В этот день все с самого начала шло не так. Уже третьи сутки Ева сидела дома под замком данного бакалавру обещания. Двери и окна были заперты, никто, кроме Данковского, изредка появлявшегося в Омуте, не мог рассказать ей что происходит на улицах. Изредка она слышала выстрелы и стоны зараженных людей, забредавших в Каменный двор, однажды ночью кто-то пытался взломать замок. За все это время, проведенное в одиночестве, Ева успела нафантазировать столько ужасных историй, что хватило бы на целую библиотеку. Она невольно вспоминала как во время первой вспышки погибли ее родители. До их смерти Ева была уверена, что она будет жить вечно. Но с годами детское чувство безопасности исчезло. "Может быть теперь моя очередь", думала она, сидя на втором этаже, в комнате, где остановился Данковский. Каждое утро, едва часы били шесть, бакалавр торопливо собирался, оставлял ей пару иммунокорректоров (на всякий случай) и, говоря уже привычное "Будь осторожна, Ева!", выходил, захлопывая за собой дверь. Так продолжалось уже восемь дней подряд. Но не сегодня.
Вопреки ожиданиям Евы, Даниил не вернулся ни поздним вечером, ни ночью, ни даже рано утром. Всю ночь девушка провела на втором этаже, завернувшись в одеяло и отгоняя самые страшные мысли о том, что могло случиться с гостем, которого она так полюбила. Напряжение было так высоко, что чувствовалось даже в воздухе. Несколько раз она подходила к входной двери и прислушивалась. На улице стояла подозрительная тишина и она решила выглянуть на улицу. Приоткрыв дверь на пару сантиметров, девушка осторожно посмотрела на открывшийся ей кусочек двора. Все было как раньше, не было только прохожих. Ни одного. Ева осторожно вдохнула тяжелый воздух и закрыла дверь. Сегодня это было ее маленьким достижением. Но стоило ей услышать малейший шорох, и пульс достигал ста ударов в минуту. В этот день Ева впервые почувствовала вкус отчаяния. Чтобы как-то отвлчеь себя от мыслей, способных толкнуть на не вполне адекватные поступки, она пыталась читать. Едва осилив три предложения из записей Данковского, девушка отказалась от этой идеи и спустилась на первый этаж. Плотные шторы едва ли пропускали свет, в комнате стоял неприятный полумрак. "Со светом не будет так страшно", подумала Ева и зажгла свечи. Ее взгляд упал на небольшое количество свертков, разложенных на столе. Девушка вспомнила, что еще два дня назад Даниил принес ей маленькую часть запасов, сделанных Ларой Равель. Дрожащими руками Ева начала разворачивать грубую бумагу. "Хлеб еще мягкий... две банки консервированных овощей... а мясо можно будет приготовить..." Перебрав все продукты, она сочла самым мудрым решением занять себя приготовлением еды. Какая-то надежда на возвращение Даниила еще поддерживала ее. Вылив остатки масла на сковородку, Ева выложила на нее мясо и поставила на плиту. Обычно питаясь фруктами, овощами и прочей легкой едой, она готовила второй или третий раз в своей жизни, но какая разница что есть, когда другие люди сейчас рады горстке орехов? Занятие действительно увлекло Еву, возможно даже слишком, но звук резко распахнувшейся двери и громкий топот поднимающегося на второй этаж человека, привел ее в себя как хорошая пощечина. Мысль о том, что она не заперла дверь поразила ее как молния. "Даниил", пронеслось в голове, но что-то подсказывало ей, что это был не Даниил. "У него шаги совсем другие." Сердце выпрыгивало из груди, все ее тело обхватила ужасная тревога. Ева схватила со стола небольшой нож и, едва выйдя из кухни, столкнулась с высоким человеком, внушающим ужас одним своим видом. "Бурах." Ева отпрянула от нежданного гостя и прижалась спиной к стене. Рука, держащая нож, который в ее случае был абсолютно бесполезен, никак не хотела опускаться. "Ну, зачем же ты пришел?", мысленно спрашивала девушка, не решаясь заговорить с ним.
- Мне нужен Данковский, - с явной осторожностью объяснился степняк. Ей показалось, что он боится напугать ее больше, чем она боится его. Во всем его облике была такая усталость и отчужденность, что Еве даже стало жаль этого большого и страшного человека, которого боялись, ненавидели и выгоняли отовсюду, куда бы он ни пришел. Она опустила руку и осторожно взглянула в его лицо.
- Я не знаю где он. Сегодня он не возвращался... домой, - хриплым голосом проговорила Ева, она несколько дней уже ни с кем не разговаривала. Необъятный поток слез, переполнявший ее, вот-вот готов был прорваться наружу. - Что там происходит?, - спросила она. Слезы катились по ее щекам. Сейчас он, степняк, "потрошитель", Артемий Бурах был единственным человеком во всем Городе рядом с ней. Убивающее одиночество медленно отступало.
- Проходи, садись вот сюда, - Ева скинула с кресла лежащую на нем одежду и подвела к нему гостя, - Ты, наверное, голоден, да?

Часы пробили девять утра. Ева оставила Бураха в гостиной и скрылась на кухне. Она вытерла слезы руками. "Нет, это не тот человек, который станет тебя слушать, Ева." Волнение от многообещающего визита незванного гостя прошло как только она убедилась, что он знает немногим больше ее. Несмотря на это, девушка ловила каждое его слово, выставляя на стол посуду и наполняя ее едой.
- Ты все-таки поешь, - мягко сказала Ева, придвигая к нему тарелку. "Силы тебя совсем покидают", мысленно заметила она, всматриваясь в его лицо. Она и сама не знала причину перемены отношения к человеку, которого еще несколько дней назад отказывалась терпеть даже на пороге своего дома. Притупленное чувство вины давало о себе знать. Впрочем, она пока не видела какую пользу может принести ей этот степняк.
- Кофе? Я... сейчас посмотрю, - Ева по очереди открывала небольшие шкафчики, но ничего похожего на кофе не находилось. В углу одного из них стояла еще закрытая бутылка твирина. Не спрашивая, будет ли он это пить, Ева налила напиток в стакан и поставила перед ним. - Кроме этого только вода. Но ты пей, станет даже лучше.
Ева села напротив своего гостя. "Какая еще армия прибыла в Город?", она не была уверена, что Артемий знает о целях, побудивших Власти направить к ним целый полк, но догадывалась, что цели эти ужасны.
- А что если Даниил сейчас под арестом?, - ей и самой не нравилось ее предположение, - Ты знаешь, когда прибыла Инквизитор, ему просто приказали явиться к ней. Может, сейчас то же самое?
"Милый Даниил, где же ты?". Ева серьезно пыталась рассуждать, что могли сделать с врачом (возможно, единственным в этом городе), в сложившейся ситуации. "Не могли же они его арестовать, сейчас он нужен всем нам". Какая-то решимость разгоралась в ней, мысли начали складываться в определенную картинку. "Ему сейчас нужна помощь, я чувствую. Мы должны его найти".
- Слышишь? Мы должны его найти, - она повторила свою последнюю мысль, - Где сейчас эта армия? Кто там главный?.. Куда нам идти?, - в конце концов спросила она.

То, как неуютно Бураху было в окружающей обстановке, выражалось в кажом его слове, сводящем непродолжительный разговор к концу, в каждом жесте. Он словно пытался побороть желание как можно скорее выбраться из этого дома. И это, надо признать, Еве не нравилось. Так просто отпустить человека, который заинтересован в поисках Данковского не меньше ее и, к тому же, имеет к этому больше возможностей, означало бы потерять последний шанс хоть как-то исправить текущее положение. Ева умела быть настойчивой, когда это было нужно. Основная задача, которая лежала (точнее, стояла, бросая на дверь короткие, нетерпеливые взгляды) сейчас перед ней - добиться того, чтобы он позволил ей помочь. Фактически, он не мог запретить ей выйти из дома и, пусть даже на некотором расстоянии, следовать за ним, но несмотря на сиюминутную перемену своего отношения к Бураху, Ева пока не настолько обезумела, чтобы полностью довериться ему. "Не зря люди прозвали его потрошителем, неизвестно на что он способен." Варианты "вцепившись в одежду, повиснуть на руке и не отпускать" или "загородить дверной проем" хоть и рассматривались, но исключительно как крайний случай. Следовательно, к власти опять пришла сила диалога. Для большей убедительности Ева встала напротив него.
- Если ты пойдешь к генералу, то я иду с тобой, - не очень уверенно начала она. Впрочем, с каждым словом ее решимость возрастала. Нужно было убедить его в правильности ее решения. Ева еще не особо понимала, чем действительно может ему пригодиться, она наугад перебирала в мыслях всевозможные развития диалога, пока в конце концов не нашла единственную неоспоримую силу, коей обладала. - Все сейчас считают тебя преступником. Даже то, что ты пытаешься спасти кого-то, не остановит тех, кто охотится за тобой. Тебе может помочь только авторитет и покровительство одной из трех семей.
Ева выдержала трехсекундную паузу. Она сделала это из чистой случайности, без всякого умысла, разве что для большего эффекта. Но, возможно, эта небольшая деталь пришлась очень кстати и позволила ему в нужное время вспомнить о том, что он действительно лишен каких-либо привилегий.
- В этом я смогу тебе помочь, - продолжила она более уверенным и мягким тоном, - Если кто-то захочет тебя арестовать - они не сделают этого, поверив моему слову. Но ты тоже должен будешь мне помочь, - очередная пауза, - если на нас нападут. Ты согласен?
Ева взглянула ему в глаза.

Сердце забилось где-то в области горла, когда она услышала эти слова. Секунды три Ева стояла не шелохнувшись, не до конца поверив в то, что он сказал. Вся решимость вдруг исчезла, оставив за собой шлейф надвигающегося волнения. "Что это со мной?..", думала она, пряча дрожащие пальцы в складках длинного платья.
- Я сейчас, - кивнула Ева, - Не уходи, пожалуйста, - прибавила она и начала быстро подниматься на второй этаж. Дрожь уже колотила все тело. Она надеялась, что Бурах не сбежит, воспользовавшись ее отсутствием, но подсознательно хотела, чтобы это произошло. Подбежав к столу, на котором были разложены книги и тетради, исписанные непонятным почерком врача, Ева взяла чистый лист и торопливо вывела дрожащей рукой "Даниил". Она поставила запятую и напрочь забыла, что должна писать далее. Нервничая из-за того, что заставляет ждать другого человека в такой серьезный момент, она быстро выписала все предложения, поочередно проскакивающие в голове, и про себя перечитала написанное. "Даниил, я едва не сошла с ума, когда ты не вернулся ко мне. Ты один пытаешься спасти всех нас и мой долг помогать тебе во всем. Сегодня сюда пришел Артемий Бурах, он искал тебя. Сейчас мы вместе с ним отправляемся к Полководцу, надеюсь, что ты вернешься и прочтешь это. Твоя Ева..." Взяв записку, Ева двинулась к лестнице, но тут же вспомнила еще кое-что и дописала двумя строками ниже: "Когда вернешься, пожалуйста, сообщи мне в Управу. И Бураху тоже." Окинув взглядом вещи Данковского, она спустилась на первый этаж. Смесь удивления, радости и огрочения отразилась на ее лице, когда, спустившись, она застала Артемия на том же месте. "По крайней мере, это к лучшему... Мы обязательно найдем его..." Ева положила записку на ближайший к двери столик и зашла за ширму. Одежды, подходящей для опасного похода, предохраняющую от инфекции, холода и возможных ранений, у Евы Ян оказалось не так уж и много. Она по очереди открывала шкафы и выдвигала ящики, вынимая что-то более-менее подходящее. Собрав большую кучу одежды, она вновь скрылась за ширмой. Вышла она уже в штанах, которые надевала крайне редко, большом свитере, натянутом на голые плечи, легком плаще и высоких сапогах. Во всем ее виде сейчас сочеталась нелепость и какая-то воинственность. Это могло бы выглядеть забавно, мило, как угодно, если бы не смотрелось так жалко вместе с дрожащими руками и страхом в широко раскрытых глазах. Мысль о том, что они могут не вернуться, еще не успела посетить ее и сломать последнюю уверенность.
Закинув на плечо сумку с деньгами, бутылкой воды и втайне от Бураха прихваченным кухонным ножом, Ева подошла к двери.
- Ну что, идем?, - ослабевшим голосом спросила девушка, не глядя на него.

Ева слегка вздрогнула, услышав о таблетках. Она забыла о них. На втором этаже в маленькой железной коробочке лежали два Д-иммунокорректора и таблетка мономицина, оставленные бакалавром на крайний случай. Последний раз она принимала эти лекарства несколько дней назад, но сейчас каждая минута была на вес золота, поэтому Ева не стала за ними возвращаться, кивнув и коротко ответив:
- Приняла.
Мысль о том, что это риск и риск этот может стоить ей жизни, она отогнала без малейших усилий, благо, что на тот момент ее занимали дела поважнее. Она взглядом проследила за тем, как Бурах вышел из ее дома и, едва хлопнула дверь, сердце снова принялось отбивать свою безумную чечетку, дыхание участилось. Пока ее тонкие пальцы собирали непослушные локоны в косу, Ева преображалась на глазах и сама это чувствовала. Она боялась и отдавала себе в этом полный отчет, но знала, что все равно придется выйти и, возможно, увидеть то, чего раньше она не могла представить себе даже во время твиринового сна. Привычная легкость покинула тело, теперь она шла с трудом поднимая ноги. Ее будто силком поймали и спустили на землю, сломав крылья, открыв глаза и толкнув навстречу кошмару, ободряюще крикнув: "Иди, у тебя нет больше другой дороги!"
Она туго перевязала косу и опустила ее на плечо. Сверху набросила шарф и, обмотав его вокруг шеи, прикрыла нижнюю часть лица. Удар сердца, второй, третий... Ева толкнула дверь дрожащей рукой и вышла, стараясь выглядеть как можно более спокойной. Как всегда два оборота, щелчок замка. Ей вдруг показалось, что она провела внутри целую вечность прежде чем сумела выйти на улицу. Воздух оказался легче и приятнее, только резкие порывы ветра били по лицу и заставляли глаза слезиться. Бурах перезаряжал длинное оружие, напоминавшее своим видом ружье. "Оно, наверное, очень тяжелое", подумала Ева. Она никогда раньше не стреляла, даже не держала в руках ничего подобного. И тут внезапная мысль, у которой просто не было времени быть обдуманной, мгновенно превратилась в слова:
- Только не убивай никого, - она резко повернулась к Артемию, - Хотя бы пока я рядом с тобой.
Возможно, в сложившейся ситуации ее слова не имели ни грамма здравого смысла. Но что-то подсказывало Еве, что она должна была это сказать.

"Я надеюсь, ты правда меня услышал". Ева последний раз взглянула в сторону пруда и двинулась вслед за ним.

anthesteria – architectural abstraction
Это чем-то напоминало сцену из любительского кино.
Мимо нее проносились очертания домов, заколоченных окон, заборов. Небо было плотно закрыто зеленым туманом. Все было окутано им, он парил над головой, расстилался под ногами и проникал внутрь. Изредка сверху спускались сухие почерневшие листья и тихо ложились на камень дороги. Не было ни одного человека кроме них, не было, словно, ничего живого вокруг. Одно лишь необъятное пространство, заставленное декорациями. Дома из картонных коробок, искуственные деревья, огромные облака, подвешенные на невидимых веревках. Кадры сменялись в дикой последовательности. Все моментально бросалось в глаза и начинало расходиться волнами. Терялся ориентир; то, что секунду назад было перед глазами, уже находилось позади. Тусклое солнце едва пробивалось через завесу тумана и слабо освещало арену, на которую только что вышли два бесталанных актера, не знающих своих слов. Да, это выглядело именно так.
Она не слышала почти ничего. В тот момент как они скрылись во дворах, Еве заложило уши, как бывает на большой глубине. Плотную тишину перекрывал странный звук, похожий на перемотку кинопленки; он исходил не извне, а раздавался в ее подсознании. Ева не слышала собственных шагов. Из-за отравленного воздуха у нее все расплывалось перед глазами, кружилась голова. Теперь она смотрела только вперед, цепляясь взглядом за удаляющуюся фигуру Бураха, и пыталась идти быстрее, не мешкая и не смотря по сторонам. И все же иногда до нее доносились протяжные стоны зараженных, находившихся, возможно, на расстоянии нескольких шагов, слепо блуждающих в тумане, тщетно пытаясь прекратить свои страдания. Все ее тело содрогалось, стоило ей услышать их голоса.
За минуты они обошли несколько домов в Створках. Ева старалась держаться как можно дальше от стен, которые буквально дышали болезнью. Она чувствовала, что чем ближе подходит к дому, тем резче и пронзительнее кричат внутри его обитатели...
Внезапно ее охватила слабость. Несколько мгновений перед глазами стояло только белое облако. Ева резко отшатнулась от видения и споткнулась обо что-то острое. "Песочница..." Чтобы удержать равновесие и не упасть, она вытянула правую руку и... почувствовала, как ее пальцы касаются чего-то мягкого и холодного. Ева едва не потеряла сознание, увидев то, к чему ей пришлось прикоснуться. На расстоянии вытянутой руки стоял один из домов, первого этажа которого почти не было видно из-за слоя густой темно-красной плесени, слегка пульсирующей на поверхности стен... Ева закричала и ее крик прорезал воздух вокруг. Она одернула руку. Вязкое вещество медленно стекало с пальцев на ладонь. Оно пахло кровью.

Отредактировано Ева Ян (2012-06-28 00:24:09)

Ее собственный крик пронзил тишину и теперь она слышала все, что до сих пор оставалось за плотной пеленой шока. Хлюпающий звук плесени, как будто сотни маленьких слизней ползли к ней навстречу, был невыносимо отвратителен. По коже ползли мурашки от ощущения вязкой холодной жидкости, стекающей под рукав. Слева, справа и сзади раздавались тяжелые шаги нескольких десятков зараженных, неловко ступающих на звук и, возможно, запах отчаяния, исходящий от пока еще здорового человека. Они покачивались, спотыкались и толкали друг друга, вытянув вперед сведенные судорогами руки, они падали в грязь и снова вставали, они продолжали идти несмотря ни на что. По ее сапогам пробежала огромная крыса. В нос ударил резкий запах болота и старых тканей. Они приближались, шурша покрывалами и издавая глухие стоны. Ева стояла не двигаясь. Ее взгляд был прикован к руке, почти вплотную поднесенной к лицу. Шарф давно слетел и покоился в одной из луж. Плесень словно размножалась, каждую секунду ее становилось все больше и больше... Резкое прикосновение. Ее рука была зажата железной хваткой и опущена вниз. Прерывистая боль в области запястья, Ева инстинктивно выдергивает руку. Ее глаза, полные ужаса, видят перед собой внезапно возникшее лицо Бураха и тут же двоих зараженных у него за спиной. Она дернулась назад. "Бежать, бежать отсюда", крутилось у нее в голове. Но движение дало обратный результат - Ева почти падает животом на твердую руку Артемия. Дыхание сбилось, ее тело неестественно согнулось вокруг пояса Бураха, ноги поднялись над землей и на огромной скорости они понеслись прочь из этого ада. В ушах свистело, глаза слезились от пыли, поднимающейся от земли. Она все еще не могла нормально вдохнуть, талию сдавили крепкие руки. Волосы из растрепавшейся косы лезли во все стороны и запутывались вокруг обреза, который в свою очередь бил ее по голове каждый раз как Бурах наступал на какую-нибудь кочку. Ева ощущала боль почти во всех участках тела, но сильнее всего болело что-то внутри. Ей становилось жарко, кровь как будто сгущалась, в глазах темнело...
Наконец, они остановились. Бурах выпустил ее из рук и она упала на землю. Влажная, мягкая трава коснулась разгоряченного лица.
- Жарко..., - одними губами прошептала Ева.
Она то открывала, то закрывала глаза, отчаянно пытаясь побороть желание заснуть. Ее мозг соображал настолько ясно, насколько возможно было в такой ситуации, но тело... Оно не слушалось и медленно теряло чувствительность. Ноги становились словно ватными, теперь она, как неподвижная марионетка, ожидала команды своего жестокого кукловода. "Этого бы не случилось, если бы я приняла лекарство..." Перед глазами показался расплывчатый образ Данковского. "На крайний случай", сказал он и растворился в тумане. Она снова открыла глаза и рывком заставила себя сесть. Голова кружилась, ей показалось, что сейчас ее стошнит, но это чувство тут же миновало. В своей руке Ева почувствовала что-то мягкое. Она сжала пальцами клочок сухой ткани, но ничего с ним не сделала.

Ева широко раскрытыми глазами следила за реакцией Артемия, глупо полагая, что ее внешний вид совершенно нормален и не вызывает каких-либо подозрений. Подумаешь, присела отдохнуть на траву и немного потеряла сознание. Она осознавала свою ошибку, но ее больше беспокоила совесть за то, что она слепо взвалила на чужие плечи ответственность за собственную жизнь. Сейчас ей было бы гораздо легче умереть, лежа на грязной траве в зараженном районе, чем видеть как этот человек, несущий на себе долг спасения десятков, а может и сотен чужих жизней, склонился над ней и удерживает от очередного падения. За какой-то час она полностью изменила свое отношение к этому человеку. Тот, кого она еще вчера называла убийцей, явился в роли самоотверженного спасителя. О, как ошибались люди (среди которых еще недавно была и она сама), видевшие надежду в одном лишь столичном докторе. Их связывала одна благая цель, но Бурах, очерненный волей людской глупости, находился в тени даже самых отверженных. "За сколько же всего я должна просить у тебя прощения, и за сколько же я благодарна тебе..."
Из последних сил, коих, впрочем, оказалось немного, Ева старалась сидеть прямо, не опираясь на его руку. Глухой звон столкнувшихся стеклянных бутылок отозвался болью в висках. Момент, и терпкий запах лекарства (более того - яда, почему-то так ей показалось тогда) усилил эту боль в несколько раз так, что она зажмурилась. Лучше бы это и вправду был яд - сил на борьбу уже почти не осталось. "Это... выпить... легче...", слова эхом проносились в ее голове.
- Да, - твердо выговорила Ева и почувствовала на губах теплое горлышко бутылки. Она сделала большой глоток.
Невозможно найти таких слов, чтобы описать насколько отвратителен был вкус мертвой каши. Ничего похожего на это еще просто не изобретено. Самое лучшее, с чем возможно было сравнить этот вкус - это смесь из кислых ягод, самых горьких таблеток и крови.
Если до этого Ева и чувствовала зачатки тошноты, то по своим размерам они были несравнимы с тем, что было сейчас. Словно вся инфекция, поразившая ее организм, пыталась вырваться наружу, предоставив место новой, не менее адской гадости. Она закашлялась, и ее рука, у которой в эту секунду буквально появилась своя воля, неожиданно сильно оттолкнула от себя сосуд с резко пахнущей жидкостью. Но что-то немедленно изменилось. Как будто в голове перестал раздаваться свист и пронзительный скрежет. Даже зрение и то стало более ясным. Ева осторожно взяла бутылку в обе руки и, сочувственно вздохнув, начала большими глотками пить густое лекарство, пока не выпила все. Она отставила бутылку куда-то в сторону и вытерла губы платком, который еще недавно дал ей Артемий. Затем она вытерла руки от остатков плесени.
Мертвая каша дала мгновенный эффект, но от нее так сильно тошнило, что страшно было сделать лишнее движение. Боль немного утихла, зрение окончательно прояснилось и постепенно Ева начала чувствовать руки и ноги. Даже дышать стало легче. Она слабо улыбнулась Артемию благодарной улыбкой. Она еще отблагодарит его позже, когда все это закончится. А сейчас пора продолжить путь.

С момента принятия мертвой каши, все физиологические процессы ее огранизма словно остановились. Боль окончательно прошла через несколько минут, вместо нее появился неожиданный прилив энергии, но слабость не отступала. Должно быть, это лекарство задерживало развитие инфекции, но в случае Евы с ее хрупким здоровьем, надеяться на скорое выздоровление не приходилось. Тошнотворный вкус все еще чувствовался на языке и сейчас она была готова отдать все за глоток воды. Вспомнив, что выходя из дома она взяла с собой одну бутылку, Ева потянулась к сумке. В результате резких движений лямка дважды обмоталась вокруг предплечья и благодаря этому сумка не осталась в зараженном квартале, хотя теперь выглядела двольно потрепанной. Впрочем, как и ее хозяйка. К неудовольствию Евы, все малое количество взятых вещей промокло, а на самом дне блестели стеклянные осколки. Жажда была такой сильной, что у нее мелькнула мысль попросить воды у Артемия, но она, конечно, не стала этого делать. Ева чувствовала себя настолько виноватой перед ним, что не хотела даже лишний раз попадаться ему на глаза. Однако, сделать это все же пришлось...
Грубый голос окликнул их. Ева подняла голову и увидела патрульного, идущего к ним навстречу. Сердце забилось быстрее. Кроме Бураха и Евы, а так же двоих патрульных (один из которых как раз решил проявить к ним свой интерес), стоящих на расстоянии около десяти метров, в небольшом дворе больше не было ни души. Где-то между домами переодически раздавались редкие крики и выстрелы, но именно здесь до их прихода все было тихо. Невысокий, но очень крепкий на вид патрульный быстрым шагом приближался к ним вдоль длинного забора. Ева взглянула на него и ужаснулась - его лицо искажала неудержимая злоба, прищуренные глаза буравили взглядом все, что находилось в поле их зрения, рука железной хваткой сжимала револьвер, словно он только и ждал момента, чтобы кого-нибудь убить. Ева знала, что она - единственная причина, по которой этот человек сейчас направляется к ним. Она так же знала, что ее обязанность - договориться с ним в том случае, если он попытается арестовать Артемия. Но неотрывно глядя, как все тело слуги закона сотрясается от предвкушения не просто засадить кого-то за решетку, но при этом унизить, разбить, унижтожить, она забыла обо всем, что говорила раньше и сейчас хотела только одного - чтобы Бурах застрелил этого патрульного и они немедленно сбежали оттуда. К сожалению (или к счастью), степняк решил избрать другой способ. "Ты споткнулась и испугалась. Никакой заразы" - стоило ему произнести эти слова, как постовой вплотную приблизился к ним. Ева взялась за запястье Бураха и, подтянувшись, поднялась на ноги. Она старалась держать себя в руках, хотя от волнения захватывало дыхание. Плечом к плечу они стояли напротив патрульного, с неконтролируемой ненавистью взиравшего на них.

Отредактировано Ева Ян (2012-07-12 00:41:24)

Начиная с того момента, как патрульный направился к ним, в течение диалога его с Артемием и до самых слов, адресованных им Еве, ее не покидало ощущение какой-то близкой опасности, словно что-то вот-вот должно было произойти. Краем уха вслушиваясь в слова то одного, то другого, Ева нервно переводила взгляд от забора к забору, от темного угла к не менее подозрительному повороту. Их путь был уже почти завершен, оставалось только миновать один-два дома, перейти лестницу и повернуть к Управе. Они оба были живы и в какой-то степени невредимы. Но нет, что-то определенно было не так. Какая-то деталь дала сбой и механизм уже не работал как прежде. Чувство надвигающейся беды подкрадывалось все ближе. Ей стало казаться, что она слышит тихий шорох чьих-то шагов. Вокруг стало неожиданно тихо и, если бы не резкий голос постового, который пугал Еву уже не так сильно, как неприятное предчувствие, она, возможно, смогла бы понять что происходит... Как ни странно, бойкая речь патрульного подействовала на нее ободряюще. Ей легко представилось, как этот невысокий человек кидается на Бураха и героически пытается его побороть, защищая даму. Она немного подалась вперед, чтобы выйти из-за плеча своего спутника и ровным, но слабым голосом ответила:
- Все в порядке, этот человек действительно меня сопровождает, - похоже, ее ответ ничуть его не удовлетворил. Взгляд патрульного все так же подозрительно буравил их, однако, через мгновение он все же отстранился. Чтобы окончательно отвадить навязчивого стражника и убраться поскорее из этого квартала, Ева поспешно добавила, - Спасибо за помощь, но мы должны идти. "Только бы он не увязался за нами" Похоже, что такая мысль крутилась у него в голове, но, видимо, передумав, мужчина в последний раз окинул Артемия полным неприязни взглядом и начал разворачиваться... Но в ту же секунду, словно из воздуха, в нескольких метрах позади него появился темный силуэт. Он вышел, вероятно, из-за угла ограды и успел немного подкрасться, пригнувшись, за спиной патрульного. В его руке Ева заметила темную бутылку, к поясу был пристегнут нож. Он занес руку с бутылкой в тот самый момент, когда патрульный собирался было вернуться на свой пост...
- Сзади!!!, - закричала ему Ева, инстинктивно вцепившись в рукав Артемия.
Звук бьющегося стекла эхом отскочил от каменных стен. Ослепительно яркое пламя взвилось перед ними и поглотило одежду постового, который успел выхватить револьвер и теперь палил из него во все стороны, извиваясь в огне. Все это произошло за считанные секунды, но поджигатель уже держал наготове другую бутылку, подбираясь к ним и уклоняясь от пуль, пролетающих мимо с пронзительным свистом... Этого она уже вынести не могла. Практически в тот же миг, как он занес руку для очередного броска, Ева сорвала с плеча свою сумочку, из которой вперемешку с осколками высыпались монеты, выхватила оттуда нож и швырнула ее в сторону поджигателя. К всеобщему удивлению, она попала ему в живот, но удар был настолько слаб, что вызвал у цели лишь секундное промедление. Не задумываясь, Ева кинула тяжелый кухонный нож по тому же маршруту и, крикнув Бураху "Бежим!", пустилась направо, по направлению к лестнице, не отпуская рукав Артемия и пытаясь тащить его за собой. Звук ударяющегося об асфальт металла утонул в затихающем крике патрульного.

Отредактировано Ева Ян (2012-07-23 03:25:14)

Не успела Ева дернуться в сторону, как с двойной силой была притянута назад. На каждое ее действие находилось противодействие от рук Артемия, который, видимо, решил, что спасение их душ не дело неразумной женщины. За весь их недолгий, но богатый приключениями путь еще ни разу не случилось так, чтобы эти двое делали что-то сообща. Разве что шли в одну сторону, да и то не за одним и тем же. Судя по виду, Бураха это изрядно раздражало, Ева же довольствовалась безмолвным несогласием. Однако, она тоже была по-своему права. Что еще прикажете делать напуганной женщине, когда все импровизированное "оружие" уже было пущено в стан врага (к слову, не без малого успеха), кроме как спасаться бегством? Конечно, оставался вариант зайти за мужественную спину союзника, предоставив ему право на бой... Но в том случае, когда союзник уже спас твою жизнь и на руках вынес из очага заражения, разум притупляется навязчивым желанием сделать что-то самостоятельно. Хотя бы позаботиться о себе. К тому же Еве Ян было не чуждо благородство. И сейчас, как ей показалось, возник самый подходящий момент для quid pro quo. Поэтому она и сделала эту неумелую попытку постоять не только за себя, но и за Артемия, схватив его за рукав и увлекая за собой в сторону Управы. Она уже не видела как ударился о дорогу нож, ничуть не задевший поджигателя...
Об этом она узнала, когда услышала характерный звук соприкосновения металла с камнем. В тот же миг она оказалась позади Бураха, выстрелившего из обреза. Ева поняла, что все кончено, услышав негромкий взрыв, поглощающий последний стон бандита. Все это время она, не оборачиваясь, стояла, повернувшись лицом в противоположную сторону и прислонившись спиной к спине Артемия. Ее глаза влажно блестели от обиды, недавно покинувшая тело слабость понемногу возвращалась, растекаясь по рукам и ногам. Не сказав друг другу ни слова, они двинулись к лестнице. Руку Евы крепко сжимала его рука.
Она шла, опустив голову и глядя себе под ноги, осознавая собственное бессилие и беспомощность. Ей стало жаль того страшного патрульного, который, как бы ни был груб и зол, не заслужил такой смерти. Постепенно жалость к другому человеку перешла в жалость к самой себе.
Через некоторое время они остановились. Не поднимая лица, Ева высвободила свою руку и та безжизненно упала на грязный подол плаща. Она тяжело вздохнула, как бы спрашивая: "Пришли?", не желая смотреть в его глаза, наверняка полные укора и разочарования. Признаться, ее слегка удивил спокойный тон Артемия, когда вместо должных нравоучений он спросил о ее самочувствии. Некоторым людям легче, когда их на чем свет стоит ругают за промахи. Ева была не из таких. Мысль о том, что она легко отделалась, внушила ей облегчение. Жаль, что осознание своей бесполезности от этого ничуть не притупилось.
- Все в порядке, - на автомате ответила Ева. И не солгала. Ее тело уже несколько минут ничего не чувствовало.

От Управы их отделяло расстояние в несколько шагов, каждый из которых мог стоить им жизни. Ева не знала, сколько еще минут она сможет нормально дышать. Тело под одеждой уже начинало покрываться испариной, щеки краснели, температура стремительно поднималась. Поэтому, когда Артемий передал ей бутылку, она беспрекословно ее приняла. Почувствовав знакомый пряный аромат, Ева сделала несколько глотков. Это был не твирин, но их вкус и запах были практически идентичными. "Наверное, это какой-то настой на твири... Иммунник? Поздно, болезнь уже во мне... Как жарко..." Обжигающая настойка еще больше разгорячила ее, жидким огнем разливаясь внутри. Допив ее, Ева оставила бутылку у себя. Что ж, бросать предметы в цель она не мастер, но вдруг еще для чего-то сгодится? По крайней мере, это единственная вещь, которая сейчас у нее есть и которую можно сжать в руке, если будет очень страшно... Пора идти. Он даже подал ей руку. Она молча протянула ему свою. "Стоит ли что-нибудь ему сказать?", спросила Ева у самой себя и тут же поняла, что стоит. До того, как их окружит группа солдат и они войдут внутрь. До того, как их линии снова разойдутся.
- Артемий!, - окликнула она его и на долю секунды замешкалась. Мыслей было так много и каждая из них стремилась стать озвученной, но времени хватало только на одну. - Спасибо, - торопливо заговорила она. Искренность звучала в каждом слове, из которых она почти наугад составляла свои предложения. - Я безгранично благодарна тебе и хочу, чтобы ты это знал. Когда-нибудь я обязательно для тебя что-то сделаю. Обязательно, - повторила она, но уже много тише. Ей дорого обошлись эти слова, которые ему, возможно, и вовсе могли показаться пустыми и неуместными. Но Ева сделала то, что считала своим долгом, и теперь будь, что будет. Часто и тяжело дыша, она двинулась за ним к Управе. "Будь там, Даниил, умоляю тебя, будь там" Ева прекрасно знала, что не выдержит еще одного пути.