>>> Дом Шкилей.
Склады встретили ребят обильным дымом, валившим откуда-то с северной части. Присмотревшись повнимательнее, Ноткин понял, что горит грифовский склад. И, если бы одна из многочисленных барахолок и тайников, стоявших вокруг да около - горел сам склад, на котором гнездились бандиты!..
"Надо будет завтра присмотреться к парням повнимательнее" - с тревогой подумал Ноткин, улавливая запах керосина, разливавшийся по складскому лабиринту. Может быть, кто-то из тамошних баловался с огнём, а может быть, кого-то надо хорошенько вздребнуть за непослушание. "Я ведь сказал этим остолопам: не лезьте на рожон!" - уже заранее с тревогой думал Ноткин.
- Да... Теперь вообще тише воды ниже травы себя вести придётся, - оглянувшись на высокий столб дыма, Ноткин поколотил в дверь.
Открыл дверь Гордый.
- Здорово, парни.
- И ты здрав будь, Гордый. Что там со Шкилем?
- Вроде живой как. Нашли тряпку какую-то, прокипятили хорошенько... ну, ты понял. А потом, когда подсохла, ею мы кровь остановили, - Гордый, впуская пацанов, указал на неумело выполненную перевязку, переходившей через плечо Шкиля. Выполнена она была крайне криво, и на роль достойного бинта вряд ли годилась. На одну из ран вроде как подействовала - на ту, которая на плече.
- Ясно. Ждите, ребята. Скоро сюда Бурах придёт, сын дедовский. Он спасёт его.
Вместе с общим чувством надежды, наполнившим каждый уголок Склада (хотя, казалось бы, что им этот Шкиль?), Ноткин прогнал печальную мысль о том, что с горя упиться твирину не получится.
- Миха! Ты живой? Посмотри на меня! Миха! - Ноткин начал трясти Михаила, намереваясь разбудить.
- Дохлый номер, - заметил Гордый, - Я ему и оплеуху засандалил - толку ноль.
- А дайте, я засандалю, - осклабился Фугас, страсть как любивший дружеские и не очень побои.
- Не надо, не тревожь его, - заступился Гордый. Может, и шутит Фугас, а может - в самом деле, руки у него чешутся.
- Да ладно вам, скоро всё равно Бурах придёт, вытащит его. Он же менху!
- И что? Он тебе не волшебник-чародей, чтоб потом и от твоих оплеух его лечить!
- Да ну ла-адно тебе, всего один разик!
- Отставить, - отчеканил атаман.
- Ну ребят, если не очухается, я куревом проставляюсь всему Складу, а? У меня схрон есть, на всех хватит!
А вот это уже пойдёт. Шкиль пусть благодарен будет за то, что вообще его притащили сюда, а курево не помешает. Атаман посмотрел на выпирающие скулы Шкиля, потом - на хорошо набитую руку Фугаса... В Крепости установилась тишина...
- Давай, - махнул рукой Ноткин. Пёс с вами, громилами.
Фугас наклонился над Шкилем; осмотрев его, закинул руку. На складе установилась гробовая тишина, и в этой тишине раздался звонкий "чоп!" - это Фугас прописал Михаилу оплеуху, желая пробудить его из отключки.

Отредактировано Ноткин (2012-10-08 19:17:39)

После звонкой Фугасовой оплеухи опять повисла тишина.
- Проставляешься, - констатировал Ноткин. По атаманскому лицу невольно растягивалась идиотская улыбка.
- Да нет же! Не, а чё с ним... - Фугас хорошенько встряхнул Шкиля.
- Тихо ты, имбицил! Ещё повязку сорвёшь, вообще подохнет...
Крепость тут же зашумела. Голоса наперебой перекрывали друг друга:
- Кончай, Фугас, ты проставляешься!
- Папиросок-то на всех хватит?
- Гы-ы...
- Если бы мелкота повзрослела и девчонок не было, вообще тебя без курева бы оставили!
Плюнув с досады, Фуга нехотя полез к схрону на антресолях - маленькой сумке, из которой торчала фанерка с изображением динамитной свечки. Фугасов, ага.
Часть банды замерла в предвкушении проспоренного хабара, ещё часть тревожно осматривала Шкиля и поправляла повязку, и ещё несколько парней дружно ржали, наблюдая за унылыми, лишёнными всякой воли к жизни движениям Фугаса:
- Га-аа...
- Гы-ыы...
Ржач тут же прекратился, когда в железную дверь постучали. Хорошо постучали причём, рука крепкая была. Не дожидаясь ответного приглашения, визитёр сам отворил дверь. Широкой, степняцкой поступью прошёл к парням, столпившимся вокруг Шкиля
- Ноткин?
- Ага-сь, - ответил атаман, - Артемий Бурах, сын деда, - на этот раз он обращался к обитателям Крепость, - прошу любить и жаловать.
На вопрос Бураха о состоянии раненого атаман многозначительно поднял брови:
- Пытались его в чувство привести, - он указал на красный след от Фугасовой пятерни на щеке Михаила, - нифига. Прокипятили тряпицу, чтоб чистая была, ей перевязали. Нож, кстати, тоже вытащили. С этим повезло, кровь удалось остановить, парни говорят. Вы вовремя подошли... иначе покойничком был бы.
Поразительно. Ещё один раз вместе с Бурахом наблюдают, как человек находится при смерти. Только вот сейчас как-то более радужно - не от Песчанки человек загибается, и то хорошо. Степняк-врач и двенадцатилетний сирота-ассистент. Очешуеть...

Хороший вопрос. После первого столкновения атамана с бессмысленной и беспощадной женской логикой, подкреплённой страхом за приезжего хахаля, казалось, что дальше некуда. А тут ещё Бурах начинает пугать. В штаны набздеть, конечно, не выйдет, всё-таки не истина... но вполне возможно, что Шкиль мог болячку подцепить от доктора, не сам же доктор добирался до Шкиля.
Всё вроде как складывалось. Шкиль, услышав рассказы Михайлы и Ноткина, попёрся в заражённый дом, где и встретил заражённого доктора. Больше никаких мест, где можно заразиться, Ноткин не знал, да и ученик дедовский вряд ли в другое место пойдёт. А вот какой резон был туда доктору соваться - это вопрос. Оттуда Шкиль притащил доктора в свой дом, а дальше атаман сам участвовал.
- Эээ... Парни, признавайтесь, кто-нибудь Шкиля трогал?
- Я. Проверял, бьётся ли сердце, - Гордый уже был порядком встревожен. На вид - вроде как нормальный, разволновался только страшно, - Девчонки рядом шаромыжились, перевязывали его, нож доставали. Дольше пяти-десяти минут не было. Это я точно могу сказать.
По Крепости прошёлся шорох и лепет. Обстановка нагнеталась.
- Твирином тряпицу смочить надо, да вокруг балды обмотать, чтоб не заразил, - подал мысль Ноткин. Подействует? А хрен его знает. По идее, да, ведь та же настойка из трав, только крепкая и под градусом.
Атаман стоял рядом, готовый подсобить по первой же просьбе Бураха.

- Твирин зря не расходуй. Если бы им можно было защититься, проблемы бы и раньше не было. Лучше выдай немного этому герою от перевязки, пусть глотнет от нервов, да переждет где-нибудь в углу. Совсем молодец, если поспит. И чтобы не трогали его. К утру видно будет, что заранее кипешить?
А вот и Мишенька. Очнулся, болезный. И разумеется, с первого же движения полез шевелиться, дергаться и сдирать к чертям повязки. Приятнейший человек, что сказать. И ведь успел, главное. Лежит теперь, как идиот, с открывшейся раной в плече и радостными перспективами по ребром. Очень, очень радостными. Что-то в этой ране Артемию интуитивно не нравилось...
- Лежи, - Артемий придержал его за неповрежденное плечо. - Ноткин, вскипятите еще воды. Если есть недавно вскипяченная, тоже тащи. И попить ему что-нибудь, но это можно совместить. Шкиль, включи мозги и перестань дергаться. Куда тебе сидеть с такой дырой? Сейчас промоем - и забинтую нормально. Лекарства есть.
Вот ведь дергается, крокодил... Сам, все сам, разумеется. Мишенька Шкиль, во всей красе, всегда верен себе.
Кажется, усталость этого дня давала о себе знать. И все никак не давала покоя рана под ребрами. Очень уж... Неприятная.

И вот он – долгожданный глоток воздуха! Кому руки оборвать, кто так "замечательно" делает перевязку, что Михаил чуть не умер от асфиксии? Только бы встать, а там уж разберется...
Но только не судьба была подняться с холодной земли раненому знахарю – у Артемия были сильные руки, в десятки раз сильнее, чем у Шкиля. Именно они прижали мужчину обратно к липкому пальто. Сколько бы он не сопротивлялся напору Бураха, подняться снова сил уже просто не хватало.
- Да... попить не помешает... – сипло прошептал мученик, смирившись со своей участью. И тут Шкиль спохватился: если Бурах здесь, то кто... черт! – Этот идиот!.. Бакалавр!.. Что с ним? Он сдох? Порошок... я не принес... – паника нарастала, кровь снова брызнула из проделанных ножом отверстий, отчего рубашка стала похожа на одно мясистое пятно.
Но тут его вовремя заткнула попавшая в руки бутыль с водой. Во рту настолько пересохло, что даже обыкновенный шепот давался с большим трудом. Смочив сначала губы, а потом и горло влагой, Шкиль практически почувствовал себя счастливым. Вернув наполовину опустошенную бутылку хозяину, Михаил повернулся к Бураху:
- Он все еще у меня дома? Труп-то?

- Хы, хы-хы, - Атаману нравилось, с каким тоном спаситель говорил со спасаемым. Медленно, с расстановкой выкуривая папироску, Ноткин наблюдал за тем, как дёргался Шкиль. Уже только-только оклемался, а дёргается ничуть не хуже живого. Удивительный человек. Не знаешь, что с таким делать - радоваться ли, горевать ли...
- Фугас, я знаю, что ты меня ненавидеть будешь... компенсируй ущерб, так сказать.
- Чего ещё? - И без того расстроенный Фугас уставился на атамана.
Надулся, понимаешь ли, как мышь на крупу...
- Скинь Шкилю папироску, пусть успокоится. Тогда и поспишь нормально.
Смиренно вздохнув, Фугас откупорил коробок, и через несколько секунд свежая папироса приземлилась рядом с головой Шкиля.
- Пусть потом перекурит, - предупредил Бураха атаман, - Вода закипает, семь-девять минут осталось.

Отредактировано Ноткин (2012-10-15 12:14:52)

"Вот ей-богу, Шкиль, не был бы ты мне настолько нужен живым, остался бы здесь. Это же надо быть таким..."
Первым порывом было ответить вот именно так, как подумалось, во всем богатстве и экспрессивности выражений оценивая интеллект собеседника. Да и дети бы вполне поняли общую идею - благо, здесь явно собрались не те, с кем надо миндальничать. Но вот ведь заразой оказалась вбитая в голову намертво врачебная этика: незачем его ругать, ему и так больно и плохо... Ну, или он мудак, но это ты узнаешь потом.
- Конечно, не вопрос, - Бурах пожал плечами, ухмыльнулся, принял у Атамана чайник - еще слишком горячий, но уже вполне закипевший. - Сделай себе сам перевязку, какие вопросы. Ну разойдутся у тебя снова раны, подумаешь, в первый раз, что ли? а потом ты выйдешь отсюда, попадешь в низкое задымление после пожара, заплутаешь нахрен, надышишься дыма, свалишься где-нибудь. При особой ловкости можешь навернуться с моста, кстати. Воля твоя.
Пока говорил, руки двигались сами - опустить иглу в кипяток, вынуть, вскрыть бутыль с эторфином, набрать на треть от стандартной дозы, выпустить воздух, смочить ватный тампон эторфином, взять здоровую руку Шкиля, протереть, вколоть, прижать, вынуть шприц, отложить, вернуть на место крышку на бутыль.
- Ты уж думай сам. Хочешь пойти убиться, воля твоя, держать не буду. Только как врач, я обязан предупредить, - размотал перемотку над тампоном, приподнял, взглянул оценивающе, - Что через час-полтора шансы уйти отсюда на своих ногах у тебя существенно вырастут, особенно если позволишь мне тебя перевязать.
"Куда ж тащить-то тебя, чудо в перьях? Если заразный, тебя вообще к людям нельзя... "

Помнится, Олег Викторович рассказывал однажды о даме, коей приспичило рожать на месяц раньше срока, в плацкартном вагоне поезда дальнего следования. Находясь в сутках пути от ближайшего города, перепуганная вусмерть, она отказывалась слушать рекомендации ехавшего в соседнем вагоне врача до тех пор, пока не увидела собственными глазами газету с его фотографией и подтверждением научного звания. Проявления повторялись один в один: беспомощный пациент, очевидно безвыходная ситуация, отказы от помощи, сомнения в компетентности помощника - словно есть выбор. "Никогда не доказывайте страдающему человеку, что он не прав, - медленно, под запись диктовал после того рассказа один из лучших практикующих хирургов Столицы. - Пусть даже есть у вас для этого все средства. Не усугубляйте боль тела страданием разума. Не торжествуйте над пациентом, ваша цель - привести его к выздоровлению, не одержать над ним верх". Сколько раз воротили нос от студентов-практикантов больные во всех госпиталях, как учили жизни... Чем, в сущности, отличается Шкиль сейчас от тех бессильных стариков, что требовали сию секунду позвать для обследования им лично главного врача?
Сдался, сменил тему, не дергается - вот и хорошо. А что глупости мелет, так это даже лучше. Пусть мелет, ему-то кажется, что он по делу говорит.
- Ты, Шкиль, совсем памяти лишился? - обрабатывая для начала плечо, Артемий говорит негромко, без особых интонаций. По совести, вот прилечь бы сейчас где-нибудь в уголке... - Перевязки меня делать еще отец учил. И ты, кстати, это знаешь. А потом десять лет непрерывной практики. Уж не боись, как-нибудь тебя залатаю.
Ничего сложного с раной нет. Повезло Михаилу, на самом-то деле, рука сохранит подвижность - ну, может, будет ныть при перемене погоды, помянет он тогда крепким словцом и младшего Бураха, и парней со Складов.
- И заразы на мне нет, если ты об этом. Данковского не трогал, ближе чем на метр не подходил.
Про ключи решил не говорить. Изменить уже всяко нельзя ничего, а если услышит Шкет, сейчас так задергается, что и перевязка слетит, и раны откроются, и уши увянут у всех вокруг. И вообще, сейчас речь не о том.
Глаза говорят ему - все в порядке. Впрочем, верить им - дурная затея, они и на Песчанку-то не слишком среагировали. Бурах на всякий случай пальпирует область вокруг раны, сам не очень-то зная, что ищет.
грязный нож, заточенный с надломом на лезвии, падавший на землю, грубо обтертый
осколок лезвия
кусок грязного железа с чужой кровью, обломившийся от удара о ребро
совсем неглубоко
Глядя на собственную руку, аккуратно удерживающую небольшой осколок, Артемий не может понять две вещи: когда он ухитрился снять перчатки (впрочем, это как раз было одним из действий автоматических и участия разума не требующих) и, что важнее, не полез ли он только что в рану голыми руками. Судя по тому, что Шкиль не орет, не корчится от боли и не кроет его ругательствами - не полез. Да и рана выглядит ровно так же, как и пару минут назад.
Отбросив почти незаметный осколок на пол, Бурах продолжил перевязку. Интуиция удовлетворенно молчала.

--> Обитель Грифа

Здесь дышать было легче. Мишка - лохматая после своеобразных Грифовых проявлений благодарности, чумазая от растертой мокрыми ладошками по щекам сажи, перемазанная в земле с крутых берегов Жилки – отпустила руку Невесты, шмыгнула носом смущенно в ответ на ее прощальный взгляд и стукнулась в железную дверь.
Впускать ее не спешили, или не услышали, но когда Мишка хотела привалиться к двери ухом – та со скрипом открылась.
Воздух в Замке оказался мутноват, и явленная Мишке картина была дикой: огромный Потрошитель с окровавленными руками возвышался над кем-то, явно разорванным пополам, а Двудушники наблюдали за процессом, свесившись со второго яруса.
Мишка протерла глаза. «Разорванный» повернул голову и оказался утрешним Шкилем – зеленоватым, но вполне живым – а Потрошитель съежился до размеров Артемия, вытер руки и принялся Шкиля заматывать бинтами.
Мишка выдохнула и закрыла за собой дверь. Больше дыма напустить – еще и не такое привидится…
- А у Грифа склад горит, - сообщила Мишка всем, кого могла заинтересовать эта новость. – И дамочки какие-то бегают, - добавила, вспомнив про красотку в нарядном платье и задумавшись на миг, а не она ли кричала. Не случилось бы чего…

Отредактировано Мишка (2012-10-31 18:26:02)