----------->Сквер

...Дверь скрипнула, пропуская Капеллу внутрь, в тишину и прохладу. Пахло книгами, твирью и молоком, запахи вечные, которые ничем не вытравить и не забить. Запахи дома. Сразу стало спокойнее. Лихорадочное волнение, гнавшее её всё утро с переменным успехом сошло на нет, остыло и растворилось в привычном полумраке.
Капелла расшнуровала ботинки и оставила их у двери. Распутала шарф и повесила его на спинку стула. Туда же отправился и пиджачок, а за ним - и полосатые чулки. Дома Капелла всегда ходила босиком. Набирая воду из фонтанчика в бутылку - мокрыми быстро оказались и руки, и рукава - Капелла позволила себе просто расслабиться. Она всегда считала это полезным - десяток минут ленивого думания ни о чем - и в голове проясняется, и что-то сходится, и иногда приходит понимание... Когда бутылка наполнилась - Капелла утвердила её на полу, у двери. Умылась сама, вымыла руки. Не вытирая их устроилась у стола. Тасовать факты просто так было тяжело - ей всегда проще было воспринимать картинки - и потому Капелла вытащила из ящика стола карты. Обычные, игральные карты. Такими хорошо перекидываться в "дурака" или "пьяницу". Другое дело, что картежников в Городе почти не было. У детей было много других, куда более интересных игр, а взрослые предпочитали шахматы или разговоры. Карты давным-давно привез Капелле отец - то ли не нашел, чем бы ещё порадовать дочь, то ли хотел просветить её, показав, что есть и такой способ времяпрепровождения. С тех пор карты так и лежали в ящике, и доставались очень редко - только когда другого занятия просто не находилось. Ну, или когда нужно было перетасовать факты, а рисовать самой было откровенно лень.
Перетасовав колоду, Капеллу наугад вытащила карту - бубновый туз. Покрутила её в пальцах, уложила на стол. "Эта у нас будет обозначать Симона". Следующей был туз червовый - "Эта - Исидора". Затем последовали три короля - бубни, черви и крести. "Старший Каин, папенька и Сабуров соответственно". Затем - три валета, в масть семей - "Бакалавр, Гаруспик и Клара. Клара, конечно, по всем признакам дама, но тогда нечем будет обозначить Катерину". Последними из колоды на стол перекочевали три дамы, обозначающие Хозяек.
Капелла осмотрела карты на столе - четыре группки, хаотично разбросанные по поверхности. Подумала и добавила пиковый туз - "То, что убило Исидора и Симона. Болезнь или человек, пока не важно". Оставшиеся карты она отодвинула на край, к книгам. Взяла в руки бубнового валета. Улыбнулась, представляя, как выглядит со стороны - несколько растрепанная, одна нога подтянута на стул, вторая свободно свешивается с него, карты на столе, как перед ведьмой или гадалкой. Сказала, предельно серьезно:
-Карта, а, карта? Что я о тебе знаю? - задумалась, вытряхивая из памяти всё, что слышала о столичном докторе. Ламинат в пальцах был прохладен и пах слабым, но специфическим запахом столичных типографий - Знаю, что зовут тебя Даниил Данковский, что присвоена тебе степень Бакалавра, что ты приехал из Столицы за чем-то, что можно получить только у Каиных. Что учился в университете, что знаешь братьев Стаматиных оттуда, что учился на врача, что расквартировался у Евы, что носишь плащ с чешуйками и кожаный саквояж. Знаю, что взгляд у тебя пристальный, пахнет от тебя лекарствами и железом, и что ты - сила Каиных.
Покружила карту в пальцах, вспоминая ещё что-нибудь. Не вспомнила. Отложила валета в сторону, потянулась за следующим, червовым. Игра была старой и простой. Помогала уложить факты в голове ровными рядами, упорядочить их. К тому же запоминать в привязке к картинкам было легче. "Теперь посмотрю на нужную карту - и быстро вспомню всё, что знаю о ней"
-Карта, а, карта? - обратилась она к червовому валету, призванному изображать Гаруспика - Что я о тебе знаю?..
Конечно, валет молчал. Сжимал в пальцах красную розу, улыбался и молчал. На Бураха он не был похож ни в малейшей степени, но Капеллу это не смущало. Она аккуратно уложила валета перед собой, потянулась к расческе.
-Знаю, что зовут тебя Артемий Бурах, что ты сын Исидора Бураха, что приехал в Город, получив письмо от отца, что учился на хирурга. - расческа легко двигалась, укладывая волосы более-менее аккуратно - Что ты из рода менху, что умеешь вскрывать живых по линиям, что умеешь убивать...
Больше всего Капелла напоминала гадалку, считывающую чужие судьбы по картам.
За окном ветер гонял желтые листья.

К концу игры факты в голове улеглись ровно и удобно, и стало легче справится с ворохом мыслей и вопросов. По крайней мере, лихорадочное возбуждение сменилось спокойным интересом. Капелла сложила карты единой колодой, убрала их в карман. По первому времени она собиралась использовать их, как подсказку - как человеку, ориентированному на информацию визуальную, ей было легче запомнить факты в привязке к картинке. Даже запись не дала бы такого эффекта, да и времени бы отняла больше.
Итак, она была сыта, причесана, более-менее восстановила картину мира, и была готова идти дальше. Шуршание подсовываемого под дверь письма застало её в момент задумчивости - она как раз пыталась сообразить, куда направиться дальше - к Ноткину ли, чьи ребята вполне могли что-то знать. К Ласке ли, на Кладбище которой пробудилась странная девочка-Клара, о которой фактов было меньше всех. К Мишке ли, послушать заговоры-загадки, спросить о том, что слышно по земле...
"Кто это может быть? Кому я нужна?"
Встала со стула, шагнула к двери. Письмо было коротким, и чтение заняло всего пару минут.
"А зайти степные духи не позволили, - вздохнула про себя. Никакие отношения с братом слегка напрягали. Ладно бы неприязнь или ненависть - это было бы понятно и исправляемо. Но обоюдный не-интерес?.. - Да ещё и с ошибками..."
Отца она встретить и не надеялась. Кого-то, кто может искать его или младшего - тем более. И потому сунула письмо в карман, к картам. В очередной раз удивилась привычке брата писать "Отец" и "Сестра" с большой буквы. Был ли в этом какой-то смысл, кроме банального уважения? Она не знала, и всё не могла собраться и спросить.
"Итак. Ноткин, Спичка, Ласка, Мишка... Пожалуй, Ласка. Она точно знает, тогда как остальные только могут знать. К тому же еды занесу..."
Носить дочке смотрителя еду давно было у неё привычкой. Ходить, напоминать о Городе, следить, поела ли, не забыла ли себя за шепотом мертвых... Привычно ловкими движениями завернула в бумагу кусок мяса, немного хлеба. Взяла бутылку молока. Она привыкла, что отец хоть и не одобряет её альтруизма, никогда не станет ограничивать её потребности. Будет покупать еду, никуда не денется...
"Да и на пользу это - с его-то состоянием делиться с неимущими. Даже почти против воли"
Вернула себе уличный вид она за пять минут. Запахнула пиджачок, завязала шнурки, повязала шарф... Взяла приготовленный сверток и выскользнула за дверь. Клара в колоде была самой неизвестной и таинственной картой. Интересно было узнать, откуда ей взяться на Кладбище, кто она или что, чем показалась чуткой, далекой от жизни, Ласке.
Тихонько затверживая повторяя про себя наговор от беды, Капелла заспешила к мостику через Жилку.

--------->Сторожка Ласки

Отредактировано Виктория Ольгимская мл. (2011-09-06 21:41:17)

>>> Молчащий Дом.

Ноткин оглянулся назад, где только что проходил. В течений всей дороги юного атамана не оставляло ощущение того, что за ним кто-то следит. И то было отнюдь не обычное чувство, которое неоднократно испытывал Ноткин, когда, стянув из магазина что-нибудь из снеди, возвращался в убежище - совесть, что называется, мучила; впрочем, проходило это быстро, когда жить хочешь, и не на такое пойдёшь. Было ощущение, что кто-то несуществующий высказывает ему немой укор. Не гнев, а именно укор. Действительно, чисто из любопытства, когда его жизни ничто не угрожало, раскокал окно, пусть даже в доме покойника... покойника?. "Это дед на меня так разворчался, поди" - думалось Ноткину. Пожалуй, он погорячился с выбиванием окна булыжником - "Нехорошо получилось."
Внимательнее приглядевшись на обе набережные Жилки и убедившись, что за ним никто не следует - да и следовать-то было особо некому, редкие люди не обращали на сорванца никакого внимания - Ноткин подошёл к ограде "Сгустка".
"А вдруг её дома нет?.. Хотя вряд ли, зачем это ей в такую рань из дома выходить? Разве что если попроведовать кого из подопечных..." - Ноткин был отнюдь не единственным, кто попал под покровительство Капеллы. Были десятки, если не сотни, других ребятишек, и у каждого из них, как и у Ноткина, были свои проблемы. Неудивительно, что Ноткин встречался с ней так редко.
Ладно. Нет - значит нет. Ноткин подошёл к двери, взялся за дверное кольцо, и постучал.

"А зачем ты, собственно, пришёл? Рассказывать-то особо и не о чем, ну, залез в дом деда... Хотя, рассказать кое-что нужно, всё-таки в твоих интересах это тоже..." - думал Ноткин, прислушиваясь к шагам за дверью.
На пороге появилась Капелла; увидев старого знакомого, она одарила его доброй, лучезарной, чуть ли не материнской улыбкой и пропустила внутрь. Атаман невольно, даже не заметив того для себя, улыбнулся в ответ. На предложение позавтракать вместе Ноткин пожал плечами:
- Если тебе не накладно, то да. Так-то, если бы у меня было что-нибудь с собой...
Пройдя внутрь и закрыв за собой дверь, Ноткин вздохнул спокойно. Всё позади - и дом этот страшный, и крысы, напавшие на тебя... чудом ведь уцелел! Интересно вот, что Капелла по этому поводу думает...
- Я сегодня у дома деда был. - Ноткин испытывал по отношению к Исидору чувство преклонения, ведь далеко не все его знания, как бы старший Бурах ни пытался их объяснить атаману - всё равно не усвоились. Скажем, почему твирь бывает разных видов, а твирин готовят только одного вида, (если не считать того запрещённого чёрного твирина, бутылка которого, кстати, всё ещё была недопита и ждала своего часа в обители Двудушников)? А почему кровавая твирь вырастает только на месте, где было совершено убийство? А почему людей нельзя ножами вспарывать, а животину какую-нибудь можно? Дедушка, а почему вы так нервничаете? Вы устали? Ой, извините, пожалуйста, я тоже домой пойду, меня в Замке заждались...
Вот так по большей части и проходили визиты Ноткина к деду - в один день у Ноткина появлялись вопросы, с которыми он приходил к деду. Вопросы были по большей части связаны со степью - собиратели, Уклад, травы, настои. Исидор же рассказывал Ноткину всё, что тот хотел знать - как-никак, а это была его работа, работа знахаря рода менху. Много чего Ноткин не понимал, и это непонятное он откладывал в долгий ящик, чтобы разъяснить что да как у деда потом.
- Там вообще бесовщина творится полная...

Отредактировано Ноткин (2012-01-24 23:53:13)

Атаман вздохнул, думая, с чего начать. Похоже, что словечко "бесовщина", было подобрано как раз в цель, вот только Капелла слишком затревожилась.
- Ммм... с чего начать-то... плесень видела когда-нибудь? Думаю, да. Так вот, что-то вроде плесени... красно-бурого такого цвета, ею стены дома покрыты. На вид даже такая мерзость, ты и не представляешь!
"Сдаётся мне, вообще не к столу разговор получится" - подумал Ноткин.
- Вчера один из моих Двудушников... парнишка довольно надёжный, ты его, наверное, не знаешь, Гусаром кличут... так он вместе со Спичкой в этот дом залазил. Я попробовал было забраться сам, сегодня уже, но дверь была заперта. Ну... я, короче, камнем окно выбил, залез внутрь, а там крысы, четыре вот таких тварюги напало, а так, в глубине дома и под полом ещё шуршали. Я сразу схоронился, на стол залез, мне ведь дед рассказывал, что они могут болезни разные переносить... Ну, в общем, цел, как видишь, - О том, что двух крыс пришлось заколоть, Ноткин умолчал - просто сам себе приказал не рассказывать про это в тот момент, когда по комнате расползался аппетитный запах жарящейся яичницы с мясом.
- Я к чему клоню-то всё это... тебе никто ничего подобного не рассказывал? - Атаман поспешил перевести тему, столь неприятную для вкусного и аппетитного завтрака.- И, это... я так и не понял, правда ли, что Симон Каин... ну, того, умер? Про Исидора мне вчера Сабуров рассказал, он говорил, что Исидора его сын собственный заколол. В общем... бесовщина, ничего понять не могу. В сказку попал как будто - тут тебе и слухи всяческие, и плесень на домах красная, причём так внезапно всё это... - Атаман замолчал, задумчиво простукивая пальцами по столу мелкую дробь.

На некоторое время комнату охватило молчание. Капелла стояла у конфорки, понурив голову, а атаман же смотрел ей в затылок, и терпеливо выжидал. Постепенно атамана охватила тревога - а ну никак опять "омут" у неё будет? Не знал Ноткин, что это такое, даром всевидения не обладал, но довольно неприятно это, по слухам. Тем временем уже начинал подгорать завтрак. Капелла, внезапно очнувшись, резко сняла сковородку и, отшкрябав небольшой лопаткой пригоревшую яичницу, разделила на двоих и положила на тарелки. А Ноткин за рассказом ещё и не заметил, как рядом появилась вторая чашка чая. Рядом с тарелкой Капелла поставила хлеб и солонку, и, сделав приглашающий жест, забрала свою тарелку и уселась на свою кровать. Ангел искренней доброты и заботы, что почти всегда сопровождал её, поник крыльями, и Виктория с совершенно подавленным видом смотрела куда-то мимо атамана. Ноткин не спускал с неё глаз - отвлёкся лишь для того, чтобы отделить вилкой кусок яичницы и съесть его - и ему показалось, что Капелла охвачена горем, и немножко... страхом.
- Симон - умер, - Да. То же самое Ноткин слышал вчера от её разъярённого отца. "Значит, правда... А вот про деда интересно... Действительно, если Капелле верить, то Артемий этот батьку своего прирезать не мог элементарно по времени... а народ не верит... дурачьё!" - В раздумьях атаман отправил в рот ещё один кусок яичницы и закусил куском хлеба.
- Друг? А с чего это? Я, конечно, знаю, что Исидор был под покровительством вашей семьи, да и дружить с таким не откажусь ни за что... тут дело в том, как это получилось? - Так и не услышав внятного ответа, атаман замолчал.
"Песчанка... Постойте-ка... это, случаем, не та болезнь, что пять лет назад родителей скосила? О, нет... надо срочно что-то делать!" - Теперь Ноткин понимал, почему Капелла так резко упала духом. Это же... он, стало быть, час назад самой смерти в пасть залез! Ну и ну... да ещё и выбрался невредимым! "Дурень ты, Ноткин! Дурень!.. Виктория, Хозяйка моя, ну прости ты меня, по дурости сунулся..." - Ноткин встал из-за стола, подошёл к Капелле и положил руки ей на плечи, глядя ей в глаза и молча прося прощения.
- Кажется мне, ты чем-то обеспокоена, знаю, что я виноват...

Отредактировано Ноткин (2012-01-25 15:30:47)

---> Вагончик Мишки

На улицах было пусто и промозгло. Вчерашнее тревожное гудение не успокоилось, но как будто затаилось в домах. Вчера никого невозможно было застать дома, Мишка носилась от одной запертой двери к другой, как в страшном сне, а в промежутках на глаза попадались одинаковые растерянные и испуганные лица. И страшные, невозможные слухи…
Потом случайно услышанные то тут, то там слова сплелись с голосами трав, и стало ясно, что все непоправимо ужасно.
Свернув в калитку, Мишка замедлила шаг: а ну как не закончился вчерашний кошмар? Стук маленького кулачка по тяжелой двери прозвучал неуверенно и жалко.
Спустя несколько гулких ударов сердца дверь распахнулась, и Мишку окутал теплый, вкусно пахнущий воздух Капеллиного жилища.
Судя по лицу Капеллы, вид у Мишки был очень жалобный.
- У деда Исидора есть наследник, - с порога заявила девочка. И попросила: - Расскажи мне про него!
Потом только она заметила, что за спиной хозяйки на полу скрючился Атаман: он собирал осколки тарелки, перемазанные ярким желтком.

Отредактировано Мишка (2012-01-25 16:37:12)

-Этого не будет, - выдохнула Капелла, постепенно приходя в себя. Незримая тяжелая сила, сжимавшая виски, отпрянула, и только где-то глубоко внутри остался комок ледяного страха. "Красная плесень в Крепости Двоедушников. Красная плесень..."
-Этого не будет, - повторила она уже тверже, мотнула головой. Дышала она тяжело, загнанно, словно только что вынырнула из-под воды. Никогда раньше у неё не было настолько тяжелых видений, и никогда ещё она с такой яростью не отрицала увиденное.
"В конце концов, я ошибаюсь... Я часто ошибаюсь! А этого - не будет, потому что просто не может быть"
В увиденное верить не хотелось до скрежета зубовного. Ведь стоны умирающих над Крепостью - детские, и сухие безумные глаза -  на знакомом лице, и слишком это страшно, чтобы примирится, и этогопростонеможетбытьнеможетнеможет...
Только открыв, наконец, глаза, и увидев обеспокоенного Ноткина, Капелла осознала, насколько перепугала бесстрашного атамана.
-Я в порядке, - почти не покривила душой она, с благодарностью принимая воду. Сейчас ей нужно было смыть привкус гнили с языка, растворить безымянный ужас, забить его поглубже и вспомнить, наконец, что ещё ничего не случилось. Что Ноткин - вот он, живой и настоящий, и что её задача - сделать так, чтобы видение никогда не стало реальностью. Пусть так и остается провидческим бредом, одной из ошибок, свидетельством юности и неумения. Чем угодно, только не сбывшимся настоящим. - Сегодня-завтра будь осторожнее с бандитами. Не зли Грифа... А то ведь придется мне идти выручать, - слабо улыбнулась, обозначая шутку. Первая часть видения на фоне второй совершенно не испугала её. Подумаешь, бритвы. От Песчанки нет спасения, а на бандитов управа найдется, в первый раз что ли. - И извини, что напугала.
Она и правда ощущала себя немного виноватой, хоть и не могла ничего изменить. Слишком уж испуганное было лицо у атамана гордых сирот, который бесстрашно лез порой чуть ли не к волку в пасть.
Стук в дверь совершенно не удивил её - "Похоже, день такой. Все жаждут узнать новости и спросить совета" - и тут же прикинула - "Может, стоит послать гонца Хану?". Впрочем, идея была признана не выдерживающий здоровой критики - что за дело коменданту Снежной Крепости до всего этого безумия в Городе? Ему не интересно... Смешно подумать - когда-то они были друзьями.
У Мишки, топчущейся на пороге, был донельзя растрепанный и расстроенный вид. А уж вопрос её и вовсе вызвал у Капеллы улыбку - такой целеустремленный и настойчивый он был.
-Его зовут Артемий, - в тон, не здороваясь, ответила она с ходу, пропуская гостью внутрь и снова закрывая дверь - У него серые глаза, светлые волосы, он очень упрямый, по-моему, добрый. Учился на хирурга в Университете, а у нас станет менху, как его отец.
Вопросов она пока не задавала - знала, что Мишка ответит на всё сама - только кивнула Ноткину на недоеденный завтрак - доедай, мол - и снова водрузила чайник на плитку. Просто так, по привычке.

Отредактировано Виктория Ольгимская мл. (2012-01-25 17:19:06)

Вернувшись к завтраку и оставив Викторию и Мишку наедине, Ноткин внимательно прислушался к тому, что рассказывала Капелла. Описание внешности мало его заинтресовало, а вот то, что он - наследник Исидора, да ещё и в столичном университете хирургию изучал... "Вкупе со знаниями линий далеко пойдёт ведь! Исидор и здесь преуспел... И всё-таки, золотой человек был!.." - думал Ноткин, пережёвывая глазунью. Вот так почти всегда - только когда человек уходит из твоей жизни, тогда и задумываешься о том, какой да сякой он был, плохой - хороший, злой - добрый, глупый - умный.
- Мишка, ты, того... голодна наверное, доесть не желаешь? - Исключительно из благих побуждений атаман предложил девочке доесть глазунью. Почти всегда, стоило Ноткину обратить внимание на её худобу при таком низеньком росте (хотя сам по комплекции был не мёд), как невольно он жалел сиротку и привечал в Замке Двудушников, даже не скупясь давать немного снеди, чтобы покушала там, у себя в вагончике.
"Интересно, сообщить ли Мишке о том, что нам грозит? С одной стороны да, осторожность не помешает... А с другой... м-да, Мишка ведь совсем маленькой была, когда Первая Вспышка бабахнула, может, она уже и не помнит этого... Нет, Капелла сама ей всё расскажет. Так будет лучше." - Атаман поискал глазами, во что можно налить воды. Потом, пересев на соседний стул, решил собраться с мыслями, изредка прислушиваясь к их разговору.
"Так, Двудушникам моим в голову вбить нужно, чтобы в Кожевенный не совались... и чтобы к кровавой плесени даже не прикасались. С ребятишками помельче... надо бы с Капеллой посоветоваться, куда их деть. Время-то недетское предстоит. Ещё Капелла насчёт Грифа сказала... ну, если Гриф первый полезет, то нехай не обижается", - Ноткин улыбнулся, когда один из парнишек, Плотником кличут, продемонстрировал ему небольшой самопальный... ну да, что-то вроде арбалета. Принцип действия, по крайней мере, тот же. Родители у Плотника сами небольшую мастерскую держали, ну и Плотник пошёл, что называется, по отцовским стопам - сначала резьбой по дереву баловался, потом, согласно правилу "от простого - к сложному" механизмы начал мастерить. Его тогда аплодисментами закидали за арбалет этот, чуть ли не подрались друг с другом. В качестве снарядов болты использовались, какие обычно в диваны вкручивают. Фанеру не пробивал, но треснуть, или, скажем, на две части расколоться последняя могла. Вот этими-то самопалами они и собрались молодчикам Грифа мозги вправлять.

Отредактировано Ноткин (2012-01-25 21:23:56)

В доме Капеллы Мишка от еды не отказывалась. И так уже стольким была обязана, что лишний бутерброд погоды не делал. Благородный Атаман предложил свою тарелку, но у Виктории кусок был больше. Мишка села за стол и взялась за вилку, потом спохватилась и сбегала помыть руки.
Значит, у Капеллы случился «омут»… Страшно, должно быть: идешь себе по улице, а то и бежишь, и вдруг раз – и как будто не здесь, и сделать с этим ничего не можешь, и даже подготовиться не успеваешь. Хорошо что Атаман был рядом.
Сама она так привыкла к шепоту Степи, что порой переставала его замечать. Только когда случалось что-то важное, голос звучал настойчивей и звонче. Вот как вчера.
И все же хорошо, что сын деда Исидора ничего плохого не совершил. Мишка знала, что иногда хорошие люди делают не очень хорошие вещи, но от менху столько зависело, что каждый его поступок мог отразиться на всем сразу. Дед Исидор никогда не говорил об этой тяжести, но иногда она делала его совсем старым. Захочет ли ее этот Артемий? И что им останется, если он не захочет?..
Мишка дочиста подобрала хлебом остатки желтка, дождалась, пока доест Ноткин и только тогда тихо спросила:
- А что порождение Суок? Оно уже здесь?
Как всегда. Слухи и дурацкие подозрения больше всего шуму наделали, а о самом главном – только шепотом.
- Дед Исидор… Он знал, наверно. Мы с Лаской хотели подойти к нему вчера ночью, а он…
Мишка застыла, словно сбившись в тугой комок. Говорить стало больно.

"Порождение Суок?.. - хотела было удивиться, но вместо этого только глотнула ещё чая. Что-то древнее, древнее разума, древнее даже хозяйской силы, в ней знало, кого можно так назвать. Может быть, то говорила кровь - чуткая темная кровь степняков, пришедшая от отца, от деда, от всех тех мужчин и женщин, которые никогда не покидали маленького Города в Степи, которые верили в самые странные легенды, жгли костры и складывали предания, для которых Суок - тогда, неизмеримое множество лет назад, была так же ощутима и зрима, как для неё самой - живой Город.
Капелла одним глотком допила чай, поднялась. "Обо всем самом важном - шепотом, - усмехнулась она, скрещивая руки на груди. Страхом повеяло от шелеста мишкиного голоса - наверное, так на заре времен говорили о злых божествах, когда не было способной защитить от них силы, когда весь мир держался только на доброй воле многих богов. Суеверный ужас...
-Её зовут Кларой, - ответила она. Не шепотом, словно желая успокоить и показать, что сама она не боится называть по имени дочку Сабуровых и не опасается накликать беду - Ещё - Самозванкой. Вчера утром она вылезла из земли на Кладбище... Говорят, Сабуровы назвали её дочерью, и ещё говорят, что на самом деле их двое. - и добавила задумчиво, потянувшись к чайнику - Вот только я видела пока только одну.
Вспомнились распростертые над умирающим руки, вспомнилась тяжелая сила, давящая на хребет, и ещё - иррациональное безотчетная неприязнь. Желание никогда больше не видеть.
-Ещё она умеет исцелять, но как-то странно. - неопределенный жест, полный беспомощной невозможности выразить эту странность словами. Что-то было неправильное, что-то было не так, но Капелла не могла понять что.
Замолчала, грея руки о свеженаполненную чашку.
-Мы с Лаской хотели подойти к нему вчера ночью, а он…
Она не успела задать уточняющий вопрос - Ноткин уже справился с этим за неё. Слишком громко, правда, и тут же извинившись, но по сути он спросил точно. Вот только Мишке, похоже, было тяжело ответить.
Капелла отставила чай. Присела на корточки перед девочкой. В таком положении она оказалась ниже сидящей на стуле Мишки, снизу вверх заглянула ей в глаза, немного неловким движением взяла её ладошки в свои. Как бы не были чутки дети Города, как бы они не были сильны, они всё равно оставались детьми. Способными испугаться сущей мелочи, суеверными, иногда болтливыми, верящими в сотню сказок... И, конечно, их нужно было утешать. Делить испуг и горе на всех. Мелькнуло - "Я ведь так по нему и не заплакала"
-Расскажи, - попросила тихо, глазами добавляя - "Я с тобой"

Ноткин с волнением слушал, о чём рассказывала Мишка. "С чего бы это Дед так разозлился на них? Закричал аж..."
- Он прогнал нас. Получается… Значит, он уже знал, что будет. Понимаете?
"Знал? Не, это вряд ли... Не спорю, человек он загадочный, как и Симон, но предвидеть будущее... Даже у Хозяек это почти что не получается"
- Да не, на кофейной гуще гадать, то всякий может... Не знаю, может настроение плохое было. Может, в Степи какую-нибудь драгоценность потерял. Хотя... нет, постойте-ка!..
"Так уж и быть, Мишке расскажу, что я видел..."
- Мишка, вы с Лаской, когда за ним в окно смотрели, никаких странностей не замечали? Тут просто... гм... - Ноткин замолчал, вопросительно глядя на Капеллу: рассказать ей, что сегодня видел, или нет? Мишка ведь девочка пугливая, домой возвращаться забоится, и спать не будет, как про кровавую плесень да про крыс услышит. А если про эпидемию Песчанки рассказать - мало того, что испугается - она ведь испугается чего-то непонятного, внезапного, как тогда, во время Первой Вспышки. А страх перед неизвестным - взять себя в руки тяжело, факт.

-Песочная Грязь.
Я так и знала.
Дело не могло быть только в смерти деда Исидора и даже Симона Каина. Не только по ним плакали травы, хотя эти двое были той силой, что много лет вдыхала жизнь в сердца и души, и в одну страшную ночь она вдруг иссякла, оставив вместо Города полуживую оболочку.
Не только приход этой Самозванки возвещал савьюр. Капелла считает, что у порождения Суок есть имя – значит это правда, но бояться надо не просто человека, или Мары, или кто она есть. Возможно, она только предвестница беды.
Крысы, серые крысы с желтыми зубами… Вот почему всё кричало о скорой гибели.
Мишка только теперь поняла, от чего должен спасти их этот Артемий. Он учился в Столице, он должен быть очень умным и много знать. Про травы он, может, и забыл, да только она ему расскажет. Она все-все ему расскажет, чему учил ее дед Исидор. Сама она была слишком маленькой, чтобы помнить, но ведь победил он тогда эту Грязь в прошлый раз, значит и Артемий сможет.
- Там пахло странно, - ответила она Атаману. – Как будто одеяло жгли. Может, он так крыс гонял? Или зачем еще что-то жгут?
Мишка не то чтобы верила, что дед Исидор за что-то на них рассердился, но все же от слов Капеллы стало теплее. Значит, он действительно хотел их уберечь, только не от Мары, а от заразы…
- Погоди. А почему тогда говорят про коготь? Ну, про который говорят, что его Мара оставила? Я про Грязь вчера ничего не слышала, а про коготь на каждом углу шептались.
Она наконец посмотрела Капелле в глаза, словно надеясь, что та все объяснит, утешит, скажет что делать, и все будет хорошо.

"Коготь? Значит, всё-таки был убийца?.."
Стройная теория о Песчанке дрогнула перед этим новым фактом, но не сломалась. Слишком она была логична, чтобы так просто распасться, и Капелла задумалась, вороша всё, что знала. Вчера никто не говорил при ней о том, как умер Исидор. Говорили просто - мертв, и ничего больше, даже Юлия ничего не упомянула о орудии убийства, а значит, не знала и сама... Впрочем, это мало что меняло. Неоткуда взяться Грязи в чистом Городе. Только если кто-то принесет её в себе, а красная плесень была Грязью, только предчувствием её, но была...
"Значит, убийца пришел раньше болезни. Убийца, оставивший в груди менху коготь... Или не коготь - кость. Кто-то, ненавидевший его, кто-то, кого я, наверное, даже и не знаю... Интересно, лучше ли этого, чем сгореть от Песчанки? И не успел ли Исидор оставить хотя бы записку?.."
Впрочем, она и так знала - не успел. Кто-то глупый и жестокий вспорол плоть раньше и хорошо, если сам не ушел зараженным.
"Надо ещё спросить у Таи, - вспомнила внезапно, удивившись своей недогадливости - Был ли Исидор в Термитнике в тот день. Если да, всё уложится совсем уже стройно. Если нет... Будем думать и увязывать дальше. Что ещё останется? А жег он, наверное, чумные тряпки... Что ещё можно жечь в такой ситуации?"
Кивнула, услышав рассуждения Ноткина. Он правильно сказал, хоть и не теми словами, которыми обошлась бы она сама. Правильно и по существу.
-Он прав, - разлепила она губы, чтобы подтвердить не только жестом, но и словами - Иначе откуда взяться следам Песчанки? А жечь... Одежду, испятнанную чумой - чем не вариант?
Прямой мишкин взгляд заставил её замолчать, сдержать безотчетное желание закусить губу. Она знала, когда так смотрят - когда весь мир рушится и хочется только одного - чтобы кто-то умный и сильный сказал "Всё обойдется", и можно было бы поверить в это и хоть немного успокоиться. У неё самой, наверное, были очень похожие глаза, но взгляда она, конечно, не отвела.
Улыбнулась почти через силу, погладила ладонь Мишки большим пальцем. Ей самой было очень страшно, но всё же она надеялась, что сумела этого не показать.
-Нужно, чтобы все знали, что будет, - сказала, по себе зная, насколько легче, если есть какое-то дело - Нужно запастись едой - эпидемия означает рост цен, - "Торговцы всегда трусят первыми, и всегда пытаются наживаться на людях" - И антибиотиками. Ещё нужен запас воды - на всякий случай... - хотела было попросить не выходить на улицу, если есть возможность, но тут же осеклась - зная характер Ноткина, можно было однозначно сказать, что такое предупреждение он точно воспримет, как вызов - И, если сегодня встретите Гаруспика - скажите, чтобы нашел меня.
"И ещё - верьте, что всё будет хорошо. Вера - лучшее наше оружие. Ведь поверили же когда-то дети в Прозрачную Кошку - и она стала."

Ноткин взглядом проводил вышедшую Мишку. Вышла она не то, чтобы медленно, но казалось, что она сломлена страхом. Атаман и сам сидел словно на канцелярской кнопке, всё ещё не способный принять в реальность все факты. А сколько будет ещё убийств и смертей? Вот таких? И интересно, на сколько времени это затянется? В какой день будет внезапным то, что никто не умер и не был убит? "Клянусь самому себе, буду оберегать своих друзей... как зеницу ока!.." - Атаман сам не знал, от чего их беречь, и стоит ли, ведь особенно храбрых до безрассудства друзей он не имел. Точнее, храбрых - имел. Под второе не подпадал никто.
- Ну... Капелла, как же ты жить будешь?.. Среди всего этого ужаса, - Атаман задал вопрос. Но кому? Он даже не взглянул на Викторию, и ему даже показалось, что произнесённые им слова были такими тихими, что она наверняка не услышала их.
- И ещё... что с маленькими делать? По домам их отпустить можно, но... а вдруг их Песчанка в доме настигнет? У нас оставить, оно надёжнее будет... Хотя, как пойдёт.

-Отошли детей. Если Каспара стану просить я - он не откажет.
"Проклятье!.. Да, этого следовало ожидать... Тогда уж всем в этой Башне проклятущей от болезни прятаться нужно!". Впрочем, Ноткин смог быстро справиться с гневом - теперь война отменялась. По крайней мере, для Двудушников. Неизвестно, что Каспар по этому поводу думал... хотя скорее всего, заперся в этой Башне, знать ничего не знает. Да и детей отправлять - ради блага, пусть Хан не считает это проявлением слабости. Ну, а если Капелла будет просить Хана, то проблем возникнуть не должно. Остаётся только надеяться, что детишки не вернутся к Хану, не останутся в Башне. Зверей, которых они избрали в качестве вторых душ, оставить решил в Замке. Поняв, что это ради общего блага, и что теперь от войны на фоне нынешних событий осталось одно название, атаман смирился и кивнул:
- Да, хорошо. Только... Даже если я согласен, Каспар... он ведь гордяк тот ещё, сама же знаешь. Уверена, что убедить его сможешь?
Это у Каиных было, можно сказать, общим. По крайней мере, у детей Виктора. Из-за гордыни Хана, Ноткин не смог пойти с ним на перемирие, да и сам тоже виноват - Хану тоже спуску не давал, всем посланцам на порог указывал. А Мария, дочь Виктора... Чувствует в её взгляде не гордость, но надменность и презрение, прямо через край хлещут. "Наломает она дров, коль Хозяйкой станет... видать, не в тихие времена жить буду." - подумал Ноткин.

- Лучше скажи мне, ты сумеешь уговорить своих?
Вопрос поставил Ноткина в тупик. Да, он был лидером им. Да они обязаны слушать его. Но что они подумают, как только узнают о том, что атаман прикажет им вернуться в Многогранник? Опять же, Капелла могла бы повлиять на них - авторитет Хозяйки детей признавали даже малыши.
- Ничего, я объясню им что да как... если что, хорошенько припугну про всю эту бесовщину... с большей долей правды, конечно же, ты не волнуйся. Так или иначе, но если Хан не прекратит свои провокации, то отбиваться мы будем. И отбиваться в полную силу.
"Плотник свой самопал сделал где-то за пять дней. Значит, можно пару человек ему в... как это называется... подмастерья, во! - выделить, чтоб быстрее делали. Воды должно хватит дней хотя бы на пять-шесть." - Ноткин тут же прикинул, что будет, если малыши всё-таки его послушают. - "Хорошо, дней на восемь..." - А что дальше? Если эпидемия будет длиться месяц? Два?..

Как всё-таки кстати, когда столь авторитетная персона имеет с тобой хорошие отношения! По крайней мере, говорить с Ханом на равных, предлагая сотрудничество, она могла. А Ноткин - исключительно как с врагом.
- Значит, решено. Так и будет. Когда пойдёшь к Хану, сообщи мне. Скорее всего, я самолично приведу детишек к нему. - Хотелось присутствовать. И дело не только в том, что Ноткин решил увидеть старого врага - Каспар не упустит даже такого шанса и раздует из мухи слона: дескать, Ноткин трус, Ноткин подлец, Ноткин шкура, смотри, Гусар, с кем связался. С его болезненной гордыней и зашкаливающим эгоцентризмом этого вполне можно было ожидать, да и Ноткин догадывался, за какую тварь дрожащую он его держал. Издевательства ожидались в любом случае, но если Капелла говорила о просьбе Ноткина в отсутствие атамана, то... Ноткин не сомневался, что Хан станет презирать его ещё больше, нежели в случае, если Ноткин сам отправит к нему детей, и придёт с ними сам.
Времени терять не стоило. Если учесть, что во время Первой Вспышки, болезнь выкашивала кварталы за два-три дня, то времени катастрофически мало. А сделать надо было многое - надо было предупредить Двудушников и уговорить детей вернуться в Башню.
- Я пойду, Капелла. Не унывай. Всё будет хорошо, - Атаман встал со стула, как следует потянулся, и, махнув рукой на прощанье, вышел под мелкий моросящий дождь.

>>> Обитель Двудушников.

Отредактировано Ноткин (2012-01-30 23:45:30)

"Всё будет хорошо, - гулко отдалось в голове и затихло, оставив только звенящую пустоту. Капелла проводила атамана взглядом. Запоздало подняла руку - одновременно и прощание, и какое-то подобие благословения. Тишина, заполнившая комнату вслед за тихим стуком закрывшейся двери мягко легла на виски, накрыла уши, принесла с собой странное, апатичное спокойствие. Капелла вдохнула её, вместе с привычным запахом твири - под осень он, кажется, пропитал всё и всех - потянулась за совсем позабытым было чаем. План дальнейших действий был прост и ясен - добраться до Снежной Крепости, подняться к Агатовой Яме, и пройти внутрь.
Помнится, до этого на такое восхождение она решилась лишь однажды - когда Каспар в их, как теперь уже казалось, общем детстве, загорелся желанием показать ей свое царство изнутри. Тогда он только думал о бунте против взрослых, только-только примеривался и пробовал силы, и его желание разделить и похвастаться, было желанием ребенка. Равно как и её любопытство - совершенно детским, бездумным...
Итак, пройти внутрь, всеми силами и правдами своими оттеснив с пути стражей. Ну, а дальше, как получится. Просить, говорить и слушать, надеясь на разум и милосердие собеседника.
"Ещё нужно найти Гаруспика, - подсказала сама себе. Остывший чай был совсем не так вкусен, как чай горячий, но она всё-таки допила его одним глотком. После слов Мишки, подтверждавших её неясные ощущения и слабые предвидения, отмахиваться от них стало невозможно. Если новый союзник настолько важен, что травы шептались о нем, что Мишка спросила с порога - значит, нельзя забывать и бросать на произвол судьбы. Да, он принял бумажку с именами. Но ничего не знал о тех, кому они принадлежали, о их общей цели и мечте, о которой и они сами-то смутно догадывались. Нужно было говорить, укреплять мосты, и Капелла вставила этот разговор вторым пунктом в составляющийся план действий. Хорошо, если её желание встречи дойдет до него, хорошо если они не разминуться... Если же нет - придется искать по всему Городу.
Но сначала - Хан.
Она только начала подниматься, когда в дверь постучали.
"Вчера был день сумасшедших метаний и встреч. - подумалось ей с какой-то обреченной ноткой - Сегодня, очевидно, день сумасшедших визитов..."

Она едва удержалась от того, чтобы отшатнуться. Только отступила на полшага, придержала норовящую закрыться дверь. Тянуло от застывшей на пороге Самозванки тем самым мишкиным ужасом - "Порождение Суок, оно уже здесь?.." - только сама Капелла испытывала на суеверный страх, а какую-то ровную тихую неприязнь, ничем не обоснованную, но существовавшую вполне реально. И - самую каплю интереса. И ещё - от тяжелой, пахнущей железом силы, наливались болью виски...
Она даже приветствовать не стала. Так и замерла, глядя выжидающе и равнодушно.

Чуть не села там, где стояла. Такого она не ждала совершенно.
"Что может быть у неё общего с Бурахом? - и, со странной злостью всплыла нежданная, почти и не её мысль - Что у неё вообще может быть общего хоть с кем-то из жителей?"
Вот склонила голову на бок, в упор глядя на Клару, запоминая - короткие, неровно остриженные волосы, юбочка, едва прикрывающая колени, грязь под ногтями, серые, полупрозрачные глаза - того же серебристого цвета что и её собственные...
Если бы Капелла была в настроении - она наверняка бы заметила некоторое сходство, но сейчас ей совершенно не хотелось сравнивать себя с Самозванкой. Более того - ей хотелось закрыть дверь.
"Я не стану брать её за руку, - пообещала себе - Даже случайно".
Прикосновение было чревато видением, а ей чем дальше, тем больше казалось, что в будущем дочери Сабуровых можно увидеть только грязь и мрак.
Конечно, она с собой справилась. Отступила на шаг, пропуская гостью внутрь. Медленно прикрыла дверь. Ей было стыдно за такую реакцию на совершенно незнакомого человека, за настолько поверхностное суждение, ей обычно несвойственное, но то говорил разум. Отцовское воспитание, всё, затверженное по книгам. Нутро же, то несуществующее и бессознательное, где рождались предчувствия, бунтовало и требовало выставить порождение Суок за порог. На что разум отвечал безграничным удивлением и отказом. И так по кругу, рождая какое-то неприятное противостояние...
"Хорошо бы ошибиться. Ох, как бы хорошо!"
-Говори, - получилось невыразительно, но это было и логично. С одной стороны рвался придушенный шип, с другой - её обычный дружелюбный тон, и в результате в голос не прорвалась ни одна эмоция.

Задумалась Капелла. По ступеням наверх, в комнату поднялась, на кровать присела. Метаться из угла в угол не хотелось, особенно перед Кларой, а в волнении или раздумьях её всегда тянуло двигаться, вышагивать из стороны в сторону, что-нибудь в пальцах крутить. Потому она сцепила руки в замок на коленках, задумалась, глядя на Самозванку рассеянным чистым взглядом. Ничего нового в её словах не было, да и страшного тоже не очень много. Скорее несостыковка в них чуялась - вчера искали Бураха, да, за Симона и за Исидора разом. Но со вчерашнего дня прошло время. Она самолично пустила слух, обратный обвиняющему, она видела, как вступался за Артемия бакалавр Данковский - перед Марией вступался! - и видела, как гордая Каина задумалась, принимая правоту чужих слов. Не стала бросаться злыми словами. Не ухватила младшего Бураха за рукав - поверила. А там, где верит в невиновность Мария - Каиных можно уже не опасаться. Виктор послушает дочь. Георгий, ослепший от горя, смирится со словом Данковского. Мирные горожане поверят слову правящей семьи. Дети пронесут слух и безвинности. Кому сейчас искать, кому нести беду сыну Исидора? людям Сабурова, разве что, которым ни Данковский, ни Каины не указ.
"Ну, или я чего-то не знаю, - прикинула про себя. Могли быть те, кто не поверил чужим словам... Но откуда об этом знать Самозванке?
Выходила неприятная, тревожащая картина. Приемная дочь Сабуровых, от присутствия которой бьется в висках чужая горячая тяжесть, пришла и просит помочь найти Гаруспика. Предупредить его о беде... Якобы. Что ей за дело вообще до его бед? Отчего хотеть как лучше? Если бы с такой просьбой пришел бакалавр или кто-нибудь из детей - она бы, скорее всего, поверила. Но сейчас ей было так тревожно, что Капелла даже порадовалась тому, что понятия не имеет, где нашел себе прибежище Бурах. В последний раз она видела его в Театре, на ночной Пантомиме, и куда его унесло потом, не имела не малейшего представления. Соответственно, возможная моральная дилемма решалась легко и без особенных терзаний.
-Он взрослый человек, - сказала она, наконец, взвешивая слова - Его не взяли вчера на Станции, не возьмут и сегодня. Кроме того, я просто не знаю, где он.
Развела руками, пряча на дне глаз странное торжество. Впервые за довольно долгое время она была рада, что ничем не может помочь.

"Просто взрослый, не известно где" крутились в голове у Клары печальные слова Капеллы. Стоило искать выход, возможность разговорить Викторию, но рассказывать ей о истинных мотивах было нельзя, нет в душе ее того что можно подцепить да притянуть ,к себе приблизить. На то она и Хозяйка. Пусть и будущая. Но это только сейчас, но кто знает как дальше выпадут кости? Осторожнее надо быть о делах да словах думать, может перед кем и на лапках походить, голову склонить, а все для блага, все для Земли. А как иначе?
"Все в землю ляжем, все прахом будем. Нет, странные у меня мысли какие-то, словно не святая я а чудище из недр земли вылезшее на погибель всему. Нет! Все не так! Это сестра моя, Самозванка, шутит. Злые у нее шутки, страшные, да не деться никуда. все испортить горазда. Может и хочет чего хорошего, только в руках все землей рассыпается. Сестра она мне, да только жутко больно к ней на встречу идти. Повременю пока, авось и не случится ничего? Но что же сказать Ольгимской? Соврать?" - вспомнился Кларе сон, в котором они с сестрой разговаривали, да слова в памяти прошелестели - "И лгать и убивать и воровать придется. Да только нет в том твоей вины. Святая ты, чудотворица...". Клара решилась.
- Капелла, милая, не пугай меня так! Вдруг он в эти кварталы сунулся? Вчера с него одну угрозу сняли, вторая зависла. А я помочь ему должна, как тому, на кладбище. Спасти от беды, предупредить. Я ведь все равно пойду искать, не могу по другому! К тебе пришла, помощи просить лишь потому что опоздать боюсь! Страшно мне за него. Ежели сама не знаешь, дак подскажи кого. Сон мне снился страшный... - на лице чудотворицы отразилось отчаянье.
"Катерина мне про сны вещи рассказывала, а она Хозяйка, может и ей снится что? А вдруг попаду?"

Отредактировано Самозванка (2012-02-10 20:20:18)

"Что же я сделала не так? Почему она не поверила мне? Я ведь лишь добра хочу, никого из невинных не осудила, на смерть не обрекла, но нет, не видать мне веры от нее. Почему никто не верит? Не для себя же стараюсь... Видать с душами человеческими чудеса творить сложнее чем с телами бренными. Жаль, жаль что податливее души."
- Хорошо, я верю тебе, хоть и вижу что неприятна тебе. Но я ведь ничего не сделала такого, чтобы это заслужить? Или я ошибаюсь и чем-то навредила тебе? Прости неразумную, если так. Но мне пока идти, нужно скорее разыскать Бураха. Если встретишь его, скажи что искала его, пусть сам думает тогда что делать. Вот. А мне идти пора. Я постараюсь тебя больше не тревожить, но если так случится и нужна будет помощь - зови.
"Я ведь знаю что еще приду сюда не раз. Надеюсь тогда ты встретишь меня радостнее. Мне пора. До встречи, Ольгимская."
Клара повернулась спиной к Виктории, плечи ее поникли. словно опустился на них тяжелый груз, и она вздохнув вышла из особняка.
"Стоит пойти к Младшему. Может ему известно более. Если нет - придется искать самой. Может из детей кто подскажет..."

С уходом незваной гостьи в комнате стало легче дышать. Тяжесть, давившая на плечи в присутствии Самозванки медленно отпустила, Капелла глубоко вдохнула. Прижала пальцами виски. Она чувствовала себя немного виноватой - она, вечно гостеприимная и вежливая - но предчувствие подсказывало, а разум оправдывал - нельзя всё время со всеми дружить. Рано или поздно придется хоть с кем-то рассориться по-настоящему, рано или поздно найдется хоть один враг, и, наверное, просто пришло время.
Осень. Страшное время перемен. Почти как весна...
Она просидела на кровати несколько минут, вслушиваясь в тишину дома и пытаясь успокоиться. Не Сабуров ли послал приемыша на поиски, подумав, что дети поверят ребенку же? Зло таилось в тени за спиной Клары, неясная угроза, но что было этим злом - Капелла не знала. Подумала, что, возможно, стоит Гаруспику просто не говорить, что его искала Самозванка. Объяснять Бураху важность предчувствий могло оказаться тяжело - в конце концов, они ещё и знакомы толком не были - а из встречи этой могла выйти беда. С другой стороны, Город мал, а наследник Исидора взрослый...
Размышления её прервал шорох бумаги - под дверь просунули записки. Целых две. Обе от Ноткина, отправленные явно в разное время. Первая - про встречу у Многогранника. Вторая - наверняка вторая, написанная скачущим взбешенным почерком - о нападении на ребят.
"Они все чокнулись, - как-то совершенно убито подумала Капелла, и села на ступеньки, ведущие в комнату. Опустила голову на руки. Ей вдруг захотелось одновременно расплакаться и отхлестать этих двоих заигравшихся в войну идиотов по щекам. Сначала Хана.
"Действительно, когда всё было так легко! Ты же знала, знала с самого начала, что так и будет..."
А ведь были полчаса, или час, когда ей казалось, что перед лицом катастрофы даже Двудушники с Псиглавцами смогут забыть разногласия. Полчаса или час блаженной веры.
"Теперь Ноткина хоть на веревке тащи, хоть и правда на коленях стой - ничего не выйдет. Упрется намертво..."
Мысли были разрознены. Записки мялись и комкались в руках. Разгибаться не хотелось совершенно.
Да и зачем? Куда сейчас идти? К Хану, подоплеку выяснять?..
На стук она даже головы не подняла. Крикнула только:
-Не заперто!
Зажмурилась, пытаясь найти в себе хоть какие-то силу и надежду.
После настолько сокрушительного поражения получалось плохо.