У Стаха начало сводить челюсть от частых продолжительных зевков. «Нет, определенно, дети – это самое бестолковое времяпрепровождение, что придумало человечество», - подумал Рубин, потянулся до такой степени, что хрустнуло где-то в области лопатки и устало, с явственно проступающим бесконечным унынием в глазах, осмотрел когда-то бывшее родным помещение. «Господи, во что только превратился мой уютный храм человеческой анатомии! Хорошо хоть этого столичного хлыща рядом нет. Так и представляю, как он помрет», - бывший прозектор нынче пребывал не в лучшем расположении духа, - «вот так вот схватится за живот, упадет на пол, да и помрет, давясь от смеха».
     Прозекторский взгляд ещё раз пробежался по прозекторским же владениям, пытаясь зацепиться хоть за что-то родное, безнадежно разочаровался и остановился на белобрысом госте этого храма человеческой бесчеловечности. «Ну... как звать?» - усталым голосом поинтересовался Рубин. «Черный», - выдал белобрысый. «Че то он зеленый какой то весь», - подумал Стах, а вслух спросил: «а чего тогда такой блондин, раз Черный?» Черный ещё больше позеленел и лишь пожал плечами. «С чем пожаловал?» - бросил Рубин, в то время к зелени лица посетителя добавился нездоровый румянец. «Нехорошо что-то мне», - выдавил из себя Черный, у которого резко и надрывом, словно одонг мясо увидал, забурчало в животе. «Ну и что конкретно беспокоит?» - Стах уже повернулся вполоборота и вдумчиво, с видом как минимум матерого главврача окружной больницы, крутил одну из немногих авторучек в Городе.
     Ответ на рубинский вопрос не заставил себя долго ждать: громкий и раскатистый, басовитый и рокочущий, одновременно напоминающий гром перед грозой в начале мая и низкий гудок отплывающего парохода ответ, заставляющий всю небогатую окружающую флору сжаться в первобытном диком ужасе, будучи предварительно накрепко придавленной многотонной глыбой факта отсутствия в помещении окон и, как следствие, возможности адекватно проветрить помещение. И естественно, как и бывает в начале мая, одним пугающим громом эта зеленая белобрысая туча не ограничилась.
     Наверно хорошо, что озлобленное прозекторское шипение, в котором читались нотки глубокого отчаяния, а также при желании можно было отчетливо расслышать слова «мать», «твою», «душу» и различные жаргонизмы, преимущественно употребляемые в среде грифовских разбойников, потонуло в и не думающем стихать зловещем рокоте, сопровождающимся сейчас ещё и всеми остальными симптомами, сопутствующими обычно пищевому отравлению. И ещё хорошо, что для таких целей у Рубина уже был припасен тазик в метровой доступности. Плохо, что реакции у прозектора немного не хватало.
     «Че ж вы жрете то такое?» - спросил Стах напоследок у виновато опустившего голову бледного как смерть Черного. Белобрысый опять пожал плечами и вышел, награжденный таблетками для желудка, советом, нет, настоятельным требованием мыть руки перед едой и угрюмым взглядом из-под кустистых бровей. «И ведь это уже четвертый за неделю! Эпидемия у них что ли?» - сказал Рубин и воинственно погрозил пальцем непонятно кому, вероятно гипотетической эпидемии. «Совсем меня эти дети с ума свели, уже разговариваю сам с собой», - прозектор шумно вдохнул, – «странно... Похоже обонятельные последствия таких осложнений с визуальными не кореллируют... Убрал ведь все...»
     «Следующий!» - рявкнул Рубин так, чтобы на улице было слышно, и отвернулся к противоположной двери стене, силясь найти там скорее всего орден мученика первой степени или собственный нимб. Дверь неуверенно скрипнула. «Проходи. И это... дверь не закрывай».

Отредактировано Станислав Рубин (2012-05-10 17:26:15)

     «Понятно... ещё один сморчок пожаловал», - Рубин осмотрел Мишку внимательным взглядом и в очередной раз глубоко вздохнул. «Привет, садись» - указал бывший прозектор-нынешний педиатр на кресло. «Сморчок» послушно поплелся и плюхнулся своими молодыми телесами, не забывая при этом ещё раз решительно шмыгнуть, втягивая красным опухшим носом зеленые сопли. «Ну и что тебя беспокоит помимо простуды?» - обратился Стах к девчушке, которая почему то решила широко раскрыть рот, как будто зевая. «Или...» Или собираясь чихать, в чем и убедился уставший прозектор, к тому моменту тоже неосмотрительно раззявивший пасть в зевке, как бы навеянном ему мелкой пациенткой.
     Мишкин «ааапчхи» был бесподобен. Наверно, так же громко и непонятно выкрикивали древние японские самураи, наносящие резкий рубящий удар своей катаной, который – если это конечно был он, а не сам выкрик его сопровождавший – моментально отправлял самурайских врагов на последний круг японской преисподней. Ворох бумаг с прозекторского стола с кусочками мишкиного насморка оказался на полу в противоположной части комнаты, а Стасик полувздохнул-полувзвыл и пошел быстрее умываться. «Вы просто так не можете сказать, обязательно сходу все показывать?» - вернувшись на место Рубин пытался собраться, сконцентрироваться и не убить никого в этой прозекторской, включая в список потенциальных жертв себя первым пунктом.
     «Эх, уж лучше б Многогранник оставили», - подумал про себя Стах, а вслух сказал: «давай горло посмотрим». Мишка раскрыла рот и послушно выдала длинное «аааа». «Горло красное, надо бы тебя послушать», - выдал Рубин в ответ и начал вспоминать, где оставил свой стетофонендоскоп.

Отредактировано Станислав Рубин (2012-05-29 13:03:15)