Ночь выдалась напряженной, утро ей не уступало. Предварительная суета, связанная с прибытием, выгрузкой, расстановкой временного охранения и еще несчетного количества мелких задач, проходила в темноте. Но, все же,  непрерывная  организованная  деятельность солдат  дала  колоссальные  плоды.   К  рассвету  состав  был  разгружен,  и  орудия  заняли  предварительные  позиции  в  соответствии  с  заранее  утвержденным  планом,  личный  состав  был  размещен,  проинструктирован  и  уже  осуществлял  службу  согласно  установленному  распорядку  дня  и  графику  караулов,  проблема  с  лагерем  была  решена,  почти.  В  связи  с  особенностями  предстоящей  деятельности  лагерь  был  размещен  слишком  близко  к  городу,  опасно  близко.
  Солнце,  несомненно  уже  выплывшее  из-за  горизонта,  но  так  и  не  показавшееся  сквозь  грязно-серую  пелену  затянувшую  все  небо,  освещало,  своими  еле  пробивающимися  через  тучи  лучами, стоящий  близ  одного  из  орудий,  строй  солдат  одетых,  в  большинстве  своем,  в  огнеупорные  защитные  костюмы.  Капитан,  уже  в  который  раз  за  сутки, излагал  обстановку  перед  постановкой  приказа.  Эта  группа  направлялась,  в  отличие  от  своих  сослуживцев,  не для  несения  караульной  службы.
-За  время  несения  службы  от  часовых  неоднократно  поступали  доклады,  о  наличии  в  непосредственной  близости  от  подразделения  чрезмерного  количества  мест,  кои  являются  пристанищем  для  обезумевших  от  мук зараженных,  а  так  же  огромной  популяции  крыс   -  опасных распространителей  болезни.  И  те  и  те  представляют  колоссальную  опасность  для  подразделения,  посему  требуется  их  скорейшее  уничтожение.  И  не  стоит  думать  о  том,  что  в  отношении  зараженных  мы  проявляем  жестокость,  как  раз  наоборот  -  не  подарив сейчас скорую  смерть этим  несчастным,  мы подвергнем  опасности  себя  и  обречем  их  на  многочасовые  страдания  куда  более  тяжкие.
Смирно!  Приказываю  -  выдвинуться  в  указанные  квадраты  и  по  прибытии  осуществить  зачистку  местности  от  всех  живых  существ,  а  так  -  же, уничтожить  либо  обработать  пламенем  предметы  с  которыми  они  контактировали.  Перед  вступлением в зараженную  зону  принять  выданные  мед.службой  таблетки. Вольно! Сержант,  организуйте  выдвижение  и,  по  прибытии,  порядок  осуществления  операции. После  окончания  и  прибытия  в  подразделение  -  доложить,  в  случае  непредусмотренных  этим  и  предыдущими   инструктажами  ситуаций  -  доложить,  при  малейших  признаках  заражения  личного  состава  - изоляция и доклад.  И  выдели  пару  человек  на  прикрытие  лагеря  со  стороны  склада,  как  бы  грызуны  и  прочие  твари  к  нам  не  ломанулись.  Успехов!   -  произнеся  сие,  Лонгин  направился  в  свой  вагон.  По  факту  это  «Успехов!»  было  лишним,  но  на  деле  капитан  изредка  позволял  себе  подобные  высказывания с целью  демонстрации  подчиненным  некоторой  степени  неформальной  привязанности,  коя несомненно  имела  место  быть,  так  -  как  ни у них, ни у него иных  союзников  не  было,  и  обе  стороны  это  прекрасно  понимали.
  Не  прошло  и  часа,  как  в  дверь  вагона  раздался  беспокойный  стук.  После  прозвучавшего  «войдите!»,  в  проеме  появился  запыхавшийся  посыльный.
-Товарищ  капитан,  меня  отправил  к  вам  сержант  Крамов.  При  зачистке  северной  части  складской  территории  мы  столкнулись  с  проблемой.  Понимаете,  там…  дети.

«Черт!  Только  подобного  дерьма  мне  еще не хватало!»-  проносилось  в  голове  у  Лонгина,  шедшего  быстрым  темпом  к  месту  происшествия.  Солдат,  следовавший  рядом, попутно  сообщал  подробности,  кои, хоть  и  никак внешне не отражаясь на лице офицера,  вызывали огромное количество отрицательных эмоции. «Проклятье, целый жилой сарай полный подростков. И они, конечно, утверждают, что все здоровы. Да любой из них может даже и не знать, что он уже обречен, и тем самым подвергает опасности не только  своих дружков, но и подразделение! А даже если знает, то хрен он кому об этом расскажет, будет до последнего надеяться, что авось повезет/пронесет/пройдет. Самый мерзкий возраст, когда силенки уже есть, серое  вещество  в дурной головенке начинает бродить, а адекватный надзор отсутствует. Такое создание будет считать себя самым мудрым, умным и хитрым, при этом оставаясь дурным ребенком. Чертов Крамов!  Приказ был дан спалить ВСЕХ к чертям собачим, а не цацкаться с беспризорным болезным отребьем! Поставил он меня в  ситуацию, теперь так просто не дашь приказ на уничтожение, подчиненные, конечно,  выполнят, но осадочек у каждого останется, придется решать на месте.
Помещение по периметру было оцеплено во избежание попыток  его покинуть, на остальном  пространстве не задействованный личный состав завершал зачистку. По крыше металось несколько подростков, из всех оконцев, щелей и дыр на  солдат смотрели десятки испуганных  глазенок, в воздухе стоял устойчивый запах паленого.  Навстречу выскочил сержант с докладом, остановив того на полуслове Лонгин задал вопрос: «-С момента отправки  посыльного, изменения в обстановке были?» и получив отрицательный ответ обратил свой взгляд на крышу.
-Какого черта вы все тут делаете?!- прокричал капитан, обращаясь к находящимся на крыше, вероятно, самым старшим из этой компании, вопрос  был скорее риторическим, но надо было с чего-то начать.

Один из находящихся на крыше подростков, до того пристально разглядывавший офицера прокричал отвечая  на заданный вопрос. Начал запальчиво, затем осекся, видимо, все же успел подумать, прежде чем  завершить фразу, удивительно, для них, видать самый сообразительный, и дал короткий и достаточно ясный ответ. «Живем мы тут». Живут тут -  пронеслось в голове. Надежды на простое решение ситуации посыпались осколками. Гавнюк несчастный! Живут они, значит! Целая орава детей, в замкнутом помещении, на протяжении многих дней, среди зачумленного городишки! Страшно представить что творится внутри, либо они безвылазно сидели внутри, что, по сути, нереально, и там теперь просто жуткий голод, срач, да пристанище грызунов и паразитов-разносчиков, либо, как и положено детям-беспризорникам, шатались по городу в поисках пропитания, клянчили милостыню по подворотням, шарили по зараженным домам и рылись в помойках оцепленных районов, что, с гарантией весьма близкой к ста процентам, делает неизбежным заражение, а в столь сильной скученности коллектива делает неизбежным взаимное заражение всех и вся, при сем, наличие грязи, крыс и всевозможных паразитирующих насекомых ни коим образом не исключалось.
Сей анализ ситуации занял доли секунды, наиболее верное решение было ясно как летний день – СЖЕЧЬ! Но черт подери! Капитан мельком  оглядел солдат, каждый, КАЖДЫЙ из них смотрел на него, на своего командира, и не нужно было обладать способность читать мысли, чтобы понять, что творилось в голове у любого из них. «Мы всё прекрасно понимаем, мы понимаем что там творится, мы понимаем чем это грозит каждому из нас и этому городишке, если все оставить как есть, любой из нас видит какое решение является самым разумным в данной ситуации, что имеется четкая инструкция, НО ТАМ ЖЕ ДЕТИ! Ты же старше нас, гораздо больше видел, ты больше знаешь, тебя много лет обучали, тебе доверили наши жизни, ведь ты офицер, если ты в самом деле такой разумный и достойный, придумай же что-нибудь, разберись! Ведь, не может же быть так, чтобы иного выхода, кроме столь ужасного, не было!»- сквозило в каждом взгляде, из под козырьков головных уборов, из-за стекол защитных костюмов на Лонгина смотрели те же затравленные глазенки, что и из окон и щелей этого проклятого сарая. Даже Крамов. Где тот уверенный сержант, который твердым голосом отдавал команды подразделению, вселяя в солдат боевой дух и рассеивая у новобранцев неуверенность и страх, в обстреливаемых артиллерией окопах? Откуда взялся этот трясущийся, растерянный щенок, который заблудился в перипетиях собственных страхов и предрассудков? Проклятье!
Борис еле сдерживал в себе яростный рык, он оказался между двумя оравами детишек, одни голодные и затравленные в своем грязном сарае, другие чуть старше, сильнее, с тяжелыми бабахалками, но не менее запутавшиеся и растерянные. Ему хотелось, чтобы этот склад сгорел к чертям собачьим, со всеми беспризорниками и создаваемыми ими проблемами, при необходимости, он готов был лично пристрелить каждого малолетнего засранца засевшего в этой гадюшне, но кроме своего подразделения Лонгин не мог рассчитывать ни на кого, утратив поддержку солдат, кои ему доверяют и не предадут, он будет бессилен в этом мерзком водовороте интриг командования, властей и прочих так просто списавших его в мелкие  расходы, а они, выполнив приказ, коего так сильно боятся, превратятся из трясущихся щенков в стаю озлобленных шакалов, способных предать своего командира при первых признаках опасности.
В одно мгновение погасив, так и не выпущенные наружу, эмоции, Борис обратился к давшему ответ парню, коего он, в связи с его поведением и молчаливым согласием с ним остальных бездомных, предварительно решил считать за старшего,:
-Дверь в помещение открыть, наружу не выходить, глупостей не устраивать, я вынужден лично оценить сложившуюся внутри обстановку.
Не дожидаясь ответа, Лонгин направился ко входу в склад, в глубине души он еще надеялся, что эти подростки сотворят какую-нибудь глупость, тем самым не оставив его подчиненным никакого иного выхода, и сняв, с него вину за собственные смерти.