Над Городом рассветало. Едва затянутое облаками небо посветлело, Ноткин вздохнул спокойно. Ещё совсем немного - и полностью взойдёт солнце, пусть рассвета его, укрытого за облаками, не увидит никто. Не нужно будет опасаться прихвостней Грифа, которые любили до полусмерти запугивать ребят - по ночам они иногда окружали склад и начинали дико кричать, громко хохотать, выдавать самые страшные угрозы, зачастую обращаясь к сорванцам по именам, скрестись ножами в дверь, молотить по стенам, которые были отнюдь не бетонные. Особенно страшно было в первый раз, когда Ноткин увёл ребят из Многогранника и после двух дней шатаний по окрестностям Города вместе с верными ему детьми обосновался в этом заброшенном складе. Об этом тут же просёк Гриф и отправил нескольких громил с ножами и бритвами. Ноткин не знал, что именно нужно было этому стервятнику, но первую ночь он не забудет никогда - несколько часов нервного ожидания, что вот-вот - и бандиты вломятся к тебе в дверь. Выбьют, либо взломают замок. Достанут оружие, и... "В лучшем случае", думал Ноткин, "мы просто выслушаем порцию едких издевательств и идиотского хохота, особо смелых побьют. А в худшем..." Ноткин вспомнил, как он пытался побороть ужас и дрожь в ногах, вцепившись в рукоять своего ножа. Охотничий нож Ноткин нашёл по счастливому везению - ему вспомнились годы уличной жизни, когда после смерти родителей он обшаривал мусорные баки и лишь иногда крал из лавок что-нибудь, что плохо лежало. Во время одной из ночей на улице стало холодно, и Ноткин решил попросить ночлег у Оспины. Он, как и подавляющее большинство жителей города, ровным счётом ничего не знал о ней - только то, что эта низенькая женщина, казавшаяся Ноткину степной шаманкой, появилась во время Первой Вспышки. Итак, Ноткин, робко озираясь по сторонам, крался по Сырым Застройкам к ночлежке, когда увидел одного из разбойничков Грифа, подобно паровозу нёсшегося ему навстречу. Вслед за ним с криком "Держи его! Держи! Убежит сейчас!" пробежал патруль добровольцев местного коменданта Александра Сабурова. Один из дружинников достал револьвер. Прозвучало три выстрела, после третьего фонтаном брызнула кровь и полетели ошмётки - пуля попала прямиком в затылок. Ноткин рванулся к трупу и начал в спешке обшаривать его, пока дружинники не нашли тело. Именно тогда он и отстегнул с пояса бандита чехол с этим самым ножом. Охлопав карманы, Ноткин также нашёл небольшой точильный камень и деньги - несколько местных сотен.
Ноткин совсем погрузился в воспоминания, когда в дверь склада постучали.
- Не вставай, я сам, - бросил Ноткин лежащему у дверей парнишке и отпер засов.
На пороге стоял подросток, бывший однозначно старше и сильнее Ноткина, но не стремился скидывать Ноткина с места главаря.
- Привет, дружище, - кивнул визитёр.
- И ты здравствуй, Голубь, - ответил Ноткин, - Проходи, все спят пока.
Мальчишки прошли в небольшое отделение, где находилась личная комната атамана. Помещение было узким, в середине стояло два небольших контейнера, служившие столом, рядом с ними стояли перевёрнутые днищем вверх вёдра. В углу был расстелен старый матрас.
- Смотри, что прикарманил, - улыбнулся Голубь, доставая из внутреннего кармана залатанной кожаной куртки бутылку с зельем.
- Пахать-колотить! Голубь, если это не чёрный твирин, протри мне глаза! Где спёр-то, а? Надеюсь, не у Грифа? - Ноткин резко сменил восторг на беспокойство.
- Нет-нет, не волнуйся, - пробормотал Голубь, слегка испугавшись при имени "Гриф" и доставая из другого внутреннего кармана небольшой пакет. - У Андрея Стаматина притырил. Да и не своровал вообще... это, поручение его выполнил. Письмо любовное в Каменный Двор отнёс, Еве Ян какой-то. Деваха милая, кстати, надо сказать, я их хорошей парой представляю, - продолжая рассказывать, Голубь вытащил из пакета полбуханки хлеба и несколько вяленых плотвичек, - Она меня попросила остаться ненадолго, ответ настрочила за пять минут, потом отправила назад к Андрею. Ну, он радостях чуть на люстру не запрыгнул, потом меня провёл в подсобку, ну и снабдил всем... этим. Выпьем по старой дружбе?
- Отчего и нет? Хоть и не по старой, - согласился Ноткин, вытаскивая из кармана пачку с куревом. Голубь не заставил себя ждать и взял папиросу вслед за Ноткиным. Друзья прикурились от спички.
- А знаешь, Голубь, я вот только сейчас понял, что что-то не так, - сказал Ноткин, пододвигая приспособленный под пепельницу тонкий металлический лист с вогнутыми краями.
- И что именно? - выдыхая дым, спросил Голубь.
- Да я вот подумал, с чего бы это нынешнему врагу... не, ты не воспринимай всерьёз... прийти да попроведовать нас?
- ...И с какой это стати сам главарь наших, гм, врагов, показывает посланцу Хана свои апартаменты? - улыбнулся Голубь, раскупоривая бутылку.
Шутка попала в цель. Ноткин насторожился:
- Надеюсь, ты не с ними? - Рука нащупала рукоять ножа.
Голубь покосился на столь внезапно ставший недоверчивым взгляд атамана, неторопливо приложился к бутылке чёрного твирина и, передавая её Ноткину, продолжил:
- Ушёл я оттуда, дружище.
- Вот как? И это... в связи с чем? - Ноткин судорожно выдохнул и сделал пару глотков. - Ох, чёрт! Ой, ёшкин крот!
- Не, ну ты мастер, конечно! - захохотал Голубь, - Тебе в цирк надо, будешь этот твирин стаканами дуть! Тебя потом даже тот архитектор перепить не сможет!
- Какой архитектор? - отдышался Ноткин.
- Ну, этот... ну, алкаш который!
- А, извини. Затормозил немного. Так из-за чего ты из Башни ушёл?
- Да ничего, сходил, что называется, родных навестить. У меня брат старший ведь, не ребёнок уж подавно, сам знаешь... Ну, Хан-то меня отпустил, но смотрел он на меня... ну, точь-в-точь, как на ребят, которые с тобой ушли!
- Понятно. Как на врагов, - кивнул Ноткин. - Только вот что-то он слишком просто тебя отпустил!
- Ноткин, - Голубь редко обращался к атаману по имени, даром что был старше его на четыре года, - Посмотри на меня! Сколько мне лет?
- Ну... шестнадцать...
- В точку, через месяц семнадцать будет. Ну, остался бы я в Башне этой, ну и толку? А я в Башне зажился не настолько, чтобы слова взрослых бредом считать. Ну, вот брат мне и сказал, мол, подумай, Игорь, надо оно тебе или нет. Я и подумал, благо мозги уже проросли чутка. Ну, и решил к брату вернуться, - Голубь за словом в карман не лез, и Ноткин понимал его.
- Ладно, Голубь, не будем о грустном, - Ноткин извлёк из чехла нож и отрезал кусок хлеба. Положил сверху рыбёшку, потом глотнул твирина и, зажмурившись, закусил. - Ты, это... расскажи лучше, что там нового в городе?
- Нового? Ой, всего и не перечислить... Ольгимские Термитник закрыли, почему, не говорят. Тая там осталась... эй, ты чего это? - Рассказ Голубя был прерван тем, что Ноткин тяжело вздохнул и махнул рукой, - что-то другое хотел услышать, что-ли?
- Да ничего, опять про эту Башню вспоминается, чтоб её разнесло, - ответил Ноткин.
- Согласись, это рано или поздно должно было случиться. Ты ведь был не согласен с Ханом... сам мне говорил об этом ещё там.
- Хан... Пороли его в детстве мало, вот чего! Только теперь понимаю, какую дурь он нёс! А Тая... её скорее благодарить надо за то, что решимости подкинула. Так бы я не ушёл.
- Она же настучала на тебя...
- Да что взять с этой мелкой, а? Решила, раз уж она дочка коменданта этого... Термитника, то весь мир вокруг неё крутится!? Мне ровным счётом наплевать было на неё, как наплевать и сейчас!
- Манию величия в человеке, больном ею, подавить тяжело, если есть люди, которые беспрекословно верят ему. Но стоит хотя бы одному начать думать... и дни культа этого человека сочтены. Если в Башне есть ещё люди, такие, как ты - то утопии детства недолго осталось.
- Как же ты прав... - проговорил Ноткин.
- Так насчёт Термитника. Надо бы пробраться туда, узнать, что да как...  Так, а теперь... наклонись ближе, - Голубь и Ноткин сблизились настолько, что могли слышать дыхание друг друга. Голубь собрался с силами, готовясь в случае чего ретироваться, ему ведь была известна горячность атамана, а Ноткин и так не отошёл от крайне неприятного ему разговора о Башне.
- Слушай... я конечно не знаю, правда это или нет, услышал мельком, когда к тебе шёл, но... Симон Каин умер, - прошептал Голубь.

Отредактировано Ноткин (2011-12-29 18:09:15)

Понятно, в ближайшее время отредактирую, сейчас уходить надо.