Мысленно Данковский от все души поблагодарил Андрея. Тот, пусть и закрепился уже прочно в глазах Даниила чуть ли не как романтик с большой дороги, на самом деле был славным парнем. о чём тут говорить, по его философии - лишь бы живы были люди, которые ему дороги, а там хоть трава не расти. Похоже, Бакалавр был близок к тому, чтоб принять опасное решение: он бежит из города только вместе со Стаматиными.
На улице Даниилу определённо не понравилось. Чёрт возьми, если зараза передавалась воздушно-капельным, дело дрянь: буквально каждый кубический метр пространства просто кишил ею, можно было не брать пробы воздуха. Пахло гнилью, и углубляться в район Данковский не посмел. В конце концов, дом Сабурова можно было обойти и с другой стороны.
Прижав ко рту и носу ладонь наподобие респиратора, Бакалавр быстро зашагал прочь из района. Он шёл так быстро и так целенаправленно, что не сразу заметил идущего рядом человека и даже вздрогнул, осознав, что не один.
- Здравствуй, Бурах. Взаимно.
Пока мужчины не вышли на набережную, где даже воздух казался чище и дышалось легче, Даниил был весьма скуп на слова. Лишний раз разевать рот и хлопать ушами казалось неразумным. Уже потом Данковский замедлил шаг.
- Жуткое зрелище. Кажется, там, - он дёрнул головой в сторону Кожевенного,  даже небо другого цвета.
Окончательно остановились они напротив входа в крыло Стержня, принадлежащее жене Сабурова. Удивительно, но никакой гадости и подлости Данковский от Артемия не ждал, несмотря на все пересуды, которые ему уже довелось выслушать. Возможно, благодарность за спасённую жизнь играла здесь решающую роль, но Даниил отчего-то считал их товарищами по несчастью.
- Ты выглядишь ужасно. Что ты там забыл? Я бы даже близко не подходил на твоём месте к тем кварталам.

- Странно? Странно, если не сказать больше. Это тянет на крупную аномалию, так я тебе и скажу. Надеюсь, не придётся туда соваться... и тебе этого не советую. Настоятельно не советую.
Даниил невольно косил глазом за спину Бураха. Никакого доверия к городу позади Артемия он не испытывал. Казалось, что затхлый гнилой воздух, насыщенный микробами, готов вот-вот хлынуть в остальной город, рассеяться и перестать быть заметным. Но что-то сдерживало его там, в глубине, у подножия гигантской ночлежки-термитника, между кучно стоящих небольших домов.
- Думаю, она как-то локализируется самостоятельно... Зараза, в смысле. В любом случае, оцепить район - самое верное, что можно сделать.
"Она", - подумал про себя Даниил с раздражением, - "не хватало ещё начать говорить о болезни как о живом существе".
- Есть... конечно, не целая лаборатория, но кое-что, конечно, с собой. Микроскоп найдётся. И кое-какой инструментарий, но ничего особенного. Только самое необходимое.
С недоверием взглянув на протянутую ему бутыль, Данковский всё же отважился взять её в руки. Ничего хорошего ни бутыль, ни её содержимое не внушало. Вряд ли Артемий дал бы Бакалавру что-то взрывоопасное или потенциально токсичное, но...
- Что это? - Даннил приподнял бутылку на уровень глаз и посмотрел на просвет, - Это ты сотворил, хочешь сказать?
Имя Стаха показалось знакомым, Данковский вспомнил его сразу же и поставил в голове галочку - да, нужно будет с ним связаться. Не сейчас, но не затягивая до вечера. Кто такой Шкиль, Даниил не знал. Что-то смутно крутилось в голове, но наверняка Данковский, хоть убей, сказать не мог. Ему и пржде случалось завязывать новые знакомства в короткие сроки и в огромном количестве, но не до такой же степени. Так что он себе простил.

- Ладно, я посмотрю, - взвесив бутыль в руке ещё раз, Даниил решил убрать её от греха подальше в саквояж. В конце концов до тех пор, как он найдёт время заняться ещё и изучением неизвестного варева, предстояло сделать ещё многое.
- Только одного этого вряд ли достаточно, чтобы говорить о чём-то наверняка. У нас даже нет образца бациллы, если уж на то пошло. Я ещё не знаю, с чем мы боремся, а ты уже ищешь способы борьбы. Есть ли в записях твоего отца что-то о самой болезни? Есть ли вообще какие-то записи?
Если верить собственным ощущениям, один факт того, что рецепт приготовленного Артемием принадлежал Исидору, производящему (по крайней мере, по переписке) впечатление разумного и серьёзного человека, градус доверия к народно медицине возрастал, хоть и не слишком значительно.
- К тому же, у нас нет образца возбудителя. Если бы иметь хоть один образец заражённой крови... Хотя это и не повод соваться туда, - Данковский дёрнул головой в сторону оцепленного квартала.
Мальчишка, отвлекший Артемия от разговора, подозрительно косил на Даниила глазом. Немудрено, что местной шпане гость из Столицы не нравился: ну, в первый день он был забавен. Ну, вчера о нём шли интересные слухи. Но сегодня не было причин ему расхаживать по улицам, это верно.
- Иди. И, Артемий... Береги себя.
Проводив взглядом Бураха до моста, Даниил зыркнул ещё раз на тощего оборванца и направился во двор Стержня, получив в ответ ровно такой же взгляд.
Выходит, если Бакалавр заручился поддержкой Сабурова, Гаруспика приняли под своё крыло Ольгимские. О Тяжёлом Владе и обо всём их семействе Александр отзывался без особой теплоты, и перспектива раздрая между двумя мало-мальски соображающими врачами не особенно радовала. Впрочем, хотелось надеяться, что перед лицом опасности удастся забыть о политике.
Затхлый воздух, наполняющий Кожевенный, так и норовил прорваться на территорию особняка. Даниил поёжился, когда пришлось повернуться спиной к воротам и оставить позади себя потенциальную опасность. Ещё неизвестно, что ждало его внутри Стержня, но отсутствие кровавой плесени на стенах уже радовало.

Отредактировано Бакалавр (2014-02-15 01:39:28)

К внезапным появлениям детей, ряженым актёрам в эксцентричных костюмах и просто любопытствующих пора было привыкнуть, но, услышав, как его окликают, Данковский не смог не вздрогнуть, хотя обратились к нему и сравнительно деликатно. Длинный бледный юноша деловито вручил Бакалавру письмо, удостоился недоверчивого оценивающего взгляда и остался стоять, видимо, ожидая реакции. Подумав, как некстати сейчас прволочка, Даниил перехватил поудобнее саквояж и развернул послание.
В строках от Георгия, самого старшего ныне из Каиных, чувствовалось нечто тревожное. На бумаге он выражал свои мысли лучше, нежели лично, однако Данковский надеялся, что первое впечатление всё же окажется ошибочным. Тем временем письмо его даже напугало, он сам не понял, почему - но между строк он уловил, что случилась беда.
Пожалуй, Сабуров мог и подождать. К тому же, было ещё достаточно рано, если Даниил сейчас отправится в Каменный двор, как раз подойдёт удобное для визитов время.
- Ясно, - кивнул Данковский, аккуратно складывая письмо по уже проложенным линиям, - Спасибо, что доставили это. Ступайте...
Бакалавр окинул юношу ещё одним взглядом. "Вот щегол..." - подумал невольно человек в змеином плаще и развернулся, направляясь в сторону моста.

>>> "Горны", Георгий и Симон Каины

Тяжелая пелена томного, беспробудного сна внезапно спала с тяжело набрякших глаз младшего Стаматина. Кто знает, послужил ли этому настойчивый взгляд Айян, или же пугающее видение в бесконечном сне, но Петр, внезапно спохватившись, успел чуть слышно выдохнуть одно вопросительное слово "Нина", прежде чем почувствовал резкую, сковывающую движения, боль в груди. Все еще пребывая в плену тяжеловесных грез, Петр попытался приподняться на лежанке, но пронзительная боль под ребрами и неприятное головокружение заставили его застыть в одном обездвиженном положении. Стаматин потер левой рукой глаза, будто бы прогоняя призраков ночи, и мямлил что-то настолько тихо, что постороннее ухо едва ли уловило обрывки слов: брат, Нина, твирин, многогранник. Услышав легкие шорохи где-то в глубине студии, Петр неспокойно повернул голову и увидел Айян. Наделенные от природы нетривиальной красотой, степные женщины миловали взор Петра, и порой он завидовал брату за то, что тот окружил себя таким великолепием, подчинил себе свободолюбивый нрав этих горделивых и пластичных красавец.  Петр мог бесконечно любоваться этими изящными девушками, однако ни одна из них не вызывала в нем тех страстных переживаний, которые он некогда ощущал к Нине. Степные женщины были для него только источником красоты, примером нежной грации, вдохновляющим лишь на то, чтобы эту грацию запечатлеть и изобразить. Едва ли Петр воспринимал их как женщин, скорее как образ и персонификацию Степи, что таит в себе первозданные тайны.
- Дай воды, прекрасный ангел, - еле выдавил из себя Петр, чуть повернувшись на бок, - у меня совсем нет сил.
Понемногу сознание возвращалось к нему, и в памяти воскресли события вчерашней ночи.
- Айян, где брат? - испуганно воскликнул архитектор, увидев темные синяки на своих руках. Сердце бешено колотилось в груди, неприятно кружилась голова, тело ныло от полученных синяков и увечий, но все помысли Петра были лишь об одном - о брате. Если бы не вспышки парализирующей движения боли внутри, Петр бы сорвался на поиски брата, но ему не оставалось ничего, кроме как молча терпеть и не делать резких движений.

Отредактировано Петр Стаматин (2014-10-03 17:29:47)