*Актер: Я, хм, беру на себя смелость оформить прямую речь от лица одонхе, поскольку не нахожу в данной ситуации слов, которые мог бы произнести сам Гаруспик.
И приношу свои извинения за анкету. Инвентарь сейчас поправлю.*

«Сын мой Артемий,

Мне грозит скорая смерть. Я хочу поговорить с тобой о твоем будущем и передать тебе то немногое, чем я располагаю.

Я должен заранее предупредить тебя, что в последнее время мне пришлось принять участие в событиях дурных и, насколько мне позволяет судить опыт – зловещих.
Я принял на себя огромную ответственность. Я больше себе не принадлежу.
Посему, если ты не примешь мое наследство со всем бременем моих обязательств, как того требует фамильная честь – я пойму и не прокляну тебя.
Предвижу, что у меня осталось совсем немного времени. Поторопись. Хочу в последний раз взглянуть на тебя.
Жаль, что я так мало был с тобой вместе.

Твой любящий отец,
Исидор Бурах.

P.S. Если не застанешь меня в живых, обратись к Владу Ольгимскому. Он поможет тебе устроиться и введет тебя в курс моих последних дел, насколько это в его власти…»

Бурах оцепенело глядел в записку. В течение нескольких бесконечно долгих и одновременно бесконечно коротких мгновений его разум отказывался верить в происходящее. Еще минуту назад получение письма от отца казалось радостным и счастливым событием, но минута прошла – и все изменилось.
Прошли и несколько бесконечно долгих и одновременно бесконечно коротких мгновений. Артемий оторвал взгляд от письма и поднял голову. Он специально пришел в этот обнесенный каменной кладкой парк, где росли клены, чтобы прочитать письмо отца в атмосфере, напоминавшей ему о доме. Сейчас от вставшей перед глазами картины почему-то стало не по себе.
Время. Время уходит. Все вокруг напоминает о доме, но он еще не дома, а время уходит.
Артемий взглянул на часы. Артемий поднялся на ноги. Артемий достал из кармана кошелек и проверил содержимое.
А затем он принял решение – и побежал.

Вокзал. Он шумный и бестолковый. И эта суета нисколько не помогает, когда нужно торопиться. А поезд к нужной тебе станции отходит только завтра.
Завтра…
Бурах стиснул зубы. Он не может ждать целых шестнадцать часов. Ему нужно вернуться немедленно.
Он взял билет на пригородную электричку, идущую в нужную ему сторону. Она отходила через десять минут.

Ночь застала его в пути. Последние шесть часов Артемий только тем и занимался, что сверял расписания, высчитывал время и покупал билеты. По расчетам выходило, что поступил он верно, не став дожидаться нужного ему поезда. По расчетам выходило, что в Города удастся попасть к четырем-пяти часам утра. По расчетам выходило, что сейчас он выйдет на этой последней станции, до которой только получилось добраться на колесах, и пойдет по путям пешком…

Далеко за полночь, когда Артемий уже прошел нереальное для нормального человека расстояние, его нагнал маневровый локомотив. Поезд не имел никакого отношения к регулярному товарному составу, хотя им и правил одонхе. Но Артемию не было никакого дела до того, куда и для чего был отправлен локомотив, потому что даже на нем до города оставалось не меньше часа езды.
Договорившись с одонхе, молодой Бурах устроился в кабине машиниста и с тревогой, до боли в глазах, снова и снова вглядывался в писанные знакомым почерком страшные слова.
«Если не застанешь меня в живых…»
Отец прежде ни единым словом не намекал на то, что у него что-то случилось. Все письма, которые Артемий получал от него прежде, были совершенно не похожи на это, последнее. Артемий вздохнул.
Одонхе вел себя беспокойно и бубнил что-то себе под нос, поминая бесконечные поля твири и Мать Бодхо. В голову лезли тревожные мысли, и казалось, будто это будет продолжаться бесконечно. Весь этот последний, самый долгий отрезок пути словно растянулся вдвое или вчетверо – и немилосердно давил тяжелым, пропитанным запахом твири, ожиданием.
Но, наконец, одонхе словно встрепенулся и перестал бубнить себе под нос.
- Служитель… Верный… - несмело обратился он к Бураху – Червь дальше не поедет. Здесь кончается тропа железная. А до самой станции по другой надо было тропе, с другим ехать. А мне в Степь надо. Поклониться Матери Бодхо Червю надо. Прости, Служитель.
Артемий кивнул. Он уже узнал местность. А в степи даже за десять лет мало что могло измениться. До станции рукой подать, он и сам доберется.

*Управляющий регулярным товарным составом одонг - да, но локомотив, который довозил Артемия до города - был не тем же самым составом. Мне, так сказать, хотелось добавить сюда немного мистического. Он же говорит, что он другой, а Бураху все равно, почему он не тот, который глухонемой. Но если это принципиально, сейчас уберем.*

Отредактировано Артемий Бурах (2011-08-01 23:07:52)

*пролог за гаруспика: "Не желая дожидаться регулярного состава, Артемий идет по степи вдоль путей, где его нагоняет маневровый локомотив. На нем молодой гаруспик прибывает в город"
(цитата неточная, но из пролога следует, что это не тот самый регулярный поезд, который обычно приезжает в город)
ну, это была такая интрига, которую Актер хотел развернуть в некий "заговор" червей, чтобы гаруспик немного позже повыяснял, кто был тот одонг и почему локомотив ночью накануне эпидемии ехал в город с неправильным машинистом... извините, если так нельзя, Актер тогда вечером перепишет по-другому, когда доберется до стационарного компьютера*