Дети - самые надежные информаторы в мире. Они всё видят, всё знают, на них редко обращают внимание, а даже если и обращают максимум того, что им грозит - это подзатыльник. А ещё они умеют видеть то, что не видят взрослые, умеют истолковать всё по-своему, запоминать самые разнообразные мелочи, и приходят всегда вовремя.
Именно за это Капелла их и ценила.
Любила же просто за то, что они были - ребятишки Города, иногда забавные, иногда мудрые, иногда по-детски жестокие.
Помнится, когда-то она попросила их принести рассказы о Белой Виктории. Очень хотелось ей знать, какая же она была - её мама, а память могла ответить далеко не на все вопросы, и не ко всем людям можно было подойти. Дети тогда справились на ура. Вывалили на неё десятки сбивчивых, противоречивых мнений - от ненависти до любви, от белой богини до обычной, несколько мистически настроенной, женщины... Наверное, именно в тот вечер Капелла по-настоящему поверила им и в них. Они умели видеть. И всегда щедро делились своими знаниями.
...Утром забежал к ней Чиж - мальчишка-беспризорник. Выклянчил пару конфет, сказал, что Хан опять что-то затевает и баламутит мальчишек. А ещё добавил, что в пустом вагончике на Станции поселилась странная девочка. На вопросы не ответил, выпил стакан чаю, и унесся - босоногий в честь лета, перемазанный серой пылью, взъерошенный и счастливый перепавшими сластями.
Капелла только рукой ему вслед махнула и закрыла дверь. Странно заинтересовала её часть про сироту на Станции - словно нитка в душе натянулась, зазвенела. Вечный знак важности информации. Точно такое же ощущение было, когда ветер толкал её на встречу Хану, оно же не отпускало перед знакомством со Спичкой, да и к Ласке оно же привело. Зарождалось всегда нечаянно, не отпускало до победного конца, и если видения у Капеллы были ещё редки, недостоверны, смазаны, то чутье на своих её уже не подводило. Один раз так же звенело, когда отец разодрал руку, другой - когда Спичка чуть не свалился в Горхон во время одной из своих вылазок... Нет, если видениям юная Ольгимская доверяла ещё крайне мало, то к звону чутья искренне прислушивалась.
Прежде всего, помня о негласных законах, она собрала в сумку немного еды. Во-первых, приходить с гостинцем вежливо. Во-вторых, у сироты не может быть хорошо с провиантом. В-третьих, сказывалась привычка подкармливать всех детей, попадающихся на жизненном пути. Брат ещё смеялся - "Ну, как бездомных котят их прикармливаешь", а она на него за это вечно дулась...
Сиреневый шарф занял извечное место на шее, дверь осталась закрытой на ключ, и Капелла заспешила по улицам - серьезная, словно услышавшая что-то глубоко внутри себя и позабывшая про весь свет. В правильности своего предчувствия она совершенно не сомневалась.

Вагончик стоял на тупиковой ветке, почти в самой Степи. Может быть, его однажды забыли прицепить, а может быть, у него что-то сломалось, и, как и всякую испорченную вещь, люди выбросили его из своей жизни. От второго предположения сразу стало жалко вагончик, и Капелла порадовалась про себя, что он обрел новую жизнь. Старые вещи любят, когда ими снова кто-то интересуется, в этом она была убеждена.
Взбежала по заменяющим лестницу ящикам - довольно удобно, даже для ребенка - и вскоре уже стучала в дверь. Та наверняка не была заперта, но соблюдать правила вежливости давно было привычно.

Дверь открылась резко - так, что Капелла чуть не оступилась и не полетела назад - с ящиков, в траву, и удержалась только каким-то чудом. Видимо, хозяйка вагончика гостей не ждала - ну, или ждала, но каких-то строго определенных, каких видеть совершенно не хотелось. По крайней мере, из явственно негодующего возгласа следовало, что юная Ольгимская была далеко не первым посетителем, осаждающим одинокий степной оплот, и что все предыдущие успели уже изрядно надоесть своей навязчивостью.
-Здравствуй, - сказала она, восстанавливая чуть было не утерянное равновесие, и с интересом приглядываясь к открывшей дверь девочке. Та была маленькой и худенькой, черные, неровно подстриженные волосы походили на перья, и ей явно было немного неловко за подобную встречу. В этом Капелла её понимала - она бы сама растерялась, ожидая кого-нибудь неприятного, и накинувшись из-за этого на незнакомого человека - Ты кого-то ждала?
Любопытство помешало воздержаться от такого вопроса - ей действительно было интересно, кто эти загадочные люди, за которых её приняли. К тому же начинать разговор она до сих пор так и не научилась, и потому цеплялась за любую мелочь. Задать вопрос, установить контакт, а там можно представляться, объяснять цель визита, если она есть, и заниматься прочими формальностями.
Звон чутья, как на канате притащивший её на тупиковую ветку, потихоньку сходил на нет, предоставляя Капелле самой позаботиться о дальнейшем знакомстве.

-Знаю, как не знать, - улыбнулась Капелла. Быстро складывалась для неё картинка - если к сироте ходят ребята Хана, значит, или к себе затянуть надеются, или хотят вернуть. То есть, или девочка не хочет идти в Многогранник, или несколько дней назад ушла из него. И тот, и другой вариант был вероятен, но что-то ей подсказывало - скорее второй. Чиж говорил - Хан опять взбеленился, пацанов послал новых жителей в Снежную Крепость искать. А что может разозлить гордого Каина больше, чем пренебрежение его волшебным миром? - Ты от него ушла?
Возможно, звучало это криво и невежливо, но другой формулировки Капелле не придумалось. И очень важной была для неё эта разница - ушла ли девочка из Многогранника, или никогда ещё там не была. В первом случае она несомненно попадала под покровительство будущей Белой. Любой, кто оставил колдовские грезы Хрустального Венца попадал у Хана в опалу, и выживал в Городе, как умел. А Город с самого начала всех этих игр был её территорией, её вотчиной. Только если Каспара в открытую называли комендантом Снежной Крепости, то её звали более просто и пафосно - Хозяйка Детей. Иногда Капелле на полном серьезе хотелось открутить тому, кто придумал такое прозвище, голову. Хоть оно ей и бесспорно льстило.
Мгновенный переход от довольно дружелюбного тона к агрессии и желанию защитить своё, младшую Ольгимкую опечалил. Она сама себя не казалась похожей на человека, способного что-то отнять у ребенка. Её вообще вещи мало заботили... Но девочка, кажется, очень переживала, что кто-то - предполагаемый хозяин, наверное - может заявить права на её собственность, и потому Капелла поспешила объясниться:
-Я и не претендую, - вздохнула она, не спеша входить. Да, хозяйка вагончика от двери отступила, но как приглашение это вряд ли можно было расценивать - Меня зовут Викторией Ольгимской. Естественно, младшей. Друзья называют Капеллой, - представление давно уже было сложено у неё в такую вот простую, строго закрепленную форму, и думать о нем было не нужно. - А тебя как зовут?
С определением причины визита, как всегда, было плохо - не скажешь же "Я пришла знакомиться"? Это сработало только один раз, да и то с Ханом - и потому тему эту Капелла проигнорировала. Про себя она отмечала, что девочка ей симпатична, а первому своему впечатлению она доверяла всегда.

-Он король, - вздохнула Капелла, перекладывая сумку из одной руки в другую. В порыве благородства она, кажется, несколько переборщила, наполняя её холщовое нутро, и теперь у неё уже начинали неметь пальцы. - А для короля его королевство всегда самое лучшее, самое красивое, и самое чудесное. А те, кто уходят из него - дураки и предатели, наносящие ему чуть ли не кровную обиду. - Вопрос, наверное, был вообще риторический, но у Капеллы была неприятная привычка отвечать на всё, её интересующее. Каспар и его мотивы её интересовали. - Только Хан совсем ещё юный король. Он ещё не умеет скрывать обиду и не преследовать уходящих...
Она замолчала, увидев, как изменилось лицо девочки. Удивление, узнавание, кажется, что-то вроде несовпавших представлений.
"Похоже, тут уже был Спичка, - устало подумала она. - Или кто-то из ребят Ноткина."
Слухи, которые разносили беспризорыши, её иногда забавляли, а иногда утомляли. Судя по реакции всех, кто сначала услышал их, а потом уже имел сомнительное счастье с ней познакомиться, говорили что угодно, но не правду. Или правду, но изрядно преломленную восприятием и приукрашенную. Раньше было проще. Быть наследницей Влада Ольгимского легко - это всего лишь статус, которому почти не нужно соответствовать. Разве что не закидывать ноги на стол, не ругаться матом, и не водиться с совсем уж преступными элементами. Быть наследницей Светлой Хозяйки, и самой претендовать на её место было гораздо сложнее, потому что каждый ждал чего-то своего, определенного... Жизнь изменилась, когда её стали узнавать не столько по отцу, сколько по матери. И сейчас Капелла прикидывала, насколько же она уже не совпала с тем, что рассказывали дети, и сильно ли это скажется на восприятии девочки.
Которая, кстати, всё-таки представилась в ответ.
"Мишка - мальчишечье имя... А впрочем, какая разница? Скорее всего, прозвище, а оно может быть каким угодно"
-Приятно познакомиться, - вежливо заключила она, решив расспросить о происхождении именно такого имени как-нибудь потом, при случае. Принимая приглашение, переступила порог. Вагончик пах железом, ржавчиной и травами - наверное, он уже очень долго стоял на границе Степи. Пропитывался дурманом твири, мок под дождями, и всё больше становился частью этого мира, пусть и сделали его где-то далеко. Хорошее место. Не очень подходящее для жизни, особенно ребенку, но само по себе - хорошее.
"Сухари, значит? На сухарях долго не протянешь, это я со всей уверенностью говорю"
-Я тут кое-что принесла, - произнесла она, и со вздохом облегчения поставила сумку на пол. Помнится, первые разы она смущалась что-то предлагать - "Будто милостыню подаю, ну, в самом деле" - но потом быстро поняла, что дети не оценят долгих реверансов и стеснения, и что с ними лучше говорить на языке истины. Дети гораздо проще, чем взрослые. За свою короткую жизнь она успела уже забыть и вспомнить заново эту короткую истину - Сухари не заменят нормальной еды, это я тебе точно говорю.

Отредактировано Виктория Ольгимская мл. (2012-02-20 18:44:21)

-Нет, это значит совсем не то.
Стола в вагончике не наблюдалось, зато были полки. Пока почти пустые - только с одной заинтересованно поглядывала вниз тряпичная куколка. Черный шов рта, карман на животе, беспалые руки и ноги, две пуговки вместо глаз. Обычная игрушка. Капелле такие всегда нравились едва ли не наравне с лощеными марионетками, которые иногда плясали в Театре... Аккуратно раскрыв молнию - сама вшивала, даже по-своему этим гордясь - принялась вытаскивать продукты. Стола не было, как уже говорилось, и потому Капелла оставляла их на полу, рассудив, что Мишка сама найдет куда и что убрать. Бутылка молока, хлеб, завернутый в чистую тряпицу, несколько картофелин, яйцо, пакетик риса. На самом деле, не очень много, но одному ребенку должно было хватить дня на три. Возясь с провиантом, она поясняла:
-Это значит, что я помогаю детям. Бинтую порезы, подкармливаю, утешаю. Что я всегда знаю все новости, и что если я попрошу - меня послушают. - вздохнула, переводя дух. Она уже успела привыкнуть к тому, что дети задают много - иногда очень много - вопросов за раз. Не привыкла только отвечать на них с той же скоростью и легкостью - А если не послушают - я всё объясню и расскажу, и получится, что лучше всё-таки слушать. А вот Хана я просить не могу. Он...
"Он уже взрослый, да. Такой же, как я"
-Он слишком гордый и сам себе хозяин.
Она не знала, получилось ли объяснить эту разницу. Что она не владычица и не хозяйка в привычном понимании. Не имеет права приказывать. Она просто помогает, кому может и не более того.
-А ещё это значит, что когда-нибудь я стану Светлой Хозяйкой, как моя мама. Но пока в это по-настоящему верят только дети, вот и...
-А ты мне - ничего, - почти весело сказала она, наконец, выпрямляясь. Опустевшую сумку она привычно свернула и засунула в карман - На сухарях, правда, долго не протянешь... К тому же гости часто приходят с гостинцем. - вдруг ей в голову пришла весьма закономерная, но как-то ускользавшая от неё до этого момента мысль. Капелла даже удивилась, что не сообразила раньше - Ты же сумеешь сварить картошку, или приготовить суп?
Прозвучало неувренно.

-Ну... - Капелла даже растерялась. Такая трактовка ей в голову как-то не приходила. - Можно и так сказать, да.
Места в вагончике было немного, и, опасаясь помешать Мишке, она отошла в сторону, присела на один из ящиков, прикрытых матрасом. "Неплохая замена кровати, - подумалось ей. Матрас, кажется, был набит травами, и была у него всего одна беда - комковатость. Где-то набивка выпирала неудобным бугром, где-то проваливалась, образуя целую пропасть, и если сидеть было довольно удобно, то спать - вряд ли. По извечной привычке что-нибудь делать руками - переплетать ли пальцы, теребить ли шарф, накручивать ли волосы на палец - Капелла взялась матрас расправлять. Разгладила пару особенно выделяющихся бугров, легонько встряхнула его, чтобы начинка распределилась ровнее. Попутно она пыталась придумать ответ на вопрос "Как?". Как-то раньше она об этом не задумывалась. Вернее задумывалась, но не конкретно об этом...
-Так получилось, - наконец, сформулировала она, и замолчала опять, потому что рассказывать всё - про видения, про знакомство с Ханом, про ясноглазую Пташку, которая была первой из тех, кому Капелла лечила в кровь разодранную щеку, про малышей, который пришли на следующий же день лечить разбитые коленки, про сказки - вышло бы долго, а занимать Мишку рассказом до ночи не хотелось. - Один раз увидела пророческий сон, другой раз заклеила одному парнишке пластырем щеку... Ну, и покатилось.
Она даже рассмеялась тихонько, так странно беспомощно прозвучало это "покатилось". Словно она оправдывалась за что-то, в оправданиях не нуждающееся вовсе. Ответ Мишки про картошку  - довольно неуверенный ответ, под стать вопросу - её опечалил. Из него следовало, что подкована девочка чисто теоретически, и первый свой обед наверняка сожжет. Или недоварит, или переварит. Капелла прекрасно знала, как это бывает - сама начала готовить даже в более раннем возрасте, и вспоминала первые свои опыты с внутренним содроганием. А ведь отец ел и даже не морщился... Наверное, после смерти мамы ему было слишком плохо, чтобы обращать внимание на состояние еды.
-Да. Ты хоть раз пробовала? - ответ она уже знала. Вернее, подозревала, что знает.

Капелла только вздохнула - ответ полностью соответствовал её ожиданиям. Конечно, не в Многограннике же ей было учиться готовить...
"Ладно, это всё поправимо. Сейчас найдем что-нибудь, на чем можно нагреть воду - и научим. Долго, что ли?"
Правда, про себя она подозревала, что долго. Учить кого-то варить картошку ей ещё не доводилось, а ко всему ещё неиспробавнному Капелла относилась с легкой опаской. Вроде и интересно... Но вдруг не получиться?
-Пойдет, - оценила она выкопанную Мишкой кастрюльку. Явно давно не используемую, но вполне себе целую и даже симпатичную. - Теперь нам нужна вода, ножик, и нужно выкопать керосинку из-под вагона, да.
На замечании о соли она только раскрытой ладонью по лбу ударила. Нет, соль она взяла - просто забыла выложить коробок из кармана - но по ассоциации вспомнилось ей, что у них нет масла. Конечно, они собирались картошку варить, а не жарить... Но  просто соленая вареная картошка - это не очень вкусно.
"В следующий раз принесу, - вздохнула она про себя. Сейчас идти в "Сгусток" было бы долго да и бесполезно. Всё равно завтра или послезавтра она собиралась наведаться вновь - Не забыть бы только..."

Капелла прихватила картошку и поспешила следом за хозяйкой на улицу. С интересом проследила за её манипуляциями - целых пять минут под вагончиком шуршали и возились, прежде чем перепачканная землей Мишка выбралась наружу. Добыча её благоухала керосином так, что чуть с ног не сшибало, и резон хранения драгоценности под вагончиком сразу стал понятен - жить с такой благоухающей прелестью в одном помещении было бы на редкость неприятно. Это же и вода, и одежда, и одеяло пропахнет, не отстираешь потом...
"Нет, готовить будем здесь. А то потом за неделю не выветрится, да и сами задохнемся."
-Ставь тут. - решилась она. Дождя вроде бы не предвиделось, не было и ветра, а теплый летний вечер как нельзя лучше подходил для готовки на свежем воздухе. В чем-то даже хорошо и занятно получалось - вроде как на пикник выбралась. - Внутрь не понесем - себе дороже выйдет...
Спички нашлись на дне кармана - наследие вчерашнего ужина. А вернее, приготовления этого ужина. Вчера Капелла задержалась у Двоедушников, пришла домой поздно, и принялась за готовку прямо в уличном. Вообще-то, конечно, готовить могли и слуги, но она всегда считала, что у неё получается лучше. А если не лучше - то хотя бы с добром - ведь она-то отца любила, а они работали только за деньги... В общем, после вчерашних хлопот позабытые спички, которыми она разжигала плиту, так и остались в кармане, что сейчас пришлось как нельзя кстати.
Затрепетал венчик огня, в свете солнца светло-рыжий и совсем неяркий. Капелла отбросила спичку в траву, потянулась за кастрюлькой. Улыбнулась:
-Но ты ведь не будешь есть её прямо с кожурой, правда? И воду мы тоже выльем, так что не страшно.
Хотела было засунуть картошку самостоятельно, но вспомнила, что она тут вообще-то, чтобы учить, поэтому спохватилась и передала всё Мишке. Напутствовала:
-Кладешь в кастрюлю, заливаешь водой так, чтобы картофелины были в ней полностью. Потом - на огонь.

-Если много воды - то вариться будет очень долго. А если мало - то сгорит.
От воспоминаний даже передернуло - помнится, когда Капелла в первый раз варила картошку, та честно выкипела, залив плиту, и обратившись в какие-то невразумительные угольки. Правда, на второй раз вышло лучше - хоть и было налито слишком много воды, и всё варилось часа два. А на третий получилось совсем хорошо. И неудачи были следствием не природной неспособности, а всего лишь малого возраста и отсутствия советов взрослого. Зато бесценный опыт, плюс возможность заняться делом и не терзаться... Нет, Капелла совсем не жалела о первых своих опытах. Просто вспоминать их не любила.
-Где-то через полчаса, - прикинула она. Вода уже начинала потихоньку закипать, взвивались к поверхности пузырьки - Мы потыкаем в неё ножиком. Если получиться проткнуть - значит, готово.
Солнце медленно клонилось к горизонту. Рядом пела Степь - шуршали травы, щелкали насекомые, которых в зеленых зарослях травы было превеликое множество, чирикала какая-то птичка. Где-то замычал бык - ему откликнулась дудочка травника. Наверное, там, далеко, где паслись стада, одонхе собирали быков на ночь. Именно в такие моменты иногда хотелось встать и признаться всему миру в любви. Жалко, что мир этого, скорее всего, не оценил бы.
-Как её зовут? - заинтересовалась Капелла, когда Мишка сбегала в вагончик и вернулась с куколкой на руках. Явно любимое и лелеемое существо, хорошо если не единственный друг.

Внимательнее пригляделась Капелла к тряпичному уродцу на мишкиных руках. Значит, не просто куколка. Не из тех, которых кутают в одеяло и зовут именами детей. Те не говорят с владелицами - даже вида не делают, что говорят - и, уж тем паче, не имеют своего мнения о пришедших. Карман, бессмысленный взгляд глаз-пуговиц, растянутый в улыбке нитяной рот. "Она говорит". "Она не хочет"... Странно, но в голову ей не пришло даже тени сомнения - видно было, что Мишка искренне верит в то, что слышит голос тряпичной заморашки. Когда малыши выдумывают - это всегда явственно.
Такого Капелле ещё не встречалось. Потому она положила себе приглядеться пристальнее. И как-нибудь потом спросить ещё.
Вопрос о сказках не застал её врасплох. Рано или поздно всегда заходила об этом речь, а уж у плитки, да под открытым небом, да ожидая, пока сварится ужин - сам бог велел рассказывать и слушать.
-Знаю такие, какие рассказывают детям в Столице, - улыбнулась она. Столичные она вычитывала в книгах, помнила множество. Про Стеклянного Человечка и Михеля-великана. Про Жар-Птицу. Про Красную Шапочку, Ремпельштицхена, Пиноккио. Только все они были пресными по сравнению с легендами Города. В них не получалось верить - Знаю те, которые рассказывают у нас. Про Прозрачную Кошку. Про то, как Сирота воевал с тенями. Про Большую Волосатую, которая прячется под кроватями. Про куклвода и куколку. Про Пожирательницу Ногтей, про то, как Боос Турох создал солнце и как он победил Суок... Я много знаю, правда. - и, опять догадываясь, каким будет ответ - Рассказать?
До установленного времени тыканья ножиком в картошку оставалось ещё минут десять.

-Сама Кошка - не сказка. Но всё-таки и не быль. То ли есть, то ли нет... - вспомнилось, как когда-то Хан удивленно спрашивал - "Ты её видела?" - не зная ни одного рассказа об одном из главных чудес Города. Вспомнилось - Спичка хвастался, что почти уже выследил Кошку и скоро её совершенно точно поймает. Вспомнилось - брат рассказывал, как в своём, довольно отдаленном, детстве, тоже ловил неуловимого зверька. Говорят, даже папенька его ловил, чего уж там - Спичка говорит, что видел. Хан тоже как-то встречал. Черный рассказывает, что она как-то приходила к Грому. Ну, и я один раз встречала. Давно, правда...
Она задумчиво проследила за манипуляциями Мишки, конечно, не остановив её. Понятно же, что скучно ждать, и если сама Капелла уже давно привыкла и теперь воспринимала любое ожидание, как тренировку терпения, то Мишке это ещё только предстояло. Если она, конечно, не собиралась питаться сухарями до скончания дней своих.
Картошка, разумеется, даже и не подумала протыкаться. Было ещё рано, да и картофелины попались большие - такие всегда долго варятся. Что же, по крайней мере, оставалось вдоволь времени на сказки. Странно, но сейчас Капелле хотелось, чтобы этого времени было побольше. Сидя на земле, рядом с куклой и её хозяйкой, слушая, как тихо шелестит Степь, любуясь подступающим закатом и жуя травинку, она была по-своему счастлива. Всё же дома - совершенно не то.
-Ни про кого там не знают, - вздохнула она даже с некоторой жалостью к столичным детям, которые совершенно не осведомлены о стольких интересных вещах - Ни про Сироту, ни про Прозрачную Кошку. Даже про Бооса Туроха не знают. Зато там много рассказывают о животных. Есть сказка про куклу, которая очень хотела стать настоящим человеком. Есть про смешного маленького человечка, у которого за спиной был пропеллер и который очень любил варенье. Про великанов, гоблинов, эльфов...
"Если меня попросят рассказать что-нибудь одно - я, пожалуй, даже не сразу выберу"

Отредактировано Виктория Ольгимская мл. (2012-02-26 18:20:35)

-Совершенно нечаянно, - пожала Капелла плечами. Травинка в уголке рта совсем измочалилась, и она сорвала другую - Обиделась как-то на отца, вылетела под дождь без зонтика, и пошла искать Кошку. Не возвращаться же было домой.
История была давняя, и за множеством прошедших лет казалась глупой. Сейчас ей и в голову бы не пришло обижаться на папеньку, разозлившегося из-за разбитой чашки. Но это сейчас. Тогда она была младше, глупее, в чем-то наивнее, и терпеть не могла, когда кто-то повышает голос. Особенно на неё.
-Проблуждала до ночи в Степи. Вымокла, разозлилась на весь свет ещё больше. А когда возвращалась - встретила Кошку на крыльце.
Память услужливо восстановила требуемый образ. Два больших желтых глаза, отражающие свет фонарей. Едва заметный контур пушистого тельца - острые ушки, лапки, обернутые хвостом, изящная узкая мордочка...
-Она красивая - Кошка, - с трудом возвращаясь в привычную реальность, вздохнула Капелла. Помешала ножиком залежавшуюся картошку. Над кастрюлькой вился парок, вода потихоньку выкипала, и самая крупная картофелина уже показывала обтянутый тонкой кожицей бок. Девочка потыкала в неё острием, но результат оставался прежним. Рано.
-А это вообще была странная сказка, - к чему ей вообще вспомнился Пиноккио? Она ведь и основную сюжетную параболу помнила едва-едва. Зато отлично помнила желание оттаскать деревянного сорванца за уши, чтоб неповадно было. - Наверное тот, кто её придумал, считал, что быть человеком - лучше всего на свете.
Тряпичная куколка осуждающе молчала. Похоже ей совершенно не хотелось превращаться в человека и вообще она такое желание осуждала. Капелла даже улыбнулась, глядя на неё. Улыбнулась, и вдруг вспомнила:
-А ещё там была сказка, которая начиналась... - она мгновение промедлила, пробуждая в памяти чужие слова, и процитировала наизусть, с легкой даже гордостью - Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит — благоустроенная.
Книжка про Бильбо Беггинса ей всегда очень нравилась.

-Не знаю, - повела Капелла плечом. Про Суок в столичных книжках совсем ничего не было. Когда-то это её здорово удивляло. Потом повзрослела - поняла, что у каждого места свои легенды и свои призраки, и боги тоже свои. Если у них - Бодхо с Суок, то в Столице какие-то странные веры в богов, которые ходили среди людей давным-давно и много лет уже не показывались со своих небес. В подробности Капелла не вдавалась. Ей хватало верований степняков - куда более близких и живых, чем все столичные мифы вместе взятые - Может быть и прячется, но об этом никто не знает.
Она задумалась, помешивая картошку кончиком ножа. Простое занятие успокаивало, настраивало на философский лад. Век бы так сидела, право слово.
Продолжение сказки она, конечно, дословно не помнила. Слишком большой и толстой была книжка, чтобы всю её выучить наизусть. Но усомниться в своих силах и своей памяти ей даже в голову не пришло. В конце концов, она не только помнила всех триннадцатерых гномов по именам, но ещё знала, что когда-то один сказочник захотел рассказать ребятишкам про хоббита, а вышла у него совсем другая история - с Белым Кроликом, Алой и Белой Королевами и девочкой Алисой...
-Хоббиты, - намерено пропустив мимо ушей вопрос, продолжила она уже по-своему - Это такие маленькие человечки, обитающие под землей. Ростом они человеку по пояс, волосы у них курчавые, ходят они тихо-тихо, а на ногах у них шерстка. Поэтому они здорово экономят на теплых носках. Людей они не любят - слишком шумные, мол, и всегда норовят потихоньку уйти, если встретят.
Она помолчала, выдерживая паузу, совершенно необходимую для построения рассказа. Залюбовалась на розово-золотое небо. Продолжение зазвучало тихо и почти напевно:
-Нашего хоббита, который жил в норке под холмом, звали Бильбо Беггинсом. Происходил он из старого уважаемого рода Беггинсов, и все его родные - дядюшки, тетушки, кузены и кузины, - слово вылетело легко, подменив привычное "двоюродные сестры и братья", и Капелла даже удивилась. - А так же вся родня до двенадцатого колена никогда не попадала в приключения. С ними никогда ничего не случалось. А поскольку хоббиты - мирный народ, который приключения терпеть не может, Беггинсов все очень уважали.
Она перевела дух, пощекотала кончиком ножа бок картофелины. Та закачалась, а Капелла продолжила:
-В норке у Бильбо всё было устроено по уму. Была зеленая круглая дверь, похожая на крышку люка, прихожая с длинным рядом крючков для шляпок и плащей - наш хоббит очень любил принимать гостей - коридор, по обе стороны которого были двери, ведущие... Куда только не ведущие! Были в норке кладовые и гардеробные, большая уютная гостиная и спальня хозяина, разумеется, была. Везде мебель, подогнанная под хоббичий рост... Утром, проснувшись, Бильбо надевал халат, умывался, и шел готовить себе завтрак. Он всегда был не дурак покушать - как и все хоббиты - и завтрак у него обычно состоял из омлета с беконом, тостов, горячего какао и сдобных кексов. Бильбо спокойно прожил в своей норке тридцать три года, а потом однажды вышел на крылечко покурить - и всё завертелось...
Кажется, получалось неплохо.

Сказка лилась легко - Капелла на самом деле любила рассказывать, а уж в такой чудесный вечер, как сегодня, молчать и вовсе было бы преступлением. Оживал в Степи чужой край, и Бильбо Беггинс снова раскуривал свою трубку - табак, конечно, пахнет вишней, а чашечка трубки касается мохнатых ног хозяина - и Гендальф снова шуршал серым плащом, принося в мирный край северный ветер и горькие чужие песни, и снова разыгрывался диалог - "Вы желаете мне доброго утра? Или хотите сказать, что у вас утро доброе? Или что в такое утро все просто обязаны быь добрыми? -И то, и другое, и третье.". Она сама увлеклась рассказом, обычно скованная жестикуляция расцвела, равно как и мимика, но всё-таки в полглаза она не забывала следить за картошкой. По личику Мишки было понятно - увлеклась сказкой, заслушалась, и наверняка помнить не помнила про собственный ужин, так что приходилось смотреть самой. Впрочем, к тому моменту, когда Капелла решила, что ещё две минуты - и она снимет кастрюльку с огня, даже если хозяйка не спохватится - Мишка подорвалась сама.
Рассказ прервался на полуслове, растаяли, как дым, зеленые холмы Шира, и они опять были - две девчонки на краю великой Степи, занятые картошкой и премудростями её приготовления.
Нож вошел в картофелину легко, и Капелла удовлетворенно улыбнулась - в самый раз. Не поздно, и не рано.
-Если бы переварилась - она бы рассыпалась на кусочки от одного тычка ножом, - вспомнила она собственный опыт проб и ошибок. Один раз получилось именно так, в другой раз картошка разварилась в какой-то невнятный клейстер... А впрочем, что теперь вспоминать - Так что всё в порядке. Теперь гаси огонь, и, если не боишься обжечься - есть можно хоть прямо сейчас.
Она аккуратно достала из кармана забытый было коробок с солью, протянула Мишке.
Про продолжение сказки она не заговаривала - ждала, пока девочка вспомнит и спросит сама.

Картошка обжигала пальцы, и Капелла снимала кожуру аккуратно, полоску за полоской. Присыпала солью. Взяла вилку. Конечно, поесть она могла бы и дома, но раз уж готовили вместе... Да, кажется, Мишка и не думала, что она может не захотеть и отказаться.
Было вкусно. Странно, но самая обычная вареная соленая картошка здесь, под ало-золотым небом, на границе Степи, казалась настоящим деликатесом. Может быть, так действовал пахнущий травами свежий ветер, а может быть, рассказывание сказок благотворно действовало на аппетит.
Услышав вопрос, Капелла незаметно улыбнулась. Значит, не зря она распиналась тут целых полчаса. Значит, зацепило. Это было лестно и по-своему приятно - так приятно делиться чем-то своим, драгоценным, щедро раздавать его любому, кто примет. Только вот отвечать она не спешила. Во-первых, разговаривать за едой было бы неудобно. Во-вторых, если уж продолжать, то как минимум до того момента, когда Бильбо и гости его норки разбрелись по постелям. Это значит, что рассказ точно затянется до темноты, домой она опоздает, получит нагоняй от папеньки, не успеет приготовить ужин и вообще. Проще уж прийти завтра, научить готовить какой-нибудь суп или кашу, и уж тогда продолжить.
А прерывать что-то в неправильном месте, Капелла терпеть не могла.
-Это очень длинная сказка, - сказала она, наконец - За сейчас я точно не успею её досказать. Может быть, лучше в следующий раз? Заодно будем учиться варить суп...
Она вдруг подумала, что гораздо проще, чем рассказывать - было бы принести книгу. Но одно важное обстоятельство способно было помешать воплощению этого благородного порыва в жизнь. Потому Капелла вздохнула, дожевала очередной кусок картошки, и осторожно спросила:
-Ты умеешь читать?

"Ну, разумеется."
Капелла даже не слишком удивилась - действительно, где сироте было учиться читать? Не в Многограннике же, право слово, а родители ушли слишком рано, наверное. Значит, придется честно обновить в памяти "Хоббита" - начало она помнила прекрасно, а вот дальше уже могла путаться в хронологии - и досказать его до конца. Учитывая количество событий, главных героев и мест - времени уйдет много, а возможностей сбиться будет ещё больше... Но почему-то Капеллу это не пугало. В крайнем случае, можно было взять книгу с собой, и просто читать вслух.
Оставалась только проблема мишкиного неумения.
Чтение - это необходимо. Пригодиться абсолютно всегда абсолютно везде. И книгу прочитать. И запись в дневнике сделать. А если нужно будет послать записку - так и вовсе без умения никуда...
"У меня не получиться! - мысленно возопила Капелла, уже зная, к чему приведет такая цепочка рассуждений. - У меня даже азбуки нет."
Разумеется, это не сработало. В голове уже роились варианты - можно собрать букварь самостоятельно - ненужных детских книжек с картинками полно. Можно поискать как следует и всё-таки его найти. Можно купить. Можно учить по любой другой книге, в конце концов, главное не картинки, а объяснения... Главным аргументом служило то, что кроме неё такого рода благотворительностью заниматься некому. Кому вообще какое дело, что в брошенном вагончике на Станции живет вот такая Мишка? Взрослым точно никакого...
-А научиться хочешь? - сдаваясь, спросила она, и тут же заготовила сразу десяток объяснений, почему это нужно. Ведь Мишка, в принципе, могла и не хотеть...
Забытая картошка потихоньку остывала в тарелке.

Все заготовки пропали втуне. С одной стороны, Капеллу это порадовало - учить того, кто признает необходимость обучения, должно быть просто - но с другой стороны и огорчило - она ведь старалась, придумывая аргументы.
Вопрос о времени застал её врасплох. Она понятия не имела, сколько учатся читать. Самой ей всегда казалось, что умела она всегда - ещё мама учила, когда ей и четырех не сравнялось - а других детей для наблюдения не было.
"Год? Несколько месяцев?.. Тридцать три буквы, на каждую по неделе..."
Впрочем, озвучивать свои догадки вслух она не стала. Всё это было очень приблизительно, да и какого ребенка обрадует перспектива учится простой вроде бы вещи так долго?
-Я лично никуда не спешу, - улыбнулась она, придумав своеобразный выход - Думаю, что ты тоже.
В конце концов, времени и правда было полно. Здесь не школа. Никто не станет проверять, знает ли ребенок буквы, и Капелле подумалось, что именно так и нужно воспринимать всё, чему хочешь научиться - как что-то нужное и полезное именно тебе, а не чужому дяде с улицы.
Солнце маячило у горизонта - тяжелое и ярко-алое, готовясь уйти на покой. Летние дни длинные, значит, не могло быть меньше восьми часов. А папенька как всегда сказал - "Половина девятого" и грозно потыкал в часы... Капелла отложила вилку.
-Мне пора идти, - не любила прощаться, но вечно приходилось - Отец будет беспокоиться...
Увидеть беспокоящегося Тяжелого Влада она не пожелала бы и злейшему врагу. Вспомнилось - брат рассказывал, как мальчишкой до темноты заблуждал в Степи, а выйдя в Город понял, что его ищут по всем улицам чуть ли не с собаками...
Иногда старший Влад умел быть тем ещё параноиком.