Бунт - дело веселое, только ежели со стороны смотреть и почти не знать ничего.
Тогда всё просто кажется - подбил народ, вожака убил, от присных его отмахался - и готово, дело в шляпе, всё твоё - бери, не хочу.
На деле всё гораздо интересней выходило, потому как кодла бандитская - не только пятьдесят человек разбойного люда. Это ещё и связи, и торговля, и пацаны-информаторы, из тех, кто всё видит. Это твирин черный, это столичные поставки, это те из горрожан мирных, кто контрабандой не брезгует...
И всех нужно знать. И со всеми неплохо бы договориться заранее, в обход вожака, чтобы когда тот в землю лег, ничего не сломалось и не пошатнулось. Чтобы заведенный порядок в силе остался.
Смуты и так достанет. Не стоит лишних забот себе добавлять.
И потому бунт - дело долгое и кропотливое. Нужно к народу в доверие войти, другом стать, нужно слова аккуратные, недовольные, в нужные уши шептать, нужно вызнавать, кто, куда, почем да зачем и как работает вся складская нелегальная жизнь изнутри...
Несколько месяцев Филин мучился, подготавливая почву. Договаривался с друзьями столичными, чтоб к нужному сроку нужным товаром разжились да нашли, как переправить, присматривался да приглядывался, думая, кого из авторитетов на свою сторону можно перетянуть, а кого убрать лучше, и только с одним у него проблема была настоящая, почти нерешаемая - Степь.
Если с обычными торговцами договориться легко было, а если не договориться, так замену найти, то Червей не заменить было. Слишком мало их было, травников, слишком немногие вообще соглашались торговать с городскими, и Гриф совсем не уверен был, что если он скинет атамана, Черви его признают и договор не расторгнут. С них станется предателя недостойным посчитать.
А ежели учесть, что со степными традициями и нормами поведния у него наредкость отвратно было и знать, чем можно задобрить и на что купить было неоткуда...
Миссия начинала казаться невыполнимой.

Про Оспину-степнячку, которую мнительные горожанки сразу духом злым окрестили, Гриф узнал нечаянно.
Просто кто-то из парней новости обсуждал, а он очень вовремя рядом оказался...
Идея в основе своей безумна была, но это была идея, и Гриф со всем своим упрямством уцепился за неё. За несколько дней узнал всё, что мог узнать - то есть, ничего почти, потому как никто толком сказать не мог, откуда пришла, куда уйти собирается, какого роду-племени и о чем думает - собрал в шмотник заплечный хлеба с молоком да и пошел знакомиться, потому как кто лучше степнячки, а тем паче, духа злого, может знать, чем Степь живет и Черви волнуются?
Была ему тогда двадцать три всего, и склонность к авантюрам цвела как никогда буйно.

Замок на вдери пустяковый был, грошовый. Такой не то что скрепкой - ногтем расковырять можно было. Усмехнулся Гриф, глядя на него, но расковыривать, конечно, не стал. Он, в конце концов, не как вор сюда шел, и потому вполне законопослушно постучал. Заранее улыбкой расцвел, зная, что так выглядит неопасным и вполне милым человеком.
Предчувствие у него до странного хорошее было.

Узнать Оспину просто было, даже если учесть, что не видел её никогда и пришла она, откуда не ждал.
А всё-таки - взгляд тяжелый, губы тонкие в нить угрюмую сведены, балахон коричневый, какой и степнячки не носят...
Разом понял Гриф - она, а ещё другое понял - отчего женщину из плоти и крови духом недобрым крестили. Чувствовалось в ней что-то неприятное, давящее, нотка какой-то нечеловечности, инакости. Ощущение, что сама земля, в двух лицах едина, из глаз темных смотрит.
Разом улыбаться перехотелось, да и говорить тоже. Отступить на шаг, гримасу скорчить - не сюда шел, хозяюшка, так, дверью ошибся сослепу...
Цыкнул Гриф сам на себя. Плечом дернул - тем, на котором сидор висел, улыбку ещё шире растянул - мол, рад видеть тебя, красавица, так рад, что в пляс сейчас пущусь. Так легче ему было. Проще непрошеную робость скрыть.
-Мой тебе привет и почтение, - сказал без тени насмешки, как мог серьезно да приятсвенно. - Разговор у меня к тебе, если, конечно, выслушать согласишься...
Представляться он не спешил. Раздумывал, голову на бок склонив. Как назвать-то себя этой чудной женщине? Не Грифом же, вором из воров, верно?

Из двери открывшейся тяжелым земляным духом пахнуло, словно не из дома жилого, а из могилы. Поежился Гриф, неуютно себя почувствовал - но отступать поздно уже было, да и не к лицу ему - так что шагнул за женщиной следом, дверь прикрыл аккуратно, и улыбки с лица так и не снял. Привычная защита - весело мне, ой, как весело, не испуган я ни разу - жизнь изрядно облегчала, в таких вот ситуациях пригождалась. Правда, с такими, как Оспина, дела Гриф не имел ещё, потому не совсем уверен был, что поможет ему привычная стратегия. Менять её не собирался, однако.
Темнота внутри была - хоть глаз коли. Сразу рука привычная к сидору потянулась - вытащить фонарь воровской, запалить, мрак разогнать - но тут же отдернулась обратно. Не было у него сейчас с собой фонаря, да и хозяйка могла бы неуважением посчитать... Пришлось на звук ориентироваться, на шорох платья, на тихие шаги, на голос негромкий, да надеяться, что ничего под ногами не окажется, обо что споткнуться можно.
"Будто к зверю какому в желудок или верно в могилу попал..."
Впрочем, глаза постепенно привыкали ко мраку, неприятное ощущение слепоты отступало. Запах вот только тревожил - травы и земля.
-Нешто я на травника похож? - хмыкнул, вопрос услышав. - Али на степняка? Я человек простой, твирь мне в жизни не дастся, так чего про неё спрашивать? Сложнее у меня всё... Сложнее да веселее.
Продолжать, впрочем, не спешил. Про заговоры хорошо рассказывать, в глаза глядя, взглядом упреждая - скажешь кому - ночей спокойных больше не будет у тебя... Не в спину и не в потемках.