Было жарко. Словно лето вдруг вздумало вернуться, облило Город золотом солнечных лучей. Словно воцарился жаркий, захлебывающийся в твири август, словно до осени - месяц, равный вечности.
Жаль, но всё было хуже. Не солнце грело Город лучами, но жар, идущий из-под земли. Лихорадка мучила его, агония выпивала свет и силу, и Город бился, стонал и плакал, терзаемый болью. Людей лечили. Людям готовили вакцину, людей запирали по домам. Для людей была панацея. Город же умирал без помощи, и защитники его пока только бестолково метались, пытаясь хоть что-то сделать. Все они думали о людях. О Городе - ни один.
Капелла открыла окна, впуская в дом пропитанный дымом и гниением воздух. Тянуло с зараженных кварталов, где-то кричали, откуда-то доносились приглушенные выстрелы. И всё-таки стало прохладнее, легче. Словно бы запираясь в доме она отрезала себя от мира, закупоривалась наглухо, и постепенно кончался воздух, становилось нечем дышать.
Устроилась на кровати, потянулась за расческой - успокоить дрожь рук, занять их привычным легким делом. В голове плавали мысли - множество мыслей - и Капелла, проводя гребнем по волосам, отлавливала их, рассматривала на свет.
Первая - про завтра. Завтра станет решаться всё, будет выбран путь и решена задача. Если победит доктор - нужно будет проследить, чтобы вышли все дети. Проверить, не осталось ли кого в потайных местах. За руку вывести Ласку. Если выиграет доктор - будет тяжело, будет горько, но дело найдется, и будущее как-нибудь да сложится.
Если победит Гаруспик - нужно будет помочь Хану вывести детей из-за граней, проследить, чтобы никого не осталось в Башне. Заодно - послушать утопистов, не случится ли с ними чего. Они люди увлекающиеся и гордые, может выйти беда.
Если же победит Клара... Здесь мысль забуксовала, и Капелла с легким остервенением дернула особенно спутавшийся узел. Про планы Самозванки не знали даже дети. И это пугало, настораживало и злило. Там, где неизвестность - очень сложно приноровиться...
Вторая мысль - про Хана. Про вышедший у них с помощью Гаруспика договор. Всё было правильно и логично, но неприятный осадок оставался в душе. Капелла точно знала, что никакой любви в браке не выйдет. Расчет. Взаимное уважение. Может быть, подобие дружбы - но не любовь. Всё-таки слишком многое делило семьи. Слишком многое разделяло лично их - коменданта Снежной Крепости и будущую Светлую Хозяйку. Она знала, что поймет младшего Каина. Научиться удерживать и советовать, привыкнет и смириться. Но билось в душе подростковое, честное. Какой девчонке в пятнадцать лет хочется выходить замуж за нелюбимого? Вторая мысль была глупой, и Капелла отринула её, стараясь заодно выкинуть из головы ощущение Театра, которое здесь, казалось, было ни к селу, ни к городу.
Капелла знала, что это не так, но не желала продолжать мыслить в этом направлении.
А на третью мысль времени уже не хватило - кто-то постучал в дверь, и пришлось подняться, отложить расческу. Про себя Капелла ожидала кого-то из главных героев, скорее всего - Гаруспика. Может быть, доктора. Но когда ей на вопрос "Кто там?" ответил женский голос, когда прозвучало имя - она удивилась. Разные стороны, разные взгляды, разве что легкая тень приязни...
Капелла открыла дверь - она даже не запиралась никогда, считала это бессмысленным - пропустила Юлию в комнату. Улыбнулась, вопросительно глядя снизу вверх. Сказала:
-Здравствуйте. - махнула на кровать, ибо стул у неё был всего один, она нечасто принимала гостей, не способных устроиться на ступеньках, на столе или подоконнике - Чаю, или расскажете так?
"Чем дальше, тем странней"

Из шкафа был извлечен чайник - Капелла хранила его на средней полке, среди сервизов и припасов - из-под завала книг освобождена плитка. В последние дни привычные вещи валились из рук, зарастали пылью, скрывались под нагромождением других вещей и, казалось, прошла уже целая вечность с тех пор, как она кого-то поила чаем. Пила его сама. В последние дни Капелла обходилась водой из фонтанчика - ей просто ничего не хотелось. Она и не ела почти, так, по чуть-чуть, только чтобы жизнь поддержать. Она слишком чувствовала боль Города, и кусок не лез в горло, и сны снились удушливые... И сейчас, взявшись за ручку чайника, она еле слышно вздохнула. Еле заметно ссутулилась. Когда она в последний раз набирала воду в это черное закопченое чудовище ещё был жив отец, и здоров брат. Она ещё ничего не знала про эпидемию, только чуяла беду, и то время казалось непереносимо далеким, почти призрачным. Словно и не было никогда и ничего, кроме этих страшных, полных теней и гнили дней. Словно Город всегда стоял на грани безумия. Словно...
Спустилась по ступенькам, сняла с чайника крышку, поднесла его к фонтанчику. Ей повезло - у неё до сих пор была вода, текла тонкой струйкой, но не сукровица, как в большинстве кранов в Городе. Её можно было пить, и не нужно было экономить...
Чайник наполнялся медленно, и Капелла прислушивалась к словам Юлии, кивала в такт. Новости были странными, но как раз на нужную тему. Она не знала планов Самозванки - и вот, пришел человек, готовый о них рассказать.
Замерла, услышав слово "жертвоприношение". Что-то отозвалось на него, глубинное предчувствие беды - "Куда ещё бедовее-то?" - и Капелла напряглась, неестественно выпрямила спину. Вода, заполнившая чайник, залила ей пальцы, и пришлось отливать, и отряхивать руки...
-Ещё раз, подробнее, - "Прежде чем спрашивать - хоть объясните по-человечески! Я ещё не взрослая, я не всеведуща. Будьте милосердны. Или хотя бы разумны" - Что именно планирует Клара? Как соотносится искупление грехов и жизнь Города?
"Не думайте же вы обо мне лучше, чем есть. Я не успела понять связи, а вы уже спрашиваете"
Водрузила чайник на плитку, разожгла огонь. Синеватое пламя затрепетало, зашипело, соприкоснувшись с днищем, и стало капельку уютнее и капельку спокойнее. Капелла в ожидании ответа снова заглянула в шкаф - жуткий бардак на всех полках, внизу хаотично разбросанны карты - пошарила среди запасов. "Хлеб, немного мяса, одна тощая рыбешка, конфеты... Конфеты?" Подступили к горлу слезы - резко, приступом - и пришлось зажмуриться, сглотнуть, давя их. Конфеты покупал ещё отец, раздобыл какие-то особенно редкие и дефицитные... Он никогда не умел выражать привязанность иначе, чем подарками, и Капелла не сердилась, честно сама обнимала его, благодарила, даже если подарок был глуп или неуместен - как, например, платье на прошлый день рожденья. Вкус у неё к тому времени уже сформировался, и с отцовским не совпадал. Но она честно весь день проходила в белом пышном ужасе, и потом изредка надевала его, не желая печалить папеньку...
Немного успокоившись, она выгрузила конфеты на стол, вытащила чашки и травы, добавила пару сладких сухарей. Угощение было небогатым, но в больном голодном Городе это было лучше, чем ничего.

Капелла раскрыла пахет с конфетами, зажмурилась от шоколадного духа, пахнувшего из него. Она всегда была сладкоежкой, любила или вяжущую горечь, или тающую сладость, но сейчас её мутило вообще ото всего. Слишком муторный выдался день. Слишком муторно и грустно вообще всё было... Да и в комнате пахло слезами, очень явственно. Ощущение перебивало и твирь, и принесенный Юлией запах чертежей и кофе. Соль дрожала в воздухе, казалось, можно поймать её на язык, если постараться. Капелла даже не удивилась, сообразив, что это ощущение не только от её печали. Юлию тоже что-то терзало, и встрепенулось наследное желание защищать и утешать, от матери перешедшее. Капелла отмерила по чайной ложке заварки в каждую чашку, вдохнула пряный степной запах - столичный чай она не пила никогда, только местный, больше похожий на обычный травяной сбор. От столичного чая пахло неправильно и невкусно. От городского - домом и Степью, наверное, потому, что собирали его те, к кому и колдовские травы шли в руки... Стало легче. Наверное, зря она пренебрегала горячим последние дни.
Залила получившуюся смесь кипятком, одну чашку передала Юлии, другую оставила себе. От слов самой логичной из женщин Города её продирало морозом, и теплый чай был как никогда уместен. Устроилась она рядом, на кровати, пристроив под спину подушку. Сделала первый глоток. Это помогало успокоиться, не впадать в крайности, не удариться в истерику.
"Жертвоприношения, значит? Как помогут жизни людей удержать болезнь?.."
-Клара сказала, как именно ей помогут смерти? - вопрос был волнующим и важным. Это могло быть что-то мистическое, но могло и совершенно тривиальное. Прежде чем решать нужно было узнать все стороны. Мимолетно Капелла даже пожалела, что стралась не говорить с Кларой все эти дни, но, вспомнив её - руки в царапинах, с канвой грязи под ногтями, запах - гнили и крови, глаза смотрят подчеркнуто беззащитно, хотя смертей на её совести... - и разом раздумала печалиться. Она не хотела иметь с Самозванкой ничего общего. Лучше слухи, чем кларина правда, высказанная в глаза.
-Сказала, жизни скольких собирается взять? - "Собирается взять" прозвучало резко и зло. Не имеет человек права решать за других. За таких вот, загнанных в угол, как Анна, как Юлия. Особенно если мнит себя лучше их. Потому что нисходя к кому-то невозможно понять его, невозможно почувствовать его смерть. Особенно, если выше тебя никто не ставил. Если выше ты поставила себя сама.
Ещё глоток. Из окна над кроватью усилился запах дыма. Раздался истошный крысиный писк.

Задумалась, закружила горячую чашку в пальцах. Наложение рук. Кровь. Стах. При чем тут Стах?.. Способ спасти Город, не уничтожая Многогранник. Не уничтожая. не находя древнюю кровь, источник панацеи. Не уничтожая источник болезни. Кровь. Наложение рук. Спасение для всех и даром. Смерти...
Глаза у Капеллы расширились, зрачки задрожали, как при сильном страхе. Цепочка сложилась, и мысль показалась настолько страшной, что сознание дрогнуло. Ударило видением.
"Руки в белых резиновых перчатках. Пальцы сжимают скальпель. Осторожно касаются светлой кожи. Надрез - начинает точиться кровь. Течет по специальным желобкам на столе. Надрез. Ещё надрез. Кровь темная, мерцает и тянет от неё не только и не столько железом и солью, сколько землей. Надрез, надрез. Человек на столе не выдерживает - кричит, безмолвно раскрывая рот, скребет пальцами по металлу. Кровь. Скальпель и перчатки перемазаны в крови. А на столе - бутылочки, похожие на те, что использовал Бурах для панацеи..."
Капелла зашипела, приходя в себя. В момент видения руки у неё, кажется, дрожали, и горячий чай пролился на пальцы, на юбку. Странно, что она не выпустила чашку от боли, смогла аккуратно отставить её на подоконник. Ладони у неё продолжали дрожать, прямо-таки ходуном ходили. В ушах всё ещё звенел крик жертвы - на грани слышимости, толкался в мозг...
"Если это чудо... То я не верю в чудеса"
-Говорят, что Стах раскрыл Симона. - хотелось кричать, вторя воплю в ушах, но она сдержалась. Отерла руки, потянулась за конфетой. Зашуршала фантиком, стараясь убить в себе чуждый звук, вытеснить его шуршанием обертки. Стереть с языка вкус земли и соли, заменить его шоколадом. Получалось не так хорошо, как хотелось, но всё же стало чуть полегче - Не имея на это права. Это всё, что я слышала.
Задумалась на мгновение, кивнула:
-Несомненно, Самозванка... - "Опять это слово. А впрочем, оно так хорошо ложится на неё, что я не могу и не хочу удерживаться" - ...Может творить чудеса. Только не всегда эти чудеса добры. Совсем не всегда.
Передернулась, вспомнив, как ударило её вечером первого дня, когда умер Лиза. Она чувствовала всех детей Города, слабо и отдаленно, но чувствовала, и тогда на несколько секунд её накрыл сплошной черный ужас и боль от прикосновения якобы исцеляющих рук. Конечно, она не могла после такого поверить в добро вестницы. Не могла и не собиралась. И если вспомнить Мишку и Таю - совершенно оправданно.
Взяла ещё одну конфету - привкус земли и металла всё не проходил. Задумалась, стоит ли говорить Юлии, что она только что видела. Не стала. Решила дослушать, к чему ведет девушка.

"Смешно. Её логика и мои предчувствия дают единый вывод. Так было в самом начале, когда мы предположили болезнь. Так и сейчас..."
И всё равно. Увиденное было слишком страшным, чтобы поверить. Данковский, Бурах - всё логично, всё по-человечески понятно, всё переживаемо. Выбор доктора жесток - если болезнь захватила организм - нужно отсечь зараженную часть. Выбор Гаруспика милостив - если болезнь можно лечить - её нужно лечить. Если есть возможность исцелить больных и сохранить здоровых - именно так и нужно поступить. В его выборе меньше крови, чем в остальных. Выбор же Самозванки... Чудовищен. Потому что класть на альтарь жертв, выбирать их самой, загонять в угол - обессиленных, лишенных веры - подло. Добивать, и, не верящих уже ни во что, уводить на смерть - подло. Остальные берегли своих Приближенных, защищали кто как умел. Капелла знала, что даже если Артемий заболеет - последняя склянка панацеи достанется им, детям. Если доктор сможет спасти своих ценой гордости - он спасет. А Клара тех, кто доверился ей, кто встал на её сторону, собиралась положить на альтарь. Не предательство ли?
-Дай мне сил, - шепнула она совсем тихо, сжала ладони у груди. Обращалась она сразу ко всем - судьбе, предполагаемому богу, Городу - ко всем, в кого хоть когда-то верила. К Старшим Хозяйкам. Она чувствовала себя вымотанной и добитой окончательно, и всё же встряхнулась, сбрасывая жалость к себе. Опустила голову. Ей нужно было видеть. Нужно было знать. Есть вещи, которые не просчитаешь, сидя в своем доме. Есть вещи, которых не понять только логикой.
И Город откликнулся на отчаяние, дрогнул, послал очередную боль, прошившую виски, ударившую в затылок:
"Гниль и могильная зелень, заслонившие мир. Северный ветер - предвестник зимы, чумные полотнища ограждают кварталы. Спешит через один из них женщина, торопится, удерживая на груди готовую слететь шаль. Гниль - и вот, она уже стучит в дверь прозекторской. Гниль - укладывает на стул шаль, аккуратно сворачивает. Там уже кукла, и полуистлевшая роза, и пустая бутылка из-под твирина - следы тех, кто был здесь до того. Город бьется вокруг, когда она скидывает одежду, укладывается на стол. Агония Города длится*
Капелла вздохнула, сказала, не открывая глаз:
-Это безумие,- потерла ноющие виски. Сегодня к ней то и дело приходили видения, и голова уже начинала болеть. - Вы правильно боитесь, потому что это смерть.
Встала, прошлась по комнате, сжав ладонями плечи.
-Это способ продлить агонию. Смириться с Язвой, принять её, как часть круга. Город умрет с первой же каплей крови. Сломается, став собственной тенью! - зашипела сквозь зубы, запустила в волосы пальцы - под кожей билась набирающая обороты боль, смешенная со злостью - Больных надо лечить, а не примирять с болезнью! Неужели те, кто пойдет с ней, настолько слепы, чтобы этого не понять?
Взглянула на Юлию из-под челки - испытующе, неверяще. Дети Города поняли бы то, что она сказала, сами и очень быстро. И в голове не укладывалось, что взрослые люди могут быть глупее их.

Капелла отвела взгляд. Поняла, что испытывать здесь нечего. Что Юлия - самая чуткая из тех, кто приходил к ней - что даже она готова смириться. Принять этот чертов выбор. В душе потихоньку поднималась волна ярости - чистой, светлой и незамутненной. Ненависти к тем, кто способен так загнать людей. Превратить их из живых, мыслящих, способных бороться существ в сломанные куклы, готовые жертвовать собой и будущим. Не мыслить - примиряться. Это ведь очень просто, понять, что жертвы - человеческие жертвы - не выход. Для этого нужно всего лишь провести простейшую аналогию! И того не могут, убитые отчаянием и осознанием собственной греховности.
"Легко взойти на костер. Тяжело жить, исправляя содеянное. Но ведь это даже не раскаяние! Это поиск самого простого выхода..."
Не удержалась - ударила кулачком по косяку, сбила костяшки в кровь. Перед ней, на кровати сидело живое подтверждение, что за Кларой пойдут. Готовая сломаться женщина, которая меньше двух недель назад считала и расследовала, судила своей логикой и старалась что-то сделать. Если даже она - чуткая, разумная Юлия допускала мысль о смерти - что можно было говорить об остальных "злодеях" Города? Анна, перепуганная творящимся адом, которая примет любой выход - только дайте ей его! Стах, считающий себя безоговорочно виновным - дети рассказывали, в один момент он собирался сдаться Каиным. Мелькнуло на волне чистейшей ярости - "Сабуровы, провожающие дочь, Катерина, спешащая через зараженный Город, распластанная на металлическом столе. Лара, комкающая шаль, опускающая глаза, скалящийся светловолосый мужчина с недобрыми глазами, Оспина, порождение земли...". Капелла задохнулась, согнулась в приступе кашля. Ладно, Оспина. Ладно, Сабуровы - "Кем надо быть, чтобы предать на алтарь пусть приемных, но родителей?". Но Лара, добрая безответная Лара с жалостными серыми глазами?
Наверное, окажись Капелла сейчас рядом с Кларой - не сдержалась бы, ударила. Просто потому, что начинающих ломаться людей нужно держать на этом чертовом краю, а не толкать за него. Кто-то когда-то удивлялся рядом с ней - "Кем должен быть человек, чтобы ты его ненавидела?". Тогда она сама не знала. Сейчас поняла.
Она могла понять убийц, воров, насильников, могла смириться с существованием мародеров, но то, что следующих за тобой можно ломать и бросать на смерть... Это в ней не умещалось, билось криком, желанием колотиться о стены. Она воотчию увидела, как это будет - ведь будь рядом с Юлией не она, а вестница - легко бы уговорила на жертву - и теперь ей было страшно и противно.
Вот вздохнула, облизнула разбитые костяшки - железо и соль, обычная, нормальная кровь - шагнула к Юлии. Ярость улеглась на дно души, свернулась там клубком, и Капелла поняла, что не может ничего не сделать. Она бы с удовольствием обежала всех этих Смиренников, но если Анне и Ларе она бы смогла доказать всю иллюзорность такого чуда - то мужчинам, Катерине...
Вот присела перед женщиной на корточки, обхватила её запястья, вынуждая оторвать ладони от лица. Заглянула в глаза - снизу вверх. Выдавила из себя улыбку.
-Мы ещё не проиграли, - "мы" вылетело легко и естественно, словно они все - и доктор, и Бурах, и Юлия были на одной стороне - И можем и не проиграть. Генерал честный человек, - "По крайней мере, так я чую, и так мне говорили" - Он выслушает всех.
Улыбка набирала искренности, ей правда становилось легче, словно слова заклинали будущее, настраивали его на правильный финал.
-И поймите, это не выход. Если смиритесь и покоритесь вы - что говорить об остальных? Кто хотя бы попытается их остановить? Откуда взяться надежде, если даже вы готовы сдаться? - слова укладывались плохо, Капелла спешила, глотала окончания - Всегда нужно бороться, даже если в одиночку, даже если это мало что изменит. Пример вдохновляет, понимаете? Откажете вы - и задумается Анна, которой не хочется умирать. Поднимет голову Оспина. Много у Клары приверженцев? Тех, кто пойдет на алтарь, не сломавшись?
Тут у Капеллы кончился воздух, и она замолчала, надеясь, что хоть что-то из её сбивчивой тирады дойдет до собеседниы. Мелькнуло сожаление - будь она старше, светом бы удержала на краю, одним бы присутствием придала сил и веры...

"Хорошо. По крайней мере, начался поиск выхода, а не тихая истеричная паника"
Капелла поднялась, пересела на кровать. На корточках у неё сидеть долго просто не получалось. Вот зашарила по карманам, протянула Юлии платок. Собственно, сама она им никогда не пользовалась по прямому назначению, носила просто так, по привычке - если вдруг кому-то придется бинтовать порез, если вдруг нужно будет сделать компресс или стереть пыль. Ну, а ещё если вдруг прихватит насморк... Но это случалось редко. Можно даже сказать, не случалось вовсе.
-Возьмите, - задумалась, тактично отвела глаза от чужих слез.
"Хорошо. Предположим, Лару я смогу уговорить точно. Убедить закрыть дверь и никого не принимать хотя бы сегодня. Если что - не соглашаться. Предположим, смогу уговорить и Анну. Она не может желать смерти, и может поверить в мои слова. Да и конфликтов у нас не было... А вот дальше уже проблемы. Оспина - ладно, если она не услышит меня - можно попросить Гаруспика. Он - часть её мира, часть Уклада, он имеет право приказывать. - в том, что Артемий согласится помочь, она не сомневалась. Он, с его близостью земле, не мог одобрить идеи жертв. С упрямым, сильным характером - идеи смирения - Сабуровы не услышат никого, это точно. Катерина уверена в своих видениях - так было всегда, а комендант уверен в ней. Бесперспективно. Жаль. Но двое - это не так много, и это не восемь. Стах... Его может попробовать убедить Юлия. Я для него нескоро выйду из разряда маленьких глупых девочек, путающихся под ногами, - усмехнулась, вспомнив, как однажды вздернула доктора с постели только потому, что у Двоедушников захворал кот. Вернее, это для Рубина это было "только потому". Для Капеллы же до сих пор оставалось вполне достаточной причиной - Восьмого я даже в лицо не знаю. Не уверена, что он станет меня слушать только из-за наследственности. Но попробовать можно. Что же, минус трое, если повезет - минус четверо. Что-то может и выйти"
Вздохнула немного сокрушенно - она всегда считала, что в любой битве стоит вести только свою линию. Не мешать противнику, а двигаться вперед самому. Теперь же всё сложилось так, что принцип нарушался. И что самое странное - она не чувствовала за это и тени вины.
-Я попробую помочь, - потянулась к остывшему чаю, допила его в несколько глотков - Вдвоем у нас может получиться - кто не поверит в логику, поверит в интуицию. Только к Сабуровым не пойдем - бесполезно.

Настал одиннадцатый день. Уже завтра состоится важнейшее собрание, где должно будет вынесено итоговое решение. На кону стоит благополучие и само существование их прекрасного города и великолепие волшебной Башни. Все средства хороши в борьбе со страшной и неумолимой Болезнью, но если Город можно заново отстроить на той стороне Горхона, то уникальный Многогранник ничто не способно заменить. Бурах с поддержкой Инквизитора легко найдет необходимые аргументы, чтобы сохранить умирающее поселение. Вся надежда была на Бакалавра, но оправдает ли он надежды утопистов?
Это все было очень актуальными и болезненными проблемами, но сейчас Марию беспокоило нечто совсем другое. Пронесся слух, что Самозванка, возомнившая себя будущей Хозяйкой Земли, собирается принести в жертву своих Приближенных, уверенная в том, что такая жертва позволит сохранить в равновесии их хрупкий мир, оставив в целости и Город, и Многогранник. Каина же считала подобное недопустимым. Эти несчастные люди доверили девчонке свои судьбы и жизни, и вот как она решила ими распорядиться. Многие из них, несомненно, были теми еще злодеями и негодяями, но все же. Даже если бы без их существования многим было лучше и гораздо спокойнее жилось, это никак не может оправдать вероломные желания Клары.
Мария металась по дому, в который раз обходя все комнаты: пустой коридор, спальни, включая и пустынную детскую Каспара, даже не забыла второй этаж, почти без мебели, куда редко заглядывали даже для уборки. Залежи пыли и раскинувшаяся по углам паутина навели ее на странные мысли - в голову пришло, что неплохо бы обсудить все это с кем-нибудь. Разум изо всех сил требовал остаться здесь и не предпринимать ничего, убеждая, что ничего изменить нельзя и не стоит даже пытаться; а сердце соблазнительно шептало, что не стоит держать все переживания в себе, надо выговориться и посоветоваться, пока не поздно. А кто сможет понять ее лучше всех остальных? Пожалуй, только Капелла. Может Мария не всегда воспринимала ее всерьез, как равную себе, но их судьба и вообще существование были схожи между собой: обе дочери Старших Хозяек, у них есть свои последователи, обе пользуются особым уважением горожан и прочих знающих людей.
Решив не задерживаться, она поспешила поддаться желанию и зову, вышла из дома и пошла в нужном направлении, в сторону моста, соединяющего две части города. Добравшись до пункта назначения, Мария сделала небольшую остановку прямо напротив входа в часть дома Ольгимской. Нерешительность была не в ее характере - она уверенно толкнула дверь и вошла внутрь.

"Чем дальше, тем страннее. Дни сумасшедших совпадений, странных встреч. Вот я беспокоюсь о пути Клары - и вот, на моем пороге уже двое людей, обеспокоенных тем же."
А руки её уже привычно добавляли к двум чашкам третью, насыпали в каждую по ложке сухого травяного сбора. Жесты, отработанные до автоматизма, сейчас были великолепным поводом не смотреть на гостей. Беспокойство царило в доме, а с приходом Марии добавилось ещё и тихое ощущение приближающейся грозы. Было ли то свойство лично будущей Алой Хозяйки, или сказывалось её настроение, но Капелла привычно насторожилась, стала двигаться легче и мягче, совершенно инстинктивно стараясь исключить любые поводы для раздражения. Не то чтобы она боялась Марии - но ссорится не хотелось просто до отчаяния. Самое забавное, что Алой, похоже, этого тоже не хотелось. Её даже хватило на тихое извинение, и Капелла на мгновение обернулась, скосила на неё удивленные глаза - так не шло гордой Каиной такое проявление вежливости.
Тихо засвистал вскипевший чайник, и Капелла аккуратно разлила кипяток по чашкам, перемешала заварку. Мгновение помедлив, обернулась - внимательная ещё больше, чем обычно, аккуратная. Она почти не знала Марию лично, и ей не хотелось бы начинать с какой-нибудь ошибки.
-Сядь, пожалуйста, - попросила тихо. "У меня не такая большая комната, чтобы мы могли свободно перемещаться, будучи вдвоем на ногах" - Лучше всего на кровать.
"Там у меня мягко, да и смотреть мне будет проще. Я сяду на стул, образуем этакий треугольник, и будем держать совет"
Аккуратно раздала собеседницам чашки, подчеркнуто постаравшись не коснуться чужих пальцев. Это было чревато видением, а оцепенеть с кипятком в руках - удовольствие ещё то. Хорошо, если не обольешься, и не зальешь всё вокруг.
Наконец, устроилась на стуле с таким видом, словно раздача чая была очень важным приготовлением.
"Будем говорить, значит. Хорошо. Нам бы сейчас всем объединиться, если по-хорошему..."
-Знаю, - ответила просто на прозвучавший несколько минут назад вопрос. Качнула в руках горячую чашку, словно грея о неё пальцы - Ты, как я понимаю, тоже не считаешь её чудо выходом?
На языке, если честно, так и вертелось "Тебя тоже пугает её решение?", но Капелла выбрала более нейтральную формулировку.
"Говори, пожалуйста, Мария. Мне нужны твои слова и твои отношения, ибо если нам удастся договориться - шансы наши возрастут в разы"

Отредактировано Виктория Ольгимская мл. (2011-09-15 07:52:44)

Она молча наблюдала за действиями Капеллы. Странно, но плавные движения девочки даже успокаивали. По комнате распространился терпкий аромат свежезаваренного чая, чем-то неуловимо напоминающий пряный запах цветущей твири, который день стоящий в Городе и от которого невозможно было избавиться.
Мария послушно села на предложенную кровать, которая оказалась достаточно мягкой и удобной. Неудивительно, что дочь богатого промышленника спит на дорогих качественных перинах. А вот почерневший от многократного использования невзрачный чайник плохо сочетался с далеко небедной обстановкой помещения.
Приняв предназначающуюся ей чашку из рук Капеллы, Каина еле слышно вздохнула, предчувствуя, что разговор будет очень непростым и долгим.
- Ты совершенно правильно понимаешь, Виктория, - Мария подняла на нее глаза, отвлекаясь от созерцания фарфоровой посуды. Казалось, что она совершенно не обращает внимания на то, что чашка обжигает пальцы.
- Вот уж не думала, что она примет такое решение. Очевидно конечно, что в большей степени на это повлияла Катерина, но все-таки... Клара не маленькая девочка и должна отвечать за свои поступки и последующие действия.
Она задумалась, сможет ли прямо сейчас предложить какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Ведь пока еще не поздно, необратимых последствий еще не наступило. Значит есть шанс предотвратить кошмар, который вот-вот грозит произойти.
- Не думаю, что вообще можно добиться чего-то хорошего, а уж тем более светлого будущего подобным образом. Разве смерть предполагает положительный финал?
Она приподняла голову ,глаза ярко блеснули.
- Самозванка ничего не добьется. Победить болезнь таким способом невозможно.

"А я не хочу уничтожения Многогранника, - мягко улыбнулась Капелла, глядя Марии в глаза. Ей не хотелось говорить этого вслух - слова материальны, имеют свойство менять мир, и вот так скажешь нечаянно - а судьба возьми да пошути. Мол, не хочешь? Ну, так на здоровье. И победит утопистская правда с её мечтами и звездами - Он чудесен, как триумф человеческой мысли... Но сейчас, когда необходимо однозначное решение, я выберу Город. Он живой. И кроме нас некому постоять за него"
Моргнула, отводя взгляд. Глотнула чая. Странно, но ей мысль о том, что станет делать Клара, когда кончаться её Приближенные, в голову просто не приходила. Наверное, Капелле и так слишком много было жути. А может быть, она просто не верила, что у Самозванки может подняться рука на чужих. У неё и своих-то убийство в голове с трудом помещалось...
-А что ещё остается? - спросила тихо, но, как ни странно, без оттенка безнадежности. Забавно, но она ведь совершенно не подумала, что их не просто могут не послушать - но изменить решение потом, в процессе. Слишком привыкла к тому, что дети держат слово, по крайней мере, данное ей. "Надо больше общаться со взрослыми, - вздохнула про себя. Мысленно она уже прокручивала варианты - от самых примитивных - уговаривать закрыть дверь и не подходить на стук вообще, до достаточно извращенных - вроде того, что можно просто собрать согласившихся Приближенных в одном месте и так и оставить до завтрашнего утра. - Если не увещевать Приближенных - то только убивать Клару. А это, как мы все понимаем...
Развела руками, не закончив фразы. Во-первых, недопустимо из соображений морали. Во-вторых... Впрочем, лично ей и первого пункта с головой хватало. Остальными же шли: возможные последствия, которые лично она предсказать не бралась; техническая сторона, в которой у них троих опыта не было ни малейшего; и опять снова - недопустимо. Аморально. Неправильно.
"Но хорошо, хотя бы, что утописты тоже не приемлют превращения Города в алтарь, - усмехнулась, добавляя про себя - Хоть что-то хорошо, да..."
И снова спряталась за безмятежным взглядом и чашкой с чаем в ладонях. Ей не хотелось повторять по сотому разу всё уже сказанное - и что Город криком кричит, и что кларин выход - и не выход вовсе, и что Кларе Хозяйкой лучше не становиться...
"Пусть лучше говорит Юлия, - выдохнула, чувствуя, как мелкой дрожью затрясло Город от очередной смерти - Она умная. Она умеет..."

- Да, - согласно кивнула она, - Во всяком случае надо попробовать.
Мысль об убийстве Клары была очень заманчивой и интересной, но она прекрасно понимала, что так поступить будет неправильно.
- Этого нельзя делать, - хотелось добавить "хотя очень хочется", Мария тихонько вздохнула, - Нарушится равновесие сил, да и не думаю, что это понравится Генералу. А тогда непоздоровится уже всем нам. Да и брать грех на душу...не хотелось бы.
Она прекрасно понимала позицию Юлии, внимательно ее слушая, и полностью разделяла ее мнение.
- Это совсем не чудо, - сказала она тихо, - Больше похоже на казнь, избавление от неугодных.
Она слегка вздрогнула, услышав предположение о том, что следующими при таком раскладе могут стать дети.
- Земля приняла ее, - повторила Каина, как будто пробуя эти слова на вкус, - Я с радостью помогу вам. Сделаю все что в моих силах.
Она не знала точно, как относится к Самозванке и кем ее считает: Порождением Земли, источником болезни, которое представляет огромную опасность, или вестницей. Но спасительницей и чудотворницей она назвать бы девочку не смогла.
- Значит, мы идем уговаривать Приближенных? Может стоит попробовать зайти в Стержень...может хоть Александр нас послушает, если его жена уже совсем отчаялась и не видит другого выхода.