Хрясь.
Что-то подсказывало Гаруспику, что это не совсем тот звук, с которым должен заряжаться обрез.
Звук повторился. Потом на пол с глухим стуком упала пуля, а за ней - искореженный кусок металла, бывший когда-то стволом.
Удивляться было нечему - еще два дня назад, латая в очередной раз это многострадальное оружие, старик предупреждал, что долго оно не проработает. Имени старика Артемий не помнил, но у него абсолютно точно была больная дочь, и за помощь он просил бутылку мертвой каши. Так как секретом этих настоек никто, кроме Бураха, толком не владел, а антибиотики стоили заоблачных денег, сотрудничество длилось уже пятый день и обе стороны были в нем заинтересованы.
Были заинтересованы.
Бурах держал в руках развалившийся обрез и смотрел на него натурально как баран на новые ворота. В голове водили хоровод мародеры, беглые мясники, сломанный обрез, взбунтовавшиеся военные, кухонный нож, валяющаяся на земле пуля, агрессивные местные, бандиты...
О. Ну конечно.
Гриф!
Хотя цены "начальник Складов" поднимал заоблачно, оружие на продажу у него было всегда. А вот Ноткин и сам сейчас был не в той ситуации, чтобы отдавать хоть один ствол. Правда, денег у Бураха не было не то что заоблачных - практически никаких не было - зато на полке стояли четыре склянки Высшей крови и еще одна - с панацеей. Её он и уложил в сумку, вместе с несколькими бутылками мертвой каши и имунных настоев. Хотелось бы ограничиться ими, разумеется.
Заперев дом, Бурах поднялся на пути, свернул к мосту и меньше чем через полчаса уже стучал в дверь ангара, служившего Грифу штабом.

Спокойно было у Грифа. Прохладно, народу мало, тихо на удивление. Ни напуганных горожан, ни вояк бешеных, ни вездесущего, проникающего повсюду, даже в здоровые районы, марева Песчанки - отдаленного покашливания, жары, обволакивающей липкой сырости. Даже само предчувствие болезни, кажется, выгнали вон - некогда ей заниматься, здесь серьезные дела творятся.
Невежливо пялиться на дом, хозяина игнорируя, но краем глаза успел Бурах заметить девиц в углу. Вот кончится эпидемия, вот станет он на место свое - как пить дать, придут жаловаться Черви, что Невест их в город сманили, придут назад требовать своих. А сейчас не до них, и смотреть толком незачем - если уж мельком взглянул, а тревога дернулась, лучше не поворачиваться снова. Не до их линий сейчас. Дела. Серьезные.
- Куда душа зовет, меня там нет. По делу я к тебе, Гриф. Да и по какому - не страшная тайна, чай, полгорода к тебе уже за тем пришло. Оружие мне нужно. Обрез. Сколько попросишь за него?
А это было чистой воды мелкое хулиганство: денег у него было - кот наплакал. Ну или Кошка, та самая, призрачная. И наплакала тоже призрачно, надо понимать. Последнее днем потратил - вот как раз после испытания, что Старшина устроил, одно разорение и пошло. От голода не удержался - сразу как вышел, зашел в первый попавшийся магазин, выложил все деньги, некогда было патрульных искать, выменивать. А что остались считанные копейки - так это ерунда. Их и так немного было, а мясо ой вкусным оказалось, с голодухи-то.
Гриф заломит цену, в том и сомнений не было - да только насколько, вот что интересно. Всмотрелся Бурах в его хитрую физиономию, скорее с интересом, чем со страхом.

По совести сказать, раза в три, а то и больше, ждал услышать Бурах. Даже не поверил сперва в такую внезапную щедрость, подозрительно присмотрелся - уж не шутит ли?
Не шутил.
Поразмыслив, Бурах решил не удивляться. Что он на мели, понять - дело нехитрое. Откуда бы при деньгах ему быть, когда нет рядом богатых Приближенных, пути все в Степь ведут, а из магазинов частенько попросту гонят поганой метлой - то ли по очередному навету, то ли за дело, он уже и не вдумывался. Негде было взять миллионы, ну и черт с ними.
И кроме того - через день уж решать. Так или иначе, а только кончится Вспышка, другим станет город, и вряд ли кто выложит хоть половину этой суммы за оружие. В последние дни уж не стоит ждать выгодного покупателя - продавать за что придется и кому получится. Самому Грифу выгоднее сегодня за двадцать тысяч отдать, чем подождать пару дней и даже пяти не выручить.
Конец всей этой бесконечной беготни вдруг показался совсем близким - даже голова закружилась, Бурах обрадовался, что успел сесть. Два дня, и Совет, и в любом случае, так или иначе...
"Не расслабляйся. Тебе еще дожить надо" - пришлось одернуть самого себя. Мечты о прекрасном будущем отодвинулись на неопределенный срок, а вот хитрющая бандитская рожа никуда не делась.
- Уважил, Гриф, - кивнул Бурах. - Не забуду. Если сейчас подорвусь, к ночи будут деньги. Да только сперва я тебе иное предложу.
Огляделся Бурах, сумку перед собой поставил, открыл не до конца.
- Заболевшим, Гриф, два дня протянуть осталось - и будет панацея. Или... Или пусть сейчас они думают, что будет, и будет в достатке. Вот здесь у меня лекарства, и хватит их на два дня, как бы сильно не был человек заражен. И настои, чтобы без опасений лекарства ему давать. У тебя, Гриф, в городе больше связей, чем у меня. Много ли заплатят за такой шанс горожане побогаче? Почти всех Песчанка задела..
Взглянул вопросительно. Поймет ли выгоду Гриф?

Отредактировано Артемий Бурах (2012-07-12 00:12:24)

Ох хитра морда бандитская, ох хитра. Встрепенулся Гриф, как пес, добычу почуявший - на вид спокойным остался, а только подобрался весь, чуть вперед подался, азарт в глазах мелькнул. Понял, что может много больше перепасть? Что ж, как бы не понять - весь город про панацею знает, разнесли новость слуги Инквизитора.
- Может и спустят, - кивнул согласно, сумку прикрыл обратно. - Так потому я к тебе и пришел не с деньгами, а с товаром. У тебя по всему городу глаза и уши, тебе легко будет узнать, кому продать можно будет, да так, что втрое названная тобой цена отобьется. Что же, ошибся я? не до того тебе?
Не любил Бурах блефовать и торговаться, слишком прямой он для этого всегда был. А только обрез нужен был так, что зубами скрипеть впору - в обрез нужен был, вот такая шуточка получилась не смешная. Знает Гриф, что цена его товару выше цены любого обреза, знает - да надеется, что в отчаянной ситуации и больше слупить получится. панацею хотел получить, в том и сомневаться было незачем.
"Не отдам, пока возможность будет" - и вовсе не из вредности, просто всего две панацеи у него было. А как заболеет за завтра кто, к Данковскому на поклон идти за порошочками? А коли у него нет?
Да и по совести - то, рука не поднялась бы панацею продавать за жалкие двадцать тысяч. Тут уж такое дело - или бесплатно, от сердца - или за настоящую цену, а она за день до конца все еще ох высока...

Точно, пес. Этакий терьер охотничий, на вид не слишком-то опасен, мелкий да шустрый, а как вцепится зубами - так легче убить его, чем заставить челюсти разжать. Раз уж решил он, как и что будет, не заставишь передумать - упрямство вперед него родилось, а в могилу сойдет за ним следом. Нравились Бураху такие люди, даже если бы и не на его стороне. Решил - так делай, это правильно, а остальное - побоку.
Одобрить мог, согласиться - нет. Слишком уж велика была бы цена.
- Ну, так это другое дело, - кивнул понимающе, уважительно. - Раз уж людей у тебя не хватает, да вечерами бегать поздно вам уже, так что здесь непонятного? По улицам, чай, ночами лихие люди ходят, твоим не чета и общество не подобающее. Отдыхать ночью надо. Прав ты, всех денег не заработаешь.
И кивнул еще раз, понимающе-уважительно. Чай, серьезным делом занимается Филин, куда ему людей по дворам отправлять, всего-то за пару десятков тысяч. Мелко же. Но сумку пока совсем убирать не стал.
- Только ты себя, Гриф, не перемудри. Верно говоришь, день почти кончился, и следующий быстро пролетит, а там уж и решение будет. Один к трем шанс, что исцеление каждому явится, кому необходимо, и денег за то вовсе не попросят. А если уж Кларе верить, так и вовсе один к одному. Если уж говоришь, что от отсрочки отказываться люди будут - много ли тех, кто согласится в долг взлезть за товар, который могут назавтра к дверям положить?
Сам Бурах Кларе не верил и верить не собирался - но на стороне девочки был Генерал, а значит, сбрасывать её со счетов было нельзя. Да и Гриф, кажется, с девочкой-бродяжкой вовсе не на ножах.

Сказал-таки напрямую, вцепился со всей удали - теперь не выпустит, и надеяться нечего. Глаза горят, блестят - ну ровно пьяница, или картежник за столом игровым. Обрез этот несчастный ему уж сотню раз не интересен - важно победить, к выгоде своей дело обернуть, да не упустить.
- Да ты со мной шутки шутишь, что ли, Гриф? - Бурах даже обиделся притворно, не всерьез. - За обрез в двадцать тысяч ценой панацею отдать предлагаешь! К Сабурову я и сам сходить могу, он меня и оружием отблагодарит, и патронами к нему, и денег отсыпет. Цена-то ей, она ведь больше, намного больше. Я к тебе по делу говорить пришел, а ты дурку валяешь.
Дело Гриф говорил, да только не все дело. И понять его можно было, и уступать нельзя, вот такая вот загогулина.
- Вот что скажу я тебе, Гриф. Прав ты, но не во всем прав. С долгом таким не каждый смириться может, а Сабуров и так зол порядочно. Тут любое слово надо обдумывать, чтобы впросак не попасть. Раз панацею ты хочешь... - задумался на миг, возможности взвешивая, в решении убеждаясь. - Сейчас не дам. Не вправе отдать, сейчас не знаю, будет ли, чем запасы пополнить до самого Совета. Уж легче мне на риск пойти и на силу рук своих положиться, чем рисковать иначе, перед самым Советом без доказательства своей правоты остаться. Но и тебе, я понимаю, благотворительностью заниматься не резон. Вот тебе мое слово: сейчас настои возьми. Сабурову их отправь, не сам тащи, Исполнителю у двери Катерины отдай, да самому Александру весточку пошли. Или просто под дверь сумку подбрось - не откажется. Для себя может и не взял бы, а жена ему дороже гордости. А как решение примут... - вздохнул. И мысли такой допускать не хотелось. - Если так сложится, что не позволят панацею делать, если к другому Ферзи прислушаются, отдам тебе последнюю панацею и продавай её кому хочешь, не будет ни единого моего слова против. Другого не предложу.
И не лукавил Бурах. Две панацеи было у него, верно - да только еще целый день прожить надо было, а кроме приближенных еще и Ферзи заболеть могли. Мало, мало, мало, всего одна осталась склянка свободная, и не стоила она всего-то одного обреза.

А вот ведь пошел бы. Смешно Грифу, и правильно смешно, а Бурах все равно бы пошел. С Сабуровым у него с одной стороны разбитый нос, а с другой - ночь в зараженной тюрьме, обоим есть что припомнить и за что отомстить, и что позади оставить - тоже есть. Если уж сложится судьба правильно, если станет Гаруспик новым Старшиной, совсем не к месту будет длить вражду.
"Ну и кому ты сейчас врешь? забыл, отчего сразу к Грифу направился, Служитель? Отдать ты можешь - а вот взамен за такой подарок потребовать что-то для тебя как преступление. Ушел бы ты от Сабурова без лекарств и без обреза, как пить дать".
Ухмыльнулся и кивнул, соглашаясь с отсмеявшимся Грифом. И плечами еще пожал - вот такой уж я, ничего не попишешь.
Так, с ухмылкой, к Невесте и повернулся, в глаза заглянул - по случайности. Не хотел хозяину дома обиду наносить, раз уж такую доброту он проявил, не хотел лезть в дела его местные. Впрочем, все к лучшему обернулось - и обрез поймал легко, одной рукой, даже не дернувшись, и камень с души упал - девчонка на месте была. Не было от нее тревожности, жесткости, неуместности человека, поперек своих линий живущего. А это и о Филине говорило немало - и не то, что обычно о нем можно услышать.
- Не возьмешь - твоя воля, - кивнул спокойно, оружие привычно на пояс пристроил, сумку снова открыл и стал бутылки по одной выставлять. - Я навязываться не стану. В должники тебе себя тоже не запишу, товар равноценный. Но благодарностью моей располагай.
Одна бутылка настоя, такого сильного, что хоть за руку больного возьми - не сразу пробьет. Три - с мертвой кашей, и каждая от края могилы может вернуть больного. И благодарность - от сегодняшней польза невелика, а за пару дней или совсем она цену потеряет, или одна оправдает стоимость одного несчастного обреза.
- Дальше и без меня справишься, так ведь? - Бурах прикрыл сумку, в которой тоскливо звякнула пара бутылок, оставленных для себя. Подумалось на миг, что знает Гриф, вот, протяни руку - и панацея в кармане, а вокруг-то только его люди. Не сглупит ли?
А, что гадать. Встал, хозяину дома кивнул, да к дверям повернулся. дело сделано, а разговоры поговорить еще успеется.