Кровь была красная.
Кровь всегда красная, чья бы она ни была.
Руки Капеллы были испятнаны ею, пиджак тоже, но особенного внимания она на это не обращала. Перед глазами у неё стояло заплаканное лицо Черного - самого младшего из Двудушников, белоголового тощего мальчишки лет десяти.
...Утро у неё сегодня началось со стука в дверь. Лихорадочного, такого, словно от того, откроет хозяйка или нет, зависела чья-то жизнь. Капелла ещё успела на мгновение расстроиться - вылезать из постели не хотелось мучительно, вчера она до позднего вечера засиделась с книгой - но уже через минуту расстройство это слетело с неё, как никому ненужная маска.
На пороге, прижимая к себе большого черного кота, стоял мальчик. По щекам его струились слезы, но в глазах светилась надежда - всё-таки в Капеллу дети верили, как ни в кого иного. Только через мгновение до неё дошло, что одежду мальчика пятнает что-то до одурения красное, того странно притягательного оттенка, какого бывает только кровь.
К счастью, крови Капелла не боялась.
Из сбивчивого рассказа - Черный очень спешил быстрее закончить - она поняла только, что черный кот, безучастно обвисший на руках у мальчишки - его Душа. Что зовут кота Громом, и что сегодня он пришел весь изодранный, словно дрался с кем-то, или упал на что-то острое, вроде кольев. А ещё поняла, что Исидора Бураха, к которому Черный мог бы пойти, нет в Городе. И что никто из детей не знает, когда он вернется.
Уговаривая Черного умыться и успокоиться хоть немного, Капелла лихорадочно думала, к кому можно пойти с раненым котом на руках.
"Исидора нет в Городе, ни я, ни Мария не умеем лечить, детское знахарство тут не поможет, тут же шить надо..."
На кота она старалась не смотреть, предчувствуя, что тоже может сорваться на слезы. Чужую боль - особенно такую сильную - она чуяла отлично.
"Говорили, у Исидора есть ученик... Только сейчас не вспомнить, кто говорил. И где его искать - тоже не вспомнить... И сумеет ли он вообще что-то сделать? О боги, боги, ну почему я, почему всегда я?!"
А между тем руки её привычно смывали грязь и слезы со щек мальчишки, кот был завернут в полотенце - "Не могу же я его нести просто так, он же кровью истечет!" - и вот, Капелла уже вылетела за дверь, наспех приказав Черному дожидаться её и никуда не уходить.
Замерла на пороге, закрывая глаза, слушая биение Города вокруг - в воздухе, в земле, в себе - и решительно шагнула с крыльца, стараясь не трясти Грома.
Кровь была красная. Просачивалась через полотенце, потихоньку впитываясь в ткань капеллиного пиджачка, но ей было не до того. Она шла наугад, сворачивала произвольно. Никто другой так сделать не решился бы. Капелла же свято надеялась на чутье и на Город. Больше, конечно, на Город. Временами она замирала, настороженная, немного растерянная - но уже через мгновение шла дальше. Перед глазами у неё стояло заплаканное лицо Черного. Двудушник без Души не может остаться с остальными.
Дом, к порогу которого она, наконец, вышла, оказался ей совсем незнаком.
"И вот если я ошиблась - можно будет садиться и ждать смерти. Ещё раз так сделать я не сумею"
Аккуратно пристроила кота - он слабо шевелился, протяжно и тихо мяукал - на локоть левой руки. Забарабанила в дверь - почти как Черный за пятнадцать минут до того. Лихорадочно и с напором.
"Пожалуйста, пусть я по адресу, пожалуйста, пусть он дома, пожалуйста, пусть он умеет лечить, пожалуйста..."

Если бы Капелла не пребывала в такой тревоге - она наверняка устыдилась бы. Открывший дверь человек - короткостриженный, небритый, в наспех накинутой на голые плечи рубашке - явно лег не так уж давно и точно не планировал вставать так рано.
"Сколько сейчас? Шесть, семь?"
Если бы Капелла не была так не уверена в счастливом исходе дела - она бы наверняка и позабавилась всей абсурдности ситуации. Прилетела в несусветную рань к незнакомому человеку, даже не будучи уверенной, что не ошиблась домом или улицей. Сдернула с постели, и теперь молчит, неудобно задирая голову, чтобы видеть чужие глаза.
"Теперь я понимаю выражение "в пупок дышит". Черт, какой же он высокий..."
Пришлось глубоко вдохнуть, давя истерический смех и попытаться вспомнить. Да, кажется, она его уже видела. Давно и мельком, правда, но рядом с Исидором...
"А он меня уже знает. Смешно. Куда ни пойдешь - везде тебя называют по имени..."
Кончики пальцев потихоньку начинали болеть. Кажется, она неосознанно пыталась уменьшить кошачьи страдания. Задумалась на мгновение – и как с обрыва в реку, резко и быстро. "И вот если я всё-таки ошиблась…"
-Здравствуйте. Извините, что я так рано, - "Не подумала, да. А даже если бы подумала - что тогда?" - Но вы же врач, правда? Мне просто очень нужна помощь.
И замялась, не зная, как продолжить, или этого уже достаточно и стоит дождаться наводящих вопросов.
"Пока буду дожидаться..." Кот на руках дернулся, сдавленно попытался мяукнуть ещё раз, словно бы соглашаясь.
-У - "одного из Двудушников" - у меня покалечили кота. Если ничего не сделать - он просто умрет от потери крови и бог знает, чего ещё, а я, как вы понимаете, ничего не умею в этой области. Вы поможете?
Прямой взгляд снизу вверх. Полностью прямой, без мечтательной дымки и привычного серо-синего тумана.
"Если откажется... Боги, ну, хоть в Степь беги! Вдруг и Исидора найду..."

"Ну и улыбка у него... Хотя после маэстро мне в этом плане никто не страшен"
Понимание того, что её вот прямо сейчас развернут и спустят с крыльца - пусть и в более мягкой форме - пришло раньше, чем Рубин успел открыть рот. Уж очень говорящее у него было выражение лица - смесь досады, недоумения, понимания абсурдности ситуации и абсолютное нежелание что-то делать. Нет, Капелла прекрасно его понимала. Она сама, когда её поднимали по утрам жаждущие помощи и защиты, с трудом удерживалась от того, чтобы гнать просителей в шею, и снова падать спать. Но удерживалась же!
"Дело, наверное, в том, что ко мне всегда приходят с тем, что я могу решить. Ну, и в том, что я давно привыкла..."
Захотелось ссутулиться, отвернуться и уйти. Вечная реакция на первый отказ. Однако, поскольку ситуация откровенно не располагала к рефлексии и смущению, Капелла только ещё больше выпрямилась, упрямо дернула головой.
-Вы сейчас - вообще единственный врач в Городе, и поэтому нет разницы, какой мне нужен на самом деле, - "Мне вообще, если вдуматься, ничего не нужно" - Так и так придется идти к тому, который есть.
"И я всё прекрасно понимаю. И что вы меня знать не знаете, и что больше всего вам хочется рухнуть обратно спать, и что нет вам дела до чужих котов... И то, что вы больше по людям - тоже. Но и вы меня поймите..."
Внутренний монолог прервался на полуслове. Капелла сощурилась, с легким оттенком злости. Она ненавидела, когда задавали такие вопросы. Потому что нет на них адекватного ответа. Нет объективных причин, по которым кто-то может быть дорог. Ну, равзе что корова, которая дает молоко, или свинья, которую прирежут на убой. Про кошек и собак есть только одно объяснение - "Друг". Но если вопрос задают в подобном тоне - этого явно недостаточно.
"Вот папенька тоже так делает. Меряет ценность людей тем, сколько дохода они могут приносить. А ценности котов вообще не признает. И хоть голос сорви, объясняя, что дорог просто потому, что живой, потому что у него тоже бьется сердце..."
Нет, доктору явно не стоило так говорить. По крайней мере, во взгляде у Капеллы появилась изрядная доля недоверия, а мысленно она приготовилась к тому, что здесь ей не помогут.
-Без помощи у него вообще нет шансов. Никаких. Если вы хотя бы попытаетесь его спасти - у него появятся хоть какой-то шанс. Пусть даже минимальный. Мне не на что будет обижаться.
"И откажите мне быстрее уже, иначе он так и умрет у меня на руках, пока мы препираемся на пороге"

Глядя на захлопнувшуюся прямо перед её носом дверь, Капелла глубоко вдохнула - вдох отдавал всхлипом, чуть дрожал  - почти что насильно выдавила из себя улыбку. Наверняка со стороны выглядело это довольно жалко, но в том и дело, что смотреть было некому.
"Я всё понимаю, - как-то отстраненно подумала она, почти что инстинктивно укачивая снова начавшего дергаться и мяукать кота - Я абсолютно всё понимаю"
Помогало. По крайней мере улыбка стала почти что искренней, а слезы так и не пролились. Только изнутри ещё скалилось что-то темное и злое, странная смесь неприязни, чего-то похожего на отвращение - другой эмоции человек, способный соврать в глаза, да ещё так по-глупому, просто не вызывал - и всё-таки понимания. И это понимание постепенно гасило другие чувства, как и бывало всегда. Темное и злое отступило, и Капелла вздохнула с облегчением - она опасалась таких ярких и отрицательных эмоций, старалась никогда не допускать их в себя. Один раз допустишь, второй, а на третий и выгонять не захочется, а там и до взросления в самом худшем смысле этого слова недалеко...
"Ох, доктор-доктор. Пошла бы я к вам в такую рань, если бы Исидор был в Городе..."
На всякий случай она промокнула глаза рукавом - а вдруг хоть одна слезинка да просочилась? - улыбнулась снова, на сей раз от души... А потом развернулась на каблуках и, удобнее перехватив Грома, заспешила к Складам. Самый близкий выход в Степь. А там - положится на чутье, и идти искать, пока где-нибудь по дороге не встретится Смерть.
Собственно, Капелла прекрасно осознавала, что надежды уже нет. Даже если ей удасться встретить Исидора - что уже равно чуду, ведь в своих странствиях он иногда уходил за несколько дней пути от Города - даже если Гром к тому времени будет ещё жив - что тоже было маловероятно, ибо сочившаяся потихоньку кровь успела уже пропитать и полотенце, и пиджачок, а значит, потеря её была уже вряд ли восполнима... Даже если удасться обойти эти два обстоятельства - вряд ли Исидор сможет что-то сделать. Без лекарств, без помощника, с самым минимальным комплектом медикаментов...
И всё равно Капелла спешила. Она не могла принять самой возможности того, что можно сидеть и ждать, когда умирает живое существо.
"Фамильное упрямство Ольгимских. И фамильная же верность данному слову... Смешно"
Мысли перескакивали с одной на другую, и уже через минуту Капелла выбросила из головы ученика Исидора - "Так и не узнала имени." - и его убеждения. "Я попросила - он отказал и ушел спать. Всё. Дальше не думать" Да. Если пытаться думать дальше - снова навернулись бы слезы, снова поднялась бы злость, а такой радости Капелле совсем не хотелось.
И когда её удержали за плечо - крепко, надо сказать, так, что она чуть не потеряла равновесие на середине шага и не упала - Капелла даже не сразу поняла, кто это и что ей говорят. Голова уже была занята совершенно другим и, когда она обернулась, во взгляде плескалось ничем неприкрытое недоумение.
А потом, когда она, наконец, разобралась, к щекам сразу же прилил румянец. Да. Капелле было стыдно за то, что раздраженная и взвинченная, она просто не подумала о такой возможности.
"Хваленое понимание..." С другой стороны, вышла приятная неожиданность.
-Я подожду, - "Кажется, у нас с тобой, котик, что-то может и получится..."

...Ожидание на крыльце заняло всего несколько минут, в течении которых Капелла только и успела, что более-менее успокоить кота, да прочитать себе лекцию на простую и до боли знакомую тему "Не суди, и да не судима будешь". Получилось вдохновенно и недолго, и как раз к концу внутреннего монолога из дома выскочил доктор. Несколько всклокоченный, но с сумкой в руках, и не забывший обуть ботинки.
Капелла покосилась на него с невольным уважением - "Наверное, из солдат, тех, кого в армии учили одеваться, пока горит спичка" - зашагала рядом. Она понятия не имела, где у ученика Бураха прозекторская, но справедливо рассудила, что сейчас ей полагается только не отставать и не путаться под ногами. Предельно просто. Другое дело, что успевать за шагом мужчины ей приходилось чуть ли не бегом - всё-таки сказывалась разница в росте и возрасте. Впрочем, Капелла и не думала отчаиваться. С бегом у неё дела обстояли не так плохо, а до неведомой прозекторской не могло быть так уж далеко. Вот только кот на руках окончательно перестал подавать признаки жизни, и оставалось только надеяться, что несчастный зверь всего лишь без сознания. Иначе вся эскапада просто не имела смысла.
"Только умри мне... Теперь. Это же совсем глупость будет!"
Впрочем, через полотенце ещё чувствовалось тепло, и это вселяло надежду.

Отредактировано Виктория Ольгимская мл. (2011-08-19 00:34:53)