С поездом, пришедшем в Город ранним вечером проблем было - не расхлебать. Забрать товар, отдать товар, всунуть письма в общую почту. А потом ещё - рассортировать доставленное, надписать, что в каком мешке храниться, по углам разложить да распихать - орехи к орехам, безделушки к безделушкам, фрукты к фруктам - да так, чтобы когда к утру придут покупатели да заказчики - сразу все найти, не теряясь и не мучаясь. Забава забав, дело интересное, прибыльное, жизнь кипучую пробуждающее...
Сноровистые парни во главе с Грифом первые к поезду протолкались. Пошли по рукам мешки да ящики с контрабандой, со специями столичными, с картинками срамными. И ведь не подкопаешься, даже если что - кому, как не кладовщикам, со всем этим возиться, на Склады, на сохранение тащить? Кивал Филин довольно, подсчитывая, всё ли пришло, что должно. Рукой махнул уходящим - мол, вы там не задерживайтесь, сгрузите - и обратно. Нравилась ему суета у колес, нравилось ощущение праздника и исполнения желаний... И одновременно внимательно взглядом косил - кому что приходит, кто что получает. Вот мужчина посылку сразу распотрошил, яркий мячик сынишке отдал. Вот слуга Влада Тяжелого под тяжестью вещей согнулся ажно. Вот франт лощеный, из тех, что у Каиных на побегушках, в сторонке пристроился, губы скривил - не хочется франту толкаться, а ну как запачкают? Все при деле, все заняты, все рады...
Выхватил взгляд привычный женщину - светловолосую, в строгом платье. Кажется, из недавно поселившихся, Приближенных, аристократок. Выхватил - да так и остался. Не слишком красива, и спокойного раздумья в лице - на троих Грифов хватит. Прошла аккуратно, ровно так и надо, обратно с ящичком на руках выбралась. И то ли нести тяжело показалось, то ли ещё какая блажь нашла - а блеснула в воздухе статуэтка-птичка. Не столько дорогая - уж на это у Грифа глаз наметан был - сколько красивая.
Проводил Филин женщину взглядом, губы нервно облизнул. Внезапный азарт в душе поднялся, яркое, яростное "Хочу!", любопытством приправленное. Кто такая, да где живет? И как живет? И трудно ли будет влезть в это "где"?
Инстинкты охотничьи, внезапные...
Кодлу собирать не стал. Ни к чему.

Пара дней ушла на то, чтобы все выведать. На то, чтобы отмычки подправить да время наилучшее запомнить. Поздно ложилась светловолосая, поздно вставала, ночи коротала одна, что и к лучшему, и вот, темнота уже плечи укрыла, походка из нарочитой, стучащей, кошачьим шагом поплыла... Два часа было, когда Гриф под окна пришел. Час хороший, темный...
Воровской час.
Руки былую науку крепко помнили - при братии даже вожаком шибко не побездельничаешь. Хочешь, не хочешь, а на дело нет-нет, да соберешься, а там замки ломать всяко нужно. Поворот налево, направо, слабый нажим...
Хрустнуло тихонько, щелкнуло. Приоткрылась дверь, ровно приглашая. Оглянулся Филин, усмехнулся, да и скользнул внутрь. Щель за собой аккуратно прикрыл.

Отредактировано Григорий Филин (2012-09-03 11:16:58)

Глаза быстро привыкали к темноте, и всё-таки мгновение помедлил Филин, почти по-собачьи носом потянул. У каждого жилища - запах свой, от других отличный. Где-то благовония столичные, где-то молоко али хлеб свежий... Здесь же витали, перемешиваясь, два аромата - черного крепкого кофе и горчащего сигаретного дыма. Приятная смесь.
Постепенно тьма вокруг сумерками показалась. Аккуратная прихожая, которую и прихожей-то назвать язык не вдруг повернулся. Ширмы невнятно-розоватые, шкафы книгами от верха до низа заставленные...
"Видать, правду людишки болтают. Ученая дама живет..."
Здесь явно ловить нечего было - не мудрость же печатную таскать, в самом деле? - и скользнул Филин дальше на несколько шагов - мягко, с носка на пятку перетекая. Задержался у картины на стенке. Видно из рук вон плохо было - с окнами в этом доме явно не ладилось - и потому из кармана был извлечен воровской фонарик. Небольшой, под завязку заправленный, плотной тканью так обернутый, чтоб весь свет в один лучик стекался. Штучка простая, но удобная. По ночам на дело ходить - самое то. Скользнуло светлое пятнышко по картине, высвечивая человеческую фигурку, головы запрокинутые, склонил Гриф голову жестом внимательным. Занятным ему рисунок показался, грустным немного. Самоубийство-самопожертвование все-таки редко когда веселым выходит...
Неясной тенью двинулся дальше, скрыв свет до поры до времени ладонью. К запахам кофе и сигарет теперь и другие мешались - степных отваров да бумаг, и всё самое интересное явно предвиделось впереди, в гостиной.
И первым делом освобожденный луч сверкнул, конечно, на птичьей головке - давешняя пичуга разевала клюв на одной из полок. А вокруг - все те же шкафы с книгами, да гардины, да столы, и места - полбратии при должной сноровке разместиться может.
"И куда ей одной столько-то? Неужто не страшно?"
Бесшумно отправилась в суму статуэтка-птичка, с ней - забытая на столе серебряная ложечка. Задумался Гриф - по столам пошарить или по шкафам? где эта странная женщина может хранить драгоценности? - как вдруг царапнуло что-то. Заставило быстро фонарик прикрыть.
Не заметил сразу - из спальни по дальней части комнаты растекалась едва заметная лужица света.
"Засмотрелся, чертов дурак..."
Однако слышно ничего не было. Ни возни, ни скрипа пера, ни шагов, и Филин осторожно двинулся к двери - заглянуть, проверить. Может, хозяйка спит с ночником у изголовья?
Слишком опытен был Гриф, чтобы всякой тени шугаться.

До двери Гриф дойти не успел - так и замер на полушаге, пряча в пальцах горячий свет фонаря. Брови у него взлетели вверх, губы расползлись в широкую усмешку, обнажая зубы... Хохот где-то в горле беззвучно клокотал и булькал, и всего более хотелось заржать в голос, запрокинув голову и хлопая себя ладонями по бедрам. Чай! С лимонным пирогом! В два часа ночи, в доме жертвы ограбления.
"Ох и смелая ж ты, хозяюшка. Ничего не страшишься, ровно как не в нашем мире живешь..."
Слишком уж интригующей и безумной ситуация была. Слишком уж весело и занятно вывернулась. За убийцу она его, что ли, приняла? Голос-то подрагивает, хоть и заметно едва...
Мысли мелькали быстро, одна другую с умопомрачительной скоростью сменяла.
Вариант разумный - прихватить суму да ещё пару статуэток, да и сбежать отсюда, ровно не было. Где вор? Нет вора. Иди в Степь, спроси у ветра, куда делся. Вариант глупый, но возможный всё же - придушить девицу, чтоб в другой раз думала, кого к чаю звать, с кем затрапезные разговоры вести. Не до смерти, естественно. Так, до обморока... А был ещё вариант авантюрный, вариант идиотов и безумцев - откликнуться и посмотреть, куда дальше лихая удача вынесет. Повернул Гриф кончиками пальцев игральные кости в кармане, на дверь оглянулся.
"А черта ли мне? Не докричаться ей до патрульных, а потом - поди докажи..."
-А это уж как тебе больше нравится, хозяюшка, - ответил тихо, тоном чуть не заговорщическим. - Хочешь - смертью обернусь, хочешь - вором удачливым. Могу любовником, могу - собеседником. Много исходов, ой, много. От тебя зависит, куда придем.
Примерно так он чувствовал себя в Университете, подкладывая декану в стол клубок ужей. Вроде и поймать могут, а засмеяться тянет - неудержимо прямо-таки.

Спички нашлись не сразу - все ж таки буфетов в этом приюте ученой дамы было несколько штук, а уж полок в них - так и вовсе захлебнуться. Тихонько посмеиваясь про себя, шарил Филин, искал коробок, и дело пахло авантюрой. Не просто пахло - воняло-таки. Ведь и забрался сюда не столько корысти ради, сколько посмотреть да полюбопытствовать. Опять-таки птичка-черноглазка глянулась так, что лучше не нужно, запомнилась ярко. Забавляла его ситуация, смех из горла всё не уходил - всегда нравились ему выверты судьбы, а уж сдержанный ужас горожанки, принявшей его за убийцу, и вовсе по сердцу пришелся. Нравилось Грифу, когда его так вот боялись. Нравилось и смешным казалось. Таким людям никогда ведь не узнать было, что на складах в свое время творилось. Что такое страх настоящий...
Керосинка нашлась не в пример быстрее спичек.
-Дела мне мало - женщин резать, - откликнулся, свой фонарь погасив. По стенам тени заплясали, затрепетал язычок огня, затрясся. - Неужто законов не знаешь, а, красавица? - странное чувство было у него - словно женщина подстраивается, подлаживается под его манеру разговора. Начитанные книжные леди по-иному говорят, у них выговор столичный, исковерканного да живого слова мало. То ли специально отражает, то ли неосознанно выходит так... - А про драгоценности потом поговорим. Может, сумеешь мне зубы так заговорить, чтоб вовсе пустым ушел...
В это он, конечно, ни на грош не верил.

Чай так чай. Сгрузил Гриф нехитрое барахлишко на пол - мягко стукнула сума с небогатой добычей, без звука прислонился к ней фонарь - сам на ближайшем же стуле устроился, ногу на ногу закинул, на спинку откинулся. Поза непринужденная, немного хищная... Странная ситуация выходила - такая, что и не вдруг поймешь, кто же здесь хозяин.
-Мало у нас таких идиотов, чтоб людей за так убивать. Ты, хозяюшка, дорогу кому важному перешла? Наследство за тобой большое или выгода у кого какая? Если нет - так и бояться незачем...
Конечно, он знал, о чем говорил.
Последнее убийство было, дай бог памяти, месяцев так шесть назад. Да и то - у старшого Стаматина в кабаке, в пьяной драке, по виску какого-то доходягу саданули на кураже. Где стоял - там и помер, даже понять ничего не успел. А такого, чтоб в домах, такого, чтоб Приближенных... Такого и вовсе не было. Слишком уж уважали Симона. Да и идиотами не были, что верно, то верно.
В пляске теней хозяйка всего лишь одной из них выглядела. Строгая, стройная, лица и не видно почти. Разве что рубашка ночная немного картину портила - но и некоей прелести придавала. И чайник в руках. Куда ж без чайника?..
Осклабился Филин, имя свое услышав. Кивнул - я, мол, чего ж тут скрывать? На стуле качнулся:
-Ох и мудра ж ты, красавица, ох и мудра. Как и узнала-то? Не мои ж на хвосте принесли, не настолько ж они у меня без соображения...
Взгляд у него, однако, был испытующий, серьезный, не чета тону. Острый взгляд.

Засмеялся Гриф - открыто, весело. Голову запрокинул. Несколько минут уж хохот копился, а тут последняя капля упала, сдержаться не получилось. Долго смеялся. С удовольствием, не скрываясь. Слезы выступившие рукавом утер. Знал, конечно, что слухи в Городе ходят - один другого завиральней - но с настолько безумным вариантом впервые встретился. Помнил - говорили, что он с обеими Невестами, что при братии кормятся, как с женами живет. Что все мальчишки, воровской науке научающиеся - ему сыновья. Что на самом деле он порученец, не боле, а у истоков не то Брага, не то Бритва стоит. Много чего врали, ой, много, но такого...
Такого как-то ещё не бывало.
А за смехом мысль таилась - привычка сказывалась дурная - всё, всё в голове держать, не расслабляться даже в угаре пьяном, даже в хохоте искреннем. Надо будет сказать Стаху, чтоб язык не распускал. Много таких, кто знает в лицо вожака. Но тех, кто не знает, ещё больше. Лучше бы и впредь так оставалось. А то совсем несолидно получается - чтоб каждая девица, из Столицы приезжая, узнавала.
-Ты сама посуди, хозяйка моя ласковая, - начал, отсмеявшись, улыбаясь всё ещё. - Мне по весне двадцать пять зим сравнялось. Это ж во сколько ж ко мне Невеста прийти должна была, чтоб я мальчишку сыном вырастил?
Хохотнул коротко, не закончив - давал самой подсчитать - за чашкой потянулся. Принюхался, отхлебнул, обжечься не боясь - завсегда кипяток пил, завсегда без сахара... Крепкий степной навар прокатился в горло, ощущение тепла внутри оставил. Правильная штука, здешняя. Столичные дивы её не пьют обычно...
К пирогу тянутся не спешил. Поджидал из вежливости хозяйку.

-Тут такой народ - о чем угодно сказку сложат, песню споют да частушкой приправят. Я-то что? Вот о Симоне рассказывают - на целую ночь хватит, ещё на утро останется...
Вопрос о выгоде проигнорировал намеренно, усмехнулся только. Умная женщина, всё сама понимает, подтверждать али опровергать - зачем? Она и без того отлично справиться. Теорию выстроит, доказательства найдет, а уж вещи очевидные - и вовсе на один зуб. После птичек с проблемами их - где б чего дорогого стырить, да продать подороже, да как бы так напиться, чтоб наутро несильно плющило - такая собеседница за чудо казалась. Любопытная, неглупая, веселая...
Птицу Гриф ей, правда, отдавать не собирался. Уж больно симпатичная.
Пирог оказался выше всяких похвал. Домашний, лимонный - на складах таких, естественно, не пекли, да и печь-то было некому. Не мужикам же у огня толкаться, тесто месить? А с Невест всего и проку, что лепешки пресные, с начинкой из мяса да трав, какие на костре печь сподручно. Оно, конечно, вкусно... но иногда брала дурная тоска по кулинарным изыскам.
-А чего ж необыкновенного? - глянул одним глазом, искоса, прожевав. - Две руки, две ноги, голова дурная - всё как у всех, не лучше, не хуже. Ничего особого, тем паче если на взгляд первый.
И про Стаха тоже не ответил -слишком уж простым вышел бы ответ. Чего осуждать? Пришло к нему от горожан, ушло к горожанам, и права была Люричева - отсюда воровскому корольку выгода самая прямая. Тут скорее благодарить надо.
-Ворам по-всякому можно. Тот в первый попавшийся дом ломиться, тот вымеривает-выспрашивает... Больше фарта надо, чем чего иного. - откусил ещё, чаем запил. Безумное чаепитие, куда там Алисе со Шляпником... - И ты, хозяюшка, лучше Грифом зови. Не люблю, когда по имени.
Он и правда не любил.

Отредактировано Григорий Филин (2012-09-04 22:39:03)

-А кто ж тебе такое про себя скажет? Шабнак знает...
Один кусок сменился другим. Чай в чашке иссякал потихоньку. Время клонилось к третьему часу, а там и утро скоро...
Про удачу в среде бандитской баек ходило - немерено. Как приманить да как удержать. Что сорвать и в кармане носить, во что верить, кого кликать. Людишки суеверные, во что только не верят... Сам Гриф твердо одно знал - о собственной звезде счастливой не говорят. Удача дама капризная. Скажешь со всей уверенностью "фартовый", а она посмеется да пошутковать решит. Останешься без фарта, а с ним и без остального. Кому такое надо, в самом деле? Поостеречься лучше.
"Каким же боком я "хорошая компания", вот что знать бы интересно. Странные у тебя понятия, однако..."
Вслух, конечно, не сказал. Только второй кусок пирога добил - в конце концов, целый день не жравши. Утром с покупателями-заказчиками разбирались, потом облава нагрянула - чуть не по расписанию, уже скучно даже - так под несколько часов улыбаться пришлось, склады отворять - "Честные кладовщики мы, веришь, начальник? Вот тут зерно - его Мечников из Жерла хранит. А тут вот орешки - Влад Большой дочке побаловаться заказал...". А там уж и вечер подошел, игры-пляски-песни, Невесты танец завели... Не до еды было. Совсем не до еды.
-А покажи.
Интерес праздный был, на самом-то деле. Но почему бы и нет? Каждому своё демиург дарил, всегда в характер попадал. Тому - игрушку, тому - пепельницу... К чему это надо, Гриф и не задумывался особо. Не его ума дело, что там Симон решает. Выгоды ему, конечно, никакой, но то выгоды материальной. Черт знает, что там крутит старый колдун в планах потаенных. Самому Филину, помниться, в прошлый раз нож нежданно-негаданно достался...
Кот на коленях оказался совершенно неожиданно. Помялся. Потерся. Носом в подбородок ткнулся. Серый, пушистый, желтоглазый. Не то чтобы Гриф уж очень котов любил - он с ними скорее дела никогда не имел - но сталкивать животину с колен не стал. Потрепал по загривку, мягко надавил, заставляя улечься.
Вскоре кот уже сотрясался от басовитого натужного мурлыканья.

Коту щелчок по носу достался - не столько больно, сколько обидно - и пришлось ему укладываться обратно несолоно хлебавши. Не то чтоб жалко пирога было - просто не любил Гриф наглецов, кроме себя, а кот, на стол полезший именно что наглецом был. Нет бы мягко намекнуть, глаза жалобные сделать...
К зеркалу он потянулся без всякой опаски - пусть и был порой мелочно суеверен, но редко и уж точно не при чужих. Золоченая ручка легко в пальцы легла, узор по задней стороне ярко в неверном свете сверкнул. Молодых девчонок игрушка - с такой красотой своей любоваться, всё по очереди разглядывая. В глаза себя посмотреть, губки бантиком сложить, локон на щечке поправить... Точно знал Филин, каким порядком это бывает - дарил порой зеркала столичным девчонкам, на чай надеясь да на нечто сверху, имел потом счастье наблюдать, как ловят отраженья капризные взгляды, как крутится ручка в девичьей ладошке, как губки кривятся, в улыбку растягиваются. Занятное зрелище, чего уж там.
Блеснуло стекло, пятнышко света отраженного на потолок скакнуло. Заглянул Гриф в зеркало - маленькое оно совсем было, только крохотный кусочек лица и поместился - замер на мгновение, не очень-то соображая, что видит...
Клыки под верхней губой - волчьи, острые. Такими вгрызешься в горло - ничего уже жертве не надо будет, хоть сейчас на кладбище. Ухмылка своя, привычная, нос клювом нависает. Птица хищная, чудовище из сказок детских, и почему-то ещё запястья, хоть никак им в зеркало не уместится было - ярко-красные, бритвой взрезанные, крестами перечеркнутые, и кровь точится потихоньку, точится, пятная всё вокруг, нитки ещё какие-то из нутра лезут тоже все окровавленные...
И глаза надо всем этим - неожиданно яркие, синие, чистые, как небо - совсем не его глаза.
Не вздрогнул Филин, не зашипел. Только поморщился, как от боли, игрушку чаровскую обратно на скатерть отложил. Мир не треснул, не качнулся. В конце концов, когда у твоих складов Прозрачную Кошку ловят чуть не каждый вечер, когда от Хозяек противостояния мир плавиться да дрожит, когда Многогранник нависает - совсем уж ни во что не верить не удастся. Проще всё как есть принять.
Только почему глаза-то синие? Почему запястья? Чертовщина...
На предложение выпить только головой покачал:
-Не пью, хозяюшка. На работе особенно.

-Сперва сама поглядись, - глянул испытующе, капельку лукаво. С котом на коленях, с чаем, в чашке остывающем, жизнь казалась неожиданно странной. Домашней какой-то. Даже мысли непрошеные мелькали, что люди есть, которым всё это не в диковинку. И кошка каждый вечер по ногам трется, и жена кажный день обед на стол выставляет. И зимой от стен тепло, не нужно к печке жаться... Странная двойственность брала. Ровно в чужой мир заглянул нечаянно. Хотя зависти не было. Не то настроение было. - А то подозрения меня гложут - вдруг это я на старости умом тронулся...
Блеснул зубами, оттеняя откровенно фантазерское "на старости". В один глоток чай допил.
-Ну, отчего же тайна, - плечами пожал. - Може и заканчивал, да только то когда было. Снегом замело, быльем поросло... К чему и ворошить теперь?
Кот зевнул и перевернулся на другой бок, словно бы соглашаясь.

-Ну, так и ты непроста, хозяюшка...
С интересом Гриф глядел, как тянется женщина к зеркалу, как заглядывает в него - ровно себя переламывая. Глаза серые, губы в узкую ниточку сжаты, сосредоточенность в лице лютая, кажется - тронешь за рукав, отвлекая - так озлиться, вспыхнет ярче пламени... И в зеркале, конечно, ничего - для него так точно. И всё ж не удивился, когда полетела стекляшка снова на стол. Только кивнул себе же удовлетворенно - видно, не тронулся таки умом. Видно и правда есть что-то, что простым разумением не вдруг поймешь.
Что-то, что хозяйку пуще татя ночного задело, испугало. Вскинулась, выматерилась - такие слова приличным женщинам и знать-то не положено - побледнела вся.
"Руки, значит. Небось запястья тоже..."
Вид у него лукавый и в то же время безмятежный был. Ровно не в чужом доме в странные игры играет, а у себя на складах привычно приказания раздает.
-Верю, отчего бы не верить? А руки-то - запястьями вверх, как под нож, а, красавица?
Вопрос легко сорвался - вопрос-ответ, всё и ничто. Болтать Гриф любил всегда. Болтать и особенно не торопиться.
То, что уже под четыре часа утра, его заботило до преступного мало.

Придавлено зеркало профессионально было и даже с отвращением неким - так паука давят, или таракана, забравшегося на стол. Движение короткое, тихий стук чашки... Тряхнул Гриф головой - мысли в неё сплошь дуракцкие лезли. За мелочи цеплялись.
-Кровь видел, - ответил коротко, с некой задумчивостью даже. Редко с ним случалось необъяснимое, ой, редко. Говорить о нем и того реже приходилось. Спрашивать завсегда было веселее. - Запястья взрезанные. Глаза ещё синие-синие, чистые... Как не мои.
Разрешения не дожидаясь, тоже к графину потянулся. Раз не спиртное - значит, попробовать можно, интересно даже, чего ж ещё по местным рецептам настоять можно, ежели не твирин. Плеснул зелени в чашку чайную, осушил одним глотком. Губы облизнул. Питье в нос шибануло, в живот комком горячим ухнуло, однако ж не было спирта в основе. Не пахло, не ощущалось... Может, просто травы перебродившие. Может, навар какой-то... Какая, в сущности, разница?
За первой сразу налил ещё - и себе, и хозяйке.

-Изучай, - сказал не думая, вторую чашку прикончив. Даже не усомнился ни на мгновение, что дело говорит. Видно было в глазах у хозяйки - любопытство и страх, жгучие, чуть не болезненные. Душу тайна вымотает, если забыть её постараться. За горло возьмет, в сны наведается... Да и много ли опасности в зеркальце? Может, будущее показывает, может намекает на что, но не Шабнак же из него вылезет, в самом деле? Не в духе Симона совсем уж опасные подарки. - И тебе интересно, и любопытного, може, найдешь чего...
Третий раз разливать не стал. По ощущениям снаружи уж рассвет разливался, небо в розовый красил, и время воровское кончалось уже. Скоро гудок с заводов заревет, скоро честный люд на работу потянется, а значит, пора домой, на склады. Проверить, не случилось ли чего - отсутствовал недолго, это верно, но так и народец лихой обожает внезапно на пустом месте проблемы городить - проданное с деньгами полученными воедино свети, спать, опять-таки, рано или поздно надо... Добычу нехитрую рассмотреть.
Через пару дней хорошо бы просто гостем сюда зайти, по-цивильному.
-Не слишком. После твирина... - не закончил, рукой махнул. Мол, после твирина - сама понимаешь, хоть спирт чистый пить можно - ничего не станет. - А вообще пойду я. Ночь кончается.
"Руку ей, что ли, на прощание поцеловать?"
Мысль мелькнула и ушла. Кривляться почему-то не так уж и хотелось.