Термитник был охвачен болезнью. Стоны и крики людей и Червей метались в воздухе, достигая даже чистой, устланной коврами и ярко освещенной комнаты, где жила Тая.
Дети Бодхо страдали. Тае хотелось опуститься перед каждым из них на колени, утереть с лиц пот и кровь, поднести воды. Но она понимала, что не может сделать это для каждого, и эти простые действия не спасут их и даже не слишком облегчат муки.
Она должна позаботиться обо всех, особенно о тех, кто еще здоров.  Тех же, кого Песчанка уже отметила своей рукой примет земля. Но это было так больно и страшно, что Тая даже поплакала немного. Но потом утерла глаза и позвала Банюша, чтобы он прочитал ей  письмо.
Сама Тая читать неумела.  Пытался ее научить отец, потом дедушка Исидор.  Но наука не давалась. Буковки были такие смешные, Тая хохотала, дрыгая ногами «Ой, у этой животик. У нее, наверное, будет ребеночек. А эта, смотри, у нее рожки» Последний раз, еще летом, дедушка Исидор отвесил ей хорошего шлепка за неусердие и прогнал гулять. Так что Тая так и осталась неученая. Неудобно это на самом деле.  Она с досадой слушала, как уверенно продирается через смешные буковки суровый мясник.
В письме тоже говорилось о болезни, только очень путаным языком, полным ледяных непонятных слов «эпидемия», «воздушно-капельным путем». «…И мен- ди- кан- мен- ты» старательно выговаривает Банюш
- Это значит лекарства?
- Наверное, Мать.
- А сюда они принесут лекарства? – спросила Тая, скорее у самой себя. – Нас тут так много. Нам нужно много лекарств. И какие нужны?
Она видела не раз в аптеках красивые, разноцветные как бусинки таблеточки. Но ей самой никогда  их пить не доводилось. Она вообще болела редко. Когда у нее прошлой зимой заболел животик, дедушка Исидор дал ей какой-то вкусный чай и все сразу прошло. Как же ей лечить своих мясников?
Больше чем таблеточкам, она доверяла травяным настоям, но кто их будет готовить?
Оюн ушел в Степь. Да и травник и знахарь он никудышный, это Тая знала точно.  Молодой Бурах?  Глазами маленькой девочки она видела в нем взрослого мужчину – огромного, сильного и немного опасного, но другим своим зрением, тем которое яснее всего было в полусне, она чувствовала, что он еще очень молод.   И от него так и пахнет дальними странами. Зачем дедушка Исидор отправил его из города?  Лучше бы научил всему сам. Нет, от молодого Бураха помощи пока что ждать нечего.
И потом эта болезнь совсем не обычная. Не только заразная и смертельная.  Но и какая-то… Тая не знала верного слова. Неправильная это была болезнь, так просто травами и лекарствами ее не одолеешь. 
Надо написать Капелле, может она знает, какие нужны лекарства.  И, может быть, тому человеку из далека, которого называют Бакалавр Данковский. Если он велел раздавать лекарства, то пусть знает,  как много народу в Термитнике (а что-то подсказывало Тае, что Ольгимские могли умолчать об этом) и что здесь тоже нужны лекарства, много лекарств. 
- Найдите бумагу и карандаш. Будем писать письма, - важно распорядилась Тая.
На обычно бесстрастном лице Банюша мелькнуло отчаяние. С ручкой и карандашом его огромные руки управлялись не слишком хорошо.
- Надо, - вздохнула Тая. Она уже устала и легла бы спать, но ее детям нужна была помощь и она должна сделать хотя бы то немногое, что может.

Отредактировано Тая Тычик (2013-07-12 18:50:50)

-->Ночлежка

Шла по улицам тихо, чуть ли не крадучись, натянув до бровей капюшон. В бесчисленных складках балахона Саба умудрилась спрятать не только банку овощей, но и несколько бутылок с водой – всё это и есть гостинцы для маленькой Настоятельницы. И теперь пройтись по улицам с полными карманами добра, не издав при этом ни звука, было проблематично. А Оспина имела одну забавную привычку: любила она подкрасться к кому-нибудь сзади бесшумно и сверлить глазами его спину, пока «жертва» не повернется, однако, сценарий дальнейших действий испугавшегося неодинаков. Кто-то вскрикнет от неожиданности, кто-то убежит, а иной и нехорошим словом обзовет… Жаль, что с детьми такая забава редко проходит: они приближение Сабы чувствуют. Будто есть у них некое тайное зрение, которое по мере взросления люди теряют.
Непроницаемый с первого взгляда Термитник на самом деле не был таким уж непроницаемым. Ответ кроется в самом названии этой громадной ночлежки: разве здешние термиты сделали бы только один ход в свое жилище? Нет, ходов было несколько, один из которых, скрытый от чужих глаз, Оспине посчастливилось узнать. Небольшое отверстие – дверцей это и не назовешь, скорее оконце – никем не заколоченное, спрятано было за большими валунами. Это вот и была секретная тропа Эспе-инун в Термитник. Протиснуться между камней, потом постучать условным стуком, деревянная заслонка отодвинется,  и – вуаля! – ты уже в Долгом корпусе. Внутри Оспину всегда встречал одонхе, которому как верному стражу этой потайной дверцы полагалась награда. Задача-то была не из легких: чужаков снаружи не пускать, если таковые на ход наткнутся, но также никого не выпускать. Ужасно подозрительный, стоит ли говорить, что этого персонажа застать в добром расположении духа почти невозможно? Пускай, зато службу свою он нес исправно.
- Держи, сегодня только вода, - вот и всё, что могла предложить ему Оспина, остальное – дочке Тычика. Червь лишь проговорил-прорычал что-то, что Эспе-инун и разобрать не смогла  – бурчит как всегда. Женщина направилась вверх по деревянной лестнице, "принюхиваясь" к окружающей обстановке. Чем выше поднимаешься, тем хуже запах, тем громче стоны заболевших. "Что там творится на верхних этажах? Об этом спрошу Мать". Пройдя "по горящему коридору", Саба проникла в помещение, где мясники сторожили драгоценную Таю.
- Не спишь, Мать Настоятельница? – прохрипела, задумчиво разглядывая присутствующих мясников-сторожей.

Не успела Оспина и пару шагов ступить во владениях Настоятельницы, как маленькая Тая, сократив расстояние между ними, уже обеспокоено теребила потертый рукав Сабы.
- Подожди-подожди, Настоятельница, о ком ты это? - взгляд женщины выразил не то удивление, не то издёвку, но потом сделался пустым и тяжелым. - А, знаешь уже... про беглецов-то. Ты так не переживай за них, Мать. Не жильцы они уже - нет. Если только Бурах им не поможет, хотя чем он этим обреченным подсобит? Вряд ли хоть кто-то сейчас способен противостоять заразе... даже он.
"И зачем он только пошел туда, в это гнилое место?" – о линиях, которым следует Артемий, думать вовсе не хотелось: слишком путаные они. В каком состоянии сейчас менху женщина не знала - предполагать боялась, - а вот в смерти мясников она почти была уверена.
- Каюсь, прятала у себя троих беглецов, которые позже решились побродить по гиблым кварталам Кожевенного. Видела, как один из них проник в дом, почти полностью окутанный красной плесенью… Одна радость: Ольгимский до него точно не доберется, - честно, Сабе совсем не хотелось вдаваться в противные подробности при девочке, и сейчас было отнюдь не время для страшных сказок - это все как-то само получалось. Странно, но Оспина просто не могла молчать, когда разговор касался Болезни. Неторопливая и густая, речь лилась сама собой, пока женщина, наконец, не остановила это поток и внимательно посмотрела в глаза дочери покойного коменданта.
- Не плачь о тех, кто уже к нам не вернется, Мать. У тебя в Термитнике ещё много детей, в твоей власти сохранить им жизнь... А я тебе подсоблю, чем смогу. Вот, гостинец принесла, - и с невозмутимым видом, будто ни о чем страшном и смертельно опасном она сейчас не говорила, Саба начала извлекать содержимое своих "карманов".

Другие беглецы, ага. "Счастливая троица, и куда их только Суок несет?" - Оспина удивленно моргнула, будто побег этот был чем-то совершенно нереальным и невозможным в принципе. Без ведома Матери Червей по городу бродит могучая кучка мясников. Возможно, бродит у всех на виду... А Эспе-инун об этом невдомек!
- Раз такое дело, я их поищу, Настоятельница. А если хочешь Бураху младшему… - запнулась, осознав, что все-таки Артемий не младший, а теперь уже единственный: Если хочешь Бураху письмо написать, то я передать могу, - и снова по старой привычке подняла Саба свои туманные очи к потолку, слушая девочку, засыпавшую Эспе-инун вопросами, на которые женщина не могла дать ответ.
- Куда могли пойти мясники...? Известно куда. Почему-то сегодня всех в Кожевенный как магнитом тянет. А может быть, они решили податься в степь, там сейчас очень тихо. Так тихо, что ее голос можно услышать... В любом случае, я постараюсь их найти. Зверей твоих... -  совсем не злобно, а даже немного ласково прохрипела Оспина. При словах маленькой Тае о Бакалавре Данковском женщина заметно напряглась, нахмурилась даже. Этот гость столичный большого доверия у степного отродья не вызывал: он не станет внимать Укладу, ему нет дела до мясников. Конечно, в сущности ситуация могла оказаться прямо диаметральной, но Саба заранее сформировала свое мнение о столичном хлыще, не успев с ним вступить в личную беседу.
- А о чем ты столичному Бакалавру писала, а, Тая? Не секрет же?

- Нет, не явится сюда Бакалвр по первому зову. Какое ему может быть дело до нас, диких? А девочку Ольгимских, Капеллу, отец близко к "своей вотчине" не подпустит, я думаю. Кто же остается? - Эспе-инун с интересом наблюдала за тем, как маленькая Тая надувалась от обиды на существующие обстоятельства. Понять девочку нетрудно: заколотили детей земли в Термитнике, чтобы местные обитатели не смущали своим болезным видом излишне впечатлительных горожан; бросили и как будто вовсе забыли об их существовании всемогущие власти. И никого упрямый Влад отсюда не выпустит. "Чего наш правитель добился, мясников узурпируя, пряча их как неприглядный скелет в шкафу? Да ничего. Ничем изоляция не помогла - всё едино - болезнь легкой поступью направилась дальше по Городу бродить", - губы женщины невольно растянулись в злорадной улыбке.
- Не волнуйся, Тая. Болезнь идет дальше и когда-нибудь придет под их окна...
Появление мясника сопровождалось тихим урчанием в животе Сабы, женщина неловко согнулась, пытаясь заглушить эти звуки. Похоже, удалось. Сначала Оспина одарила поднос почти влюбленным взглядом, но потом глаза её стали смотреть равнодушно. Эспе-инун до сих пор пыталась убедить себя в отсутствии необходимости постоянно набивать свой желудок. К сожалению, этому степному отродью ничто человеческое не было чуждо. "Эх, а так хотелось быть живой и вечно сытой глиной..."
На предложение присесть ответила кивком и тут же пристроилась на одной из подушек рядом с девочкой.
- Артемий? Что же, я сохранила для него наследство отца, а как служитель решит воспользоваться теперь уже своим имуществом - и, конечно, знанием - сказать не могу. От него ещё пахнет чужой землей, но он учится слушать эту - нашу. В конце концов, он - Бурах. "Не какой-нибудь Оюн", - в ту же минуту возникло у женщины в голове. Последний вопрос Настоятельницы Саба сначала хотела оставить без ответа. Не ей же решать такие вещи. Вопрос доверия всегда не так прост. И все-таки она ответила:
- Я доверяю ему.

Не хотела девочка слепо довериться новому служителю. Сама того не замечая, Саба одобрительно кивнула, услышав слова Таи. "Проверить его сперва хочешь? Что ж, давай проверим..." - о том, что Бурах уже отправлялся на поиски детей Бодхо по ее просьбе, женщина решила не распространяться. Она уже просила менху помочь заблудшим мясникам, неужели придется еще раз? Как Эспе-инун будет это делать, и сама еще не знала.
- Хорошо, на словах ему передам, если встретиться придется, - Оспина наблюдала за движениями недовольного мясника, предстоящая работа, судя по выражению грубого лица, не вызывала в нем такого воодушевления, которое было заметно в маленькой Тычик. Девочка с важным видом принялась диктовать письмо, и когда назвала адресата, у Сабы от удивления округлились глаза.
- Подожди-ка, Настоятельница, не хочешь же ты сказать, что поручишь искать мясников детишкам-сиротам? Боюсь, не смогут они привести сюда твоих детей. Силенок не хватит. И то-то мне подсказывает, что на уговоры дети Бодхо вряд ли поддадутся, - но девочка, похоже, была полностью уверена в правильности своих действий. Ну, по крайней мере, так подумала Оспина. Теперь же Тая просила степную людоедку передать приготовленную посылку Мишке, что в принципе не слишком ее обрадовало. "Нет, не пойду по людным улицам, буду держаться степи. Можно переправиться через Жилку - ножки промочить мне не страшно. А вот натыкаться на кого-либо не хочется..." - женщина аккуратно приняла сверток-послание, после чего тот затерялся в глубине темного балахона.
- Знаю ее. "Хозяюшку"
Поднявшись с подушки, Саба добавила скрипучим голосом:
- Пойду. Не переживай, Мать, все образуется. Даже если эпопея с болезнью закончится плохо для всех - она закончится. "Плохо - хорошо, этими категориями я мыслить не привыкла. На все воля Земли", - и Эспе-инун направилась к выходу.

Отредактировано Оспина (2014-04-10 17:43:38)